Страница 286 из 456
Теперь потенциально против Троцкого был не только Секретариат ЦК, но и ЧК, а под руководством Троцкого была существенная сила — Красная армия.
В.М.Молотов вспоминал: «в условиях острой борьбы вокруг Сталина всё больше сколачивалась активная группа — Дзержинский, Куйбышев, Фрунзе и другие», «Мы называли себя «большевики» — против Троцкого. Он зна-а-ал, чуял, конечно, сговор. Он со своими компаньонами, а мы со своими».
Обратите на фамилии вокруг Сталина, — а кто оставался с Бронштейном? Очевидно, вырисовались две группировки: неевреи во главе со Сталиным и евреи во главе с Бронштейном.
К тому же - то, что Бронштейн-Троцкий обладал таким преимуществом — как Красная армия оказалось его минусом. Ибо он слишком поздно включился в борьбу за власть над Россией, опоздал, потому что был занят реализацией своих любимых планов «мировой революции», захвата власти над всей планетой, он глобалил… На этот раз он опять координировал свои действия с немецкими евреями-революционерами, которые готовили там очередную красную революцию.
И Троцкий опять со своим ген. штабом усердно думал - как пройти через Польшу, как её попутно захватить, не повторив ошибок 1920 года. Его опытный революционер-террорист Уншлихт уже готовил почву в Польше, где в 1923 г. началась череда загадочных взрывов: от редакций газет до складов с оружием. Но в сентябре 1923 г. произошла утечка информации о грядущем красной агрессии, и поляки всё поняли, начали спешно и серьёзно готовиться к отражению, и даже к этому подключили другие европейские страны.
Раздосадованному Троцкому пришлось свои гигантские мировые планы отложить. И только после этого он внимательно глянул — а что творится в самой захваченной России, и начал включаться, вмешиваться в происходящие внутренние процессы. Потерянные несколько месяцев на мировую революцию затем дорого стоили Троцкому, ибо Сталин стартанул в гонке за власть раньше, к этому моменту нарастил достаточное преимущество, чтобы не только противостоять всемогущему Троцкому, но и победить его.
В сентябре 1923 г. на Пленуме ЦК обсуждались летние стачки и забастовки рабочих. Сталин:
«Первая причина — это волна брожения и забастовок в связи с заработной платой, прокатившаяся по некоторым районам республики в августе этого года… Вторая причина,…это те массовые отпуска, которые наши партийные товарищи допустили», «не изжили некоторых пережитков военного периода»,
«Наш государственный аппарат в значительной мере бюрократичен, и он долго ещё останется таким. В этом аппарате работают наши партийные товарищи, — атмосфера, я бы сказал, — этого бюрократического аппарата такова, что она облегчает дело бюрократизации наших партийных работников…», партийные «ячейки в этих районах мало активны, политически и культурно отсталы», «Плохо нас информируют с мест».
Такое впечатление, что Сталин собирался опять устроить чистку рядов. Завязались острые споры, в результате которых Бронштейн вскочил и, хлопнув дверью, покинул заседание. И 8 октября направил резкое письмо членам ЦК о кризисе в управлении.
Всё, — началось открытое противостояние. У Бронштейна сразу появились сторонники: А.Розенгольц, А. Гольцман, Г. Пятаков, С. Бреслав, Е. Преображенский и другие - возникла оппозиция Сталину, которая подспудно уже давно формировалась и существовала, но не было лидера.
15 октября 1923 г. 46 сторонников Бронштейна написали заявление в Политбюро ЦК. Началась борьба за кадры — сторонники Бронштейна поздно, но поняли, что уже произошло и спохватились — потребовали упразднить назначенство, а ввести выборность, «провести перевыборы всех тех парторганов, которые раньше были назначены». Этим ставилась задача убрать кадровые наработки Сталина, ослабить его. Но этим сторонники Бронштейна и настроили против себя всех назначенцев.
Кроме этого, оппозиция во главе с Бронштейном потребовала отмены решений 10-го съезда о запрете группировок внутри партии, о фракционности — чтобы у них была возможность легально существовать и бороться за власть со Сталиным. Сталин это понимал и парировал:
«Что же предлагает Преображенский? Он предполагает ни более, ни менее как восстановление партийной жизни по типу 1917–1918 годов», «тогда не было нэпа», «Во-вторых, …восстановление минувших порядков фракционной борьбы привело бы к неминуемому подрыву единства партии, особенно теперь, в отсутствии Ленина».
