Страница 281 из 456
«В последствии я окончил Рабфак, Институт, неплохо продвигался по службе, побывал во всех уголках необъятного Советского Союза, — можно прочитать воспоминания свидетеля тех лет в книге Андрея Дикого, — И всюду и везде, до самой войны, видел одно и тоже:
«они» распоряжаются, казнят и милуют, командуют, а «наши» — ишачат, надрываясь, и не смеют и пикнуть… Только молча, исподлобья посмотрят на какого-нибудь Френкеля, который в синем салон-вагоне, сияющем электричеством, проносится по великой сибирской магистрали, проверяя, им же организованные лагеря принудительного труда, в которых его единоплеменники, если и есть, то только на командных должностях. Так было почти до самой войны».
В 1921 году система трудармий и трудовых концлагерей ещё не работала, только создавалась. А в стране возникла тяжёлая ситуация — запасов зерна не было, крестьянство было задавлено или расстреляно в огромном количестве, лошадей в сельском хозяйстве катастрофически не хватало — соответственно мало запаханных и засеянных полей и слабые урожаи, плюс — старая «добрая» продразвёрстка. — В стране закономерно случилась гуманитарная катастрофа от нехватки продовольствия и массовые случаи голодной смерти. Умирали от голода конечно же не те кто был на всех уровнях власти. В то время как в Поволжье умирали от голода тысячами — ни в одном исследовании не встретите информации, что в это время в России страдали от голода 5 миллионов евреев, которые уж точно хлеб не выращивали.
В это время Центрожид во главе с Бронштейном и Лениным, заплатив контрибуцию Польше, имел ещё деньги, на которые мог закупить в других странах зерно и спасти много русских людей от голодной смерти. — Но это не был народ Центрожида, поэтому Советская власть ничего для этого не сделала, даже наоборот — разогнала гуманитарную организацию «Помгол», а деньги и конфискованные у церкви драгоценности отдала не на закупку зерна и другого продовольствия, а на погашение долгов перед своими давними друзьями — помощниками по захвату власти —
«Раввин Марвин Андельман в своей книге «Исключить опиум» цитирует два источника, в которых документально подтверждается факт финансовой поддержки Яковом Шиффом Коммунистической революции и конечное ответное возмещение, полученное от этого» — пишет в своей книге современный американский исследователь — Д.Дюк, который утверждает, что Яков Шифф выдал большевикам 20 миллионов долларов, а, придя к власти, большевики ему вернули 600 миллионов рублей золотом.
Бронштейн и Ленин использовали на закупку продовольствия только часть денег вырученные от продажи еврейскому бизнесмену из США — Арманду Хаммеру драгоценностей изъятых из музеев, частных коллекций и церквей.
Как последняя спасительная мера — Центрожид мог награбленное очередной продразвёрсткой зерно распределить в голодающих районах, но захватчики этот народ не жалели и не спасали —
«В тот момент, когда вымирали Украина, Кубань, Поволжье, работали на хлебе все водочные заводы и было вывезено на продажу за границу сотни миллионов пудов зерна…» — отмечает в своём исследовании Юрий Сергеев. Да, на Кубани и Украине вымирали целыми селениями, а рядом — черноморских портах большевики грузили зерно в корабли на продажу… — это геноцид над захваченной страной и её народами.
Понимая к чему привёл неимоверный зажим крестьянства, Ленин решил немного расслабить свои тиски, не отбирать все результаты труда крестьянина — и как раз во время Кронштадтского восстания в марте 1921 г. на 10 съезде РКП (б) Центрожидом было принято решение о замене продразвёрстки натуральным налогом. Остатками оставшегося урожая после уплаты этого налога крестьянин мог попытаться накормить свою семью.
Это было начало вынужденного изменения внутренней экономической политики Центрожида — начало НЭПа (новой экономической политики). Если проблемы с крестьянами решались довольно простым решением, то как оживить промышленность — уверенных идей не было, более того по вопросу промышленности мнения в партии захватчиков изменились. 45 делегатов съезда во главе с А.Г.Шляпниковым и А.М.Коллонтай предлагали отдать управление промышленностью профсоюзам.
