Страница 207 из 456
Но замученные войной солдаты, которые не вникали в мудрёные планы заговорщиков и которые царя уже органически не воспринимали в принципе — и не важно какого он имени и отчества, взбунтовались.
«Заявление Милюкова вызвало бурю негодований всех солдат и рабочих, собравшихся в Таврическом дворце», — удивлялся Керенский.
Реакцию народа в Таврическом дворце посчитали случайной и рано утром 4 марта на Варшавском вокзале в Петрограде Гучков и Шульгин зачитали перед толпой солдат и рабочих отречение царя от престола — толпа бурно ликовала. Но, когда они дочитали свой исторический документ до места, где говорилось о передаче власти брату царя — князю, то толпа резко перешла в ярость, и оба революционера еле унесли ноги через боковые двери вокзала.
В Думу стали также приходить возмущённые телеграммы из разных городов страны. Думцы поняли, что они что-то не просчитали и задумались — что делать дальше. После прочтения телеграмм вспоминал Керенский: «Воцарилась мёртвая тишина… Здесь мы находились в центре борьбы, а огромные пространства страны попали в руки абсолютно неизвестных людей!»
Основная дискуссия по вопросу — «что делать дальше» развернулась в узком кругу в 11 часов 4 марта на Миллионной улице, где были — Родзянко, Милюков, Львов и Керенский с одной стороны, а с другой великий князь.
Мнения думцев разошлись. П. Н. Милюков убеждал брата Николая II — Михаила Алексеевича взять всю власть и установить конституционную монархию.
«Родзянко заявил, что вступление на престол Великого князя невозможно», — вспоминал Керенский.
Сам Керенский также был против этого варианта, и именно он самым убедительным образом отговаривал князя (запугав кровавыми картинами народного восстания) и убедил его в необходимости созыва Учредительного собрания.
В результате этой дискуссии князь объявил, что примет трон только по просьбе народа, т. е — Учредительного собрания, чтобы была легитимность, и объявил свой Манифест —
«Твёрдое решение воспринять в том лишь случае Верховную власть, если такова будет воля великого народа нашего, которому всенародным голосованием через представителей своих в Учредительном собрании установить образ правления и новые основные законы государства Российского».
«Отречение государя потрясло многих, и, в особенности, армию. Но ещё глубже взволновало решение великого князя отказаться от регентства и объявление, что будущий способ правления будет определён всенародным голосованием», «Это отречение и отказ его брата… обезглавили государство и упразднили сознание державной власти. Никакой другой формы управления страной предусмотрено не было, и нескольким ответственным деятелям пришлось спасать страну, создав вначале Временный комитет, а затем Временное правительство», — вспоминает Н.В.Вырубов.
«4 марта… А все-таки оно грандиозно, это падение династии Романовых… 14 лет я проклинал Александра Третьего, 23 года — Николая Второго, и вот теперь дождался падения династии…», — ликовал С. М. Дубнов.
Временное правительство оказалось единственным легитимным органом власти в стране до Учредительного собрания. И уже не перед князем, а перед новым правительством встала задача организовать жизнь страны, народа и нести за всё всю ответственность. Керенский:
«Перед Временным правительством страны стояли четыре наиболее важные задачи. Вот они в порядке очередности:
1) Продолжить защиту страны. 2) Воссоздать по всей стране действительный административный аппарат. 3) Провести необходимые коренные политические и социальные реформы. 4) Подготовить пути для преобразования России из крайне централизованного государства в федеральное».
Первый и последний пункты этой программы могли привести к гибели страну. И, кроме того, Керенский самоуверенно «забыл» про «Совет…» Нахамкеса…
Ситуация в стране была критическая, в стране был хаос, отсутствовала всякая управляемость страной. Все телеграммы 4 марта уже говорили, что «после первого известия о падении монархии местные власти, начиная с губернатора и кончая последним полицейским разбежались, а те чиновники, особенно в полиции, которые или не хотели, или не успели убежать вовремя, арестованы всякого рода самозваными революционными властями», — отмечал Керенский.
В это же день — 4 марта Николай «Последний» попросил съездить в Царское село за семьёй и разрешить переехать в Мурманск (Романов). А оттуда выехать в Англию. Николай просил также, — после окончания войны разрешить ему с семьёй вернуться в Россию и жить в Крыму (Крымская Ливадия).
