Собаки!

— И то и другое, — смутился этого пронизывающего взгляда капитан. — И любовь к Вам, мой Император!

— Благодарю за искренность. — Наполеон минуту помолчал и добавил, как бы, про себя, — Значит, победим…

Сэр Эдвин Ландсир (1802–1873), придворный художник-анималист, обласканный королевой Викторией, сказал однажды: «Если бы люди знали о живописи столько, сколько знаю я, они бы не покупали моих картин». Правда, неизвестно кому это он сказал. Уж, наверное, не королеве и не своим покупателям! Скорее всего, на склоне лет, пописывал мемуары, с пометкой «Опубликовать только после моей смерти». Хотя, судя по истории, которую я хочу вам предложить, человек он был неординарный…

Итак. Вызывает как-то раз к себе сэра Ландсира королева Виктория, показывает свой портрет и говорит — Вот, друг мой. Получила я в подарок от короля Италии сию картину. Мило, но мне кажется, что чего-то не хватает. Как считаешь?

Что может посоветовать анималист? Конечно же, сэр Эдвин принимается, расхаживать у холста, щуриться, вскрикивать, делать пассы руками и, в конце концов, изрекает — Я бы посадил у Ваших ног грозного, но покорного пса.

— Вот и мне так показалось, — соглашается королева. — Может быть ньюфаундленда?

— Прекрасная мысль, Ваше Величество, — всплёскивает руками художник. — Прикажете приступать?

— Приступай, друг мой. И загляни на псарню, подбери подходящую собачку.

Разумеется, как и всякому уважающему себя мэтру, сэру Ландсиру даже в голову не пришло идти к псарям и, среди зловония, блох и лая писать эскизы. Погрузив полотно в карету, наш анималист отправился к себе в мастерскую, открыл альбом с породами собак и (так и хочется написать «присобачил») в течение нескольких часов, не особенно вдаваясь в тонкости породы и расцветку, изобразил у ног Виктории милейшего чёрно-белого пса. Ну, а так как, художником он был первостатейным, то и собака вышла на удивление. Мощь, грация, ум и преданность, всё это было сложено у ног королевы. Далее осталось выждать десяток дней, уж не буду объяснять зачем, и везти работу ко дворцу.

— Интересная порода. Кто это? — удивилась королева.

— Ньюфаундленд, — чинно поклонился сэр Ландсир.

— О? Да были ли вы на псарне, друг мой? — рассмеялась Виктория.

И вот тут, каждый нормальный художник, начал бы рвать на себе волоса и клясться, что он «так видит», что «преломление солнечных лучей», что «путь творчества» и так далее… Но, нет! Сэр Эдвин Ландсир склоняет седую голову и говорит, что просто поленился и умоляет не гневаться! Каков человек! Разумеется, королева, на то она и королева, смеётся, вызывает придворного псаря и приказывает немедленно приступить к выводу сего милого создания, изображённого на полотне. И интересуется у художника, не будет ли тот возражать, если новая порода будет носить его имя…

Когда режиссёр В. Н. Журавлёв снимал в 1945 году своего «Пятнадцатилетнего капитана», на роль собаки Динго им была приглашена Лопарская оленегонная лайка (Лапинпорокойра). Как истинная скандинавка, собака вела себя на съёмках достойно. Выполняла все требующиеся от неё команды, без возражений прыгала с макета корабля в воду, не больно кусала за ногу негодяя Гэрриса и, заодно, по ночам сторожила реквизит съёмочной группы. Однако, к концу съёмок, неожиданно выяснилось, что родиной сей актрисы является Финляндия, на дворе, заметьте, 1945 год, и первый отдел «Союздетфильма» работает не покладая рук. Разумеется, В. Н. Журавлёв рисковать не стал, все кадры с участием Лапинпорокойры были вырезаны, а её на площадке заменило некое существо, в спешном порядке купленное вторым режиссёром на местном базаре.