Но Ленин и его единомышленники осудили возникшую «оппозицию» и Ленин заявил:
«Мы после двух с половиной лет Советской власти перед всем миром выступили и сказали в Коммунистическом Интернационале, что диктатура пролетариата невозможна иначе, как через Коммунистическую партию». — То есть Ленин публично признал диктатуру своей партии.
Советские историки и идеологи утверждали, что на 10-м съезде в 1921 г. произошло слияние коммунистической партии и государственного аппарата. На самом деле это не так — на 10-м съезде никакого слияния не происходило, — потому что это слияние было с самого момента захвата власти.
Ленин в рамках новой экономической политики дал право крестьянам свободно продавать излишки своей продукции после уплаты налога. Это важный момент, ибо допускает накопление некоего капитала, благодаря которому в сельской местности появляется определённый зажиточный класс — кулачество, класс мелких собственников. Ещё недавно, в апреле 1918 года, Ленин говорил:
«Мы имеем одного чрезвычайно опасного тайного врага,… этот враг — смертельный враг социалистической революции и Советской власти… — враг, каким является стихия мелкого собственника». Теперь Ленин решил иначе — мелкий собственник перестал быть врагом.
Ленин предложил своим товарищам по захвату власти напрячься и постараться коллективно решить вопрос производительности труда в промышленности. Но никто из красных товарищей ничего путного предложить не мог кроме как в стиле Бронштейна — к стенке.., в затылок.., в лагеря… и т. п. На одно такое предложение в марксистском духе Милютина Ленин ответил, что решение Милютина «есть дух чекистский, неправильно внесённый в хозяйственный вопрос». Коллеги Ленина по партии по иному, как только по-чекистски, хозяйственные вопросы решать не могли, потому что иначе и не умели.
Ленин злился и восклицал — «не так страшен чёрт, как его малюют», и принял кардинальные для него в идеологическом плане решения, которые изложил весной 1920 года в работе «Речь о кооперации 3 апреля». В ней Ленин провозгласил некую степень свободы в хозяйственной деятельности как отдельных лиц, так и коллективов, этим также хотел ликвидировать пагубный разрыв между промышленностью и крестьянским хлебом.
Некая степень хозяйственной свободы, это уже некий рынок, а значит это некий капитализм, вид капитализма. Если бы это предложил кто-либо другой — сочли бы за контру, а здесь предложил сам Ленин.
Теперь в речах Ленина нотки привычного кровавого диктаторского стиля причудливым образом сплетались с новыми: «Если кооперация потребительская не успеет этого выполнить, тогда она за это будет караться. Если же она, будучи связана с кооперацией производственной, даст хотя бы небольшое увеличение продуктов, нужно ей поклониться и развить её инициативу».
На фабриках для родного пролетариата с одной стороны — вводят дисциплинарные суды, а с другой - чтобы заинтересовать несознательных рабочих лучше трудиться ввели сдельную оплату труда.
И в своих последующих реформах Центрожид во главе с Лениным идёт дальше — кроме допущения частной торговли, он хочет привлечь больше частного капитала и направить его в русло «государственного капитализма» — и разрешает отдавать в аренду частным лицам — предпринимателям мелкие фабрики, заводы и промыслы.
Более того — Центрожид принимает меры по привлечению иностранных инвестиций и посылает делегацию на международный форум в Геную. В феврале 1922 г. Чичерин объяснял Ленину по поводу конференции в Генуе — «Никакие наши заверения не рассеют опасений иностранного капитала.
Он пойдёт к нам только в том, случае если по общей нашей физиономии создаст себе убеждение в том, что идти к нам безопасно… Иностранный капитал должен из всей совокупности фактов и, в частности, из всей совокупности наших выступлений в Генуе сделать вывод о том, что наш курс на сделку с капиталом является прочной и длительной системой. Если наши выступления в Генуе будут идти с этим в разрез, результатом будет то, что мы будем продолжать гибнуть без транспорта и с разорённым сельским хозяйством».