Керенский и его Суфлёры задумались над судьбой последнего российского императора и его семьи…
К этому времени большевики из Совета уже нашли в Швейцарии беспечно прожигающего жизнь в окружении двух женщин Ленина. Заглянем в этот момент к нему.
Когда наступил 1917 год… Поток взаимных писем Ленина с Иннесой Арманд стремительно увеличился. Разгорелся настоящий бурный классический роман пожилого человека. Иногда Ленин подрабатывает — читает местным студентам лекции о России, на которых, как известно, сетовал печально, что его поколению перемен в России уже не суждено дождаться.
Обмен писем с Иннесой происходит почти каждый день, только часть этих писем составляет почти весь 30-й том ленинских «трудов».
И вдруг 2-го марта 1917 года эту идиллию нарушает весть из России — там, в феврале, произошла революция! Царя свергли! Царь находится под арестом! Эту ситуацию прекрасно описывает уже 31 том «трудов» (сомневающихся прошу проверить).
«когда Ильич уже собрался после обеда уходить в библиотеку, а я кончила убирать посуду, пришёл Бронский со словами: «Вы ничего не знаете?! В России революция!«
Можно только представить, что творилось в мозгу Ленина в первые минуты после осознания вести, происшедшего в России…
Памятуя язык-слэнг Ленина при изучении мирного Гегеля, можно примерно смоделировать психическое состояние и мысли Ленина, думаю не сильно ошибусь —
«О-о-о-о..! Проклятие! Сволочь! Сволочь! Сволочь! Без нас..! Без меня..! Ещё в феврале..! Сволочи! Скоты! Никто не знает! Никто не сообщил! Не предупредили! Скоты! Сволочи! Володька — сволочь! О-о-о-о-! Эта история..! Эта её хитрость..! Эта жизнь..! Всё дерьмо! Сволочь! Сволочь! Сволочь! О-о-о — Ин-н-н-ес-са! Ох Ин-н-н-ес-са! Оба-л-деть! Есть возможно на свете Бог?!! Где эта Крупская?! Где эта Инесса?! Надо что-то делать?! Надо что-то предпринимать???!!!»
«Сон пропал у Ильича с того момента, когда пришли вести о революции, и вот он начал строить (по ночам) самые невероятные планы», — вспоминала Крупская.
Потрясение и шок, с уверенностью, были очень велики, что у Ленина произошёл некий прорыв-озарение, внутренняя метаморфоза — дающая выход всей имеющейся энергии. Иначе не объяснить огромное последующее преображение Ленина, даже в сравнении с подобной ситуацией в 1905 году. И вскоре мы увидим явление миру потрясающего демонического организатора.
Бесспорно, Ленин, оправившись от величайшего в его бессмысленной и безрезультатной 47-летней жизни потрясения, — поставил на карту всё! Всю свою оставшуюся жизнь! Всё или ничего! Полная самоотдача, самореализация, самопожертвование идее-делу всей жизни!
Владимир Бланк-Ленин начинает действовать. Начинает действовать закон — «максимальная необходимость и максимальное напряжение — максимально напрягают и обостряют разум».
Второго марта он бежит вместе с Надеждой на почту, чтобы телеграммами уведомить своих сотоварищей-марксистов о происшедшем в России, — телеграмму Радомыслькому (Зиновьеву) в Берн, Моисею Урицкому и Соломону Дридзо (А. Лозовский) в Париж, Бронштейну (Троцкому) в Нью-Йорк, Иуде Гроссману (Рощин), Розенфельду (Каменеву) и т. д. — в Берлин, в Лондон и т. д..
Никто тоже ничего не знал, все находились в таком же сладком дремотном состоянии и занимались примерно тем же… У этих безработных была беспечная, счастливая жизнь…
Инессу Ленин просит срочно сделать обзор всех европейских газет и собрать всю информацию о России, о положении в России. Cам Ленин лихорадочно начинает думать как собрать всех бездельников вместе, посовещаться — что делать (?), как поступать (?), — и ехать в Россию. Бесспорно — ехать в Россию! Только на месте можно понять ситуацию, в ней разобраться и принять по ходу какие-то решения.