Добрейший души человек, Михаил Фёдорович Астангов (сыгравший роль работорговца Негоро), лично отвёз несостоявшуюся актрису на вокзал, вручил на прощание конверт с командировочными и, от себя лично, широкий ошейник с вышитой надписью «НЕГОРО».

Рассказывают, что ночью в поезде, у лопарской лайки случился нервный срыв, спровоцированный неким красным командиром. Этот военный, прочитав имя на ошейнике, беззаботно свистнул и позвал, — Негоро, Негоро. Иди сюда.

— Нет, я не Негоро! Я капитан Лапинпорокойра! Торговец черным золотом! Негоциант! Компаньон великого Алвеса! — билась в истерике несчастная собака, хватая офицера за обшлага шинели.

Родина этих собак — Брабант, край равнин и льняных полей (или полей льна?). Того самого прославленного брабантского льна, дающего нить нежно-розового оттенка. Помните — «…так, что сыплется золото с кружев, с розоватых брабантских манжет».

Ну а где поля, там и зайцы, упитанные фламандские зайцы. Подстрелив такого красавца, очистив от шкуры и удалив кости, его пропускают через мясорубку, добавляют столько же мелко нарезанного сала, чайную ложку соли и пол-ложки чёрного перца. Плюс к этому 3 варёных яйца и грамм 100 белого хлеба, намоченного в красном вине. Полученной смесью не туго наполняют промытые в кипятке бараньи кишочки и полчаса варят на медленном огне. Сосиски готовы, но не спешите пробовать. Теперь бросьте их на сковороду с кипящим маслом и дайте подрумяниться. Я бы даже дождался лёгкой корочки! И, только после этого подавайте к столу, на котором в глиняной кружке доброе брабантское пиво, с густой шапкой пены…

Да, и пятую кружку, в дань традиции, поднимите за своего славного бувье!

Ещё в XVIII Кристиан Плантар в своём «Трактате о чудесах» отметил, что «… мужи, содержащие в своих хозяйствах сих псов, не подвержены волосовыпадению, а, наоборот, на склоне лет становятся зверолики»… А согласно нидерландским легендам, человек, укушенный в полнолуние бувье, обрастает с головы до ног шерстью. Правда это или вымысел — неизвестно, но вот уже не один десяток лет бельгийский концерн «Янссен Фармакевтика» ограниченным тиражом выпускает крем «Bouvier de Arde

После того, как молодой поэт А. А. Блок женился на Л. Д. Менделеевой и вошёл в семью великого химика, он довольно быстро понял, что мужчина это не только талант, красота и хорошие манеры, но и кормилец. Досадно, но пришлось забыть о дружеских попойках с шампанским, извозчиках, корзинах цветов, атласных жилетах и гаванских сигарах. Тесть Дмитрий Иванович зарабатывал изрядно, но А. Блока вовсе не радовал статус иждивенца, этакого «мужа из бедных». Разумеется, государственная служба претила мятущейся натуре поэта, и он, набрав заказов, засел за письменный стол. Переводы, некрологи в стихах, эпитафии, поздравления юбилярам, просто рекламные объявления так и полились из-под его пера.

Подобная работа оценивалась не особенно щедро, но невероятная работоспособность и не особенная разборчивость давала свои результаты. Правда, изменив Большой Поэзии, поэт стал раздражителен и нетерпим к окружающим. Бывало, получит заказ на рекламный слоган от какой-нибудь псарни «Ховаварат» и ходит мрачнее тучи. Зайдёт в лабораторию к тестю.

— Дмитрий Иванович, не подскажете рифму на «Ховаварт»?

— Тринитрокарбонат, — немедленно откликнется тот.

— Спасибо, папенька! — саркастически воскликнет Блок и выйдет вон…

Каждый из нас, так или иначе, слышал о Вильгельме Телле. Сразу на память приходят — Швейцария, борьба с захватчиками, отважный лучник, ребёнок и яблоко, пронзённое стрелой. Но никто не знает о, несправедливо забытом, большом швейцарском зененхаунде! А, ведь без него не было бы этой истории. Именно он дал толчок цепи событий, впоследствии воспетых Шиллером и Россини. Итак…