«И вот пошла драка. Я приезжаю как раз в это время. Сталин тут начал наворачивать очень правильно, я считаю блестяще» — вспоминал Молотов.
Кроме того, Сталин обвинил 46 оппозиционеров в «перепеве» письма Троцкого, а самого Троцкого Сталин удачно превентивно обвинил в стремлении к личной диктатуре и фракционности, то есть в попытке расколоть партию. Так как Сталин в этой борьбе первый завладел инициативой, а Бронштейн уже как оппозиционер нападал на существующий порядок и хотел что-то изменить, то аргумент Сталина против Бронштейна — «попытка расколоть партию» каждый раз срабатывал надёжно и мощно, и у Бронштейна против этого аргумента не было противоядия.
В это время Ленин пришёл в сознание и вмешался в конфликт. Понятно, что начавшийся серьёзный раздрай только добивал его. Ленин: «Я думаю, что основным в вопросе устойчивости с этой точки зрения являются такие члены ЦК, как Сталин и Троцкий. Отношения между ними, по-моему, составляют большую половину того раскола…».
Ленин приходит к довольно верному выводу-выходу, чтобы нейтрализовать опасное влияние отдельных авторитетов и группировок — необходимо их авторитетность и силу растворить в большей массе членов ЦК привлечением не ангажированных новичков, —
«В первую очередь я ставлю увеличение числа членов ЦК до нескольких десятков или даже до сотни, …для предотвращения того, чтобы конфликты небольших частей ЦК могли получить слишком непомерное значение для всех судеб партии».
Но это «разбавление» старого сгустка только на руку Сталину, ибо в старом сгустке много евреев — сторонников Бронштейна, а антиеврейские настроения не утихли, да и кадровая политика под контролем Сталина. Кроме того, на низовом уровне в партию евреев стало вступать меньше, — с НЭПом и концессиями оживилась торговля, активизировался бизнес, в который теперь и пошли новые поколения евреев зарабатывать деньги, а не в партию. А поскольку рабочие и красноармейцы при полном отсутствии стартовых капиталов не могли заняться бизнесом, то у них был всего лишь один путь лучшей, интересной, обеспеченной жизни — карьера в партии и в административном аппарате, а карьеру на административной работе опять же не сделать без партийности.
«Достаточно сказать, что 75–80% членов партии вступили в неё лишь после 1923 года… Это разводнение революционного ядра партии явилось необходимой предпосылкой аппаратных побед над «Троцкизмом» — признавался Бронштейн-Троцкий.
Трагическая ситуация для Ленина, и одновременно лукавая улыбка истории-Мадонны по поводу пренебрежительного отношения к «надстройке» — недавно победили армии Колчака, Деникина и Юденича, а сейчас грозит внутреннее саморазрушение, самораспад.
А борьба обострялась — 8 декабря в «Правде» была опубликована статья Бронштейна «Новый курс», в которой он писал: «Перерождение «старой гвардии» наблюдалось в истории не раз». Он обвинил сторонников Сталина в преображении, в предательстве идеалов революции, в бюрократизации, подвергнув критике «аппаратно-бюрократический курс» партии.
Вообще, обвинять в бюрократизации — самый надёжный марксистский способ, ибо в каждом государстве есть бюрократия, помните — с этого начинал Маркс. Этот способ годиться во все времена и во всех странах. Когда в начале XXI века в России Немцов, Хакамада, Явлинский и прочие демократы и правозащитники решили напасть с критикой на правительство Путина — они первым образом обвинили в бюрократии, а затем в коррупции — всё предельно просто: там где бюрократия там есть и коррупция. И то и другое всегда существует в любом государстве, только коррупция варьирует в размерах.
При этом тогда Троцкий, как и современные демократы, попытался использовать и вечно зелёную радикальность, революционность молодежи, говоря за неё, - что «молодёжь остро чувствует бюрократию», при это льстя молодёжи, что она — «важнейший барометр нашей партии».