Наживка

Там под хлещущим дождем стоял грязный Джефф Монтгомери с широко открытыми голубыми глазами.

Джек тупо уставился на бедного парня, уверенный, что тот давно ушел. В последний раз видел такие большие глаза, когда сам целился в него в сарае. Тут у нас гуляет слишком много оружия, подумал он.

– Черт возьми, Джефф! – рявкнул Марти. – Я велел, чтоб духу твоего тут не было! – Он пришел в бешенство, но немного смягчился, глядя на жалкого, словно мокрая крыса, парнишку. – Заходи, ради бога. Ты Беккера видел?

– Гм… да, сэр? – Джефф шагнул вперед, пристально наблюдая за пистолетом, который Марти поставил на предохранитель, засунул обратно за пояс и прикрыл рубашкой.

– Позови его, пока до костей не промок.

– К сожалению, не могу, мистер Пульман, – извинился Джефф, сделал еще шаг, закрыл дверь за собой, вытащил из-под черного дождевика оружие и наставил в грудь Марти.

39

Давно ожидавшаяся гроза объявляла о своем приближении к зданию муниципалитета. Гром гремел неподалеку, изогнутые вилки молний вонзались из одной пухлой тучи в другую, как электрические ребятишки, ныряющие в воду с плавательных баллонов. Вскоре в окна отдела убийств забарабанили крупные капли.

Провисев на телефонах целый час, детективы так и не обнаружили автофургон из Монтаны. Никаких сообщений ни с дорожных постов, ни из Вегаса, из окрестных туристических лагерей, половину которых Джино вычеркнул из списка. Экстремалы из Монтаны нравились ему все больше и больше, главным образом потому, что их невозможно найти. Он встал из-за стола, потянулся, зашагал по кабинету, пока Магоцци завершал последние разговоры.

Маленький телевизор на верхней полке стеллажа работает редко. По утверждению шефа Малкерсона, даже при выключенном звуке мелькающие изображения гипнотически притягивают взгляды.

В голове уже сплошная каша. Кроме того, если на них обрушится ураган, надо знать, когда начинать прятаться от летающих осколков. Отключил звук, но все равно через секунду глаза присутствующих приковались к экрану, следя за рисованным метеорологом с десятого канала, приплясывающим перед компьютерной картой. Повсюду вертелись маленькие воронки.

Лангер прикрыл рукой трубку.

– Что-то близится?

Джино пробежался по всем каналам, отыскивая прогнозы погоды на любое время.

– Армагеддон, судя по карте. – Он шагнул ближе к экрану, щурясь на проползающую внизу красную строчку с предупреждениями. – Ударило в Моррисе, Сайрусе, приближается к Сент-Питеру… тут пока ничего.

Отойдя от телевизора, вернулся к своему столу, позвонил Анджеле, предупредил, чтоб следила за погодой, напомнил, где находится подвал, на случай если она позабыла.

– Под лестницей, запомни, вдруг придется спуститься.

– Не поместимся, Джино. Там мама с папой.

Он взглянул в окно. Дождь начинается по-настоящему, разумеется, с громом и молнией, но больше ничего.

– Уже?

– При первом ударе помчались. Бутылку водки с собой прихватили.

– Ничего себе.

Когда Джино договорил, Магоцци тоже положил трубку.

– Только не говори, будто Анджела уже в подвале.

– Тесть с тещей хлещут водку под лестницей, бог знает чем еще занимаются. Может быть, детям лучше смотреть на торнадо, чем на их занятия, черт побери.

Магоцци посмотрел в окно.

– Мы под прицелом?

– Нет. Просто они слишком долго прожили в Аризоне. Там вообще нет никакой погоды. Позабыли, что такое бывает. Я, наконец, добрался до парнишки из пансионата в Брайнерде, который перебрался на жительство в Германию. «Томас Хачинский, пожалуйста, зовите меня Томми, сэр». Никогда еще не разговаривал с таким чертовски любезным мальчишкой, кроме тех двух, что служат в питомнике, и самое приятное в этом дьявольском деле – встретить для разнообразия приличных молодых людей. Вселяет надежду на будущее мира. Хотя грустно. Он до сих пор не в себе. Когда я сообщил, что у нас, возможно, появилась ниточка к убийце его отца, сказал, большое спасибо за звонок, за известие, а потом разревелся. Пришлось разговаривать с его дядей.

– И что он сказал?

– Понятия не имею. Должно быть, по-немецки. Ненавижу звонить за границу, сплошные задержки, пока туда слова дойдут и оттуда придут, мука мученическая: говоришь, а никто тебя не слышит.

Магоцци печально кивнул.

– Хорошо. Значит, из пистолета, принадлежавшего, по утверждению Джека, его отцу, в прошлом году был убит владелец пансионата, предположительно бывший нацист…

– Правильно.

– …его жена покончила с собой, один сын погиб в автокатастрофе, другой, с которым ты только что разговаривал, где-то в Германии…

– В Мюнхене.

– Проклятье.

Джино в отчаянии бросил на стол карандаш.

– В результате у нас остается единственный тип из Монтаны, которого не до конца прикончили наши друзья – Мори, Роза и Бен. Знаешь что? Я тут вижу гораздо больше смысла. После того как ему прострелили ногу, он догадался, что дело плохо, кто-то явился его убивать. Вот и решил сам их прикончить, пока не добили. Вдобавок они же с сыном экстремалы. Вполне отвечают психологическому портрету.

– Извините, ребята, – вмешался через проход Лангер, помахав трубкой, прежде чем ее положить. – Экстремалы из Монтаны отпадают. В туристическом кемпинге в Вегасе опознали дом на колесах, подтвердили, что он там почти две недели стоит. Спрашиваю насчет обитателей – менеджер говорит, что видит их в окно прямо в данный момент и водительские права уже проверял. Насколько ему известно, они ни разу не отлучались из кемпинга, сидят там целыми днями, пиво пьют.

– И тут пусто, – объявил Петерсон, возвращаясь от факса, бросая на стол Магоцци листок бумаги. – Здесь все убитые за последние десять лет, по крайней мере те, что записаны на обороте снимков из дома Бена Шулера. Если б кому-то из родственников захотелось достать Мори Гилберта с компаньонами, им пришлось бы за ними гоняться в инвалидных колясках и с кислородными масками. Почти всем за семьдесят, половина покойники, или страдают слабоумием, или проходят химиотерапию со всеми вытекающими последствиями, или еще какой-нибудь кошмар. Вообще история со стариками истинно адская. У немногих, кто более или менее соображает и мог бы спланировать и совершить убийства, железные алиби на момент гибели Мори Гилберта, Розы Клебер и Бена Шулера.

Джино оглядел стол Макларена. Молодой детектив очень серьезно разговаривал по телефону, ероша рыжие волосы, которые и без того стояли торчком.

– Похоже, Макларен что-то раскопал.

– На самом деле он со своим биржевым брокером разговаривает. У нас убийств больше нет, если, конечно, вы не хотите, чтобы мы двинулись дальше последнего десятилетия.

– Боже сохрани, – вздохнул Магоцци, откидываясь на спинку кресла и потирая пальцами переносицу. – Мы и так уж впустую почти весь день потратили. Извините, ребята. Я вел вас по неверной дорожке.

– Хорошая была мысль присмотреться к родне, – сказал Джино. – Да и вроде бы некуда больше было идти. Вопрос в том, к чему мы в результате пришли? Ни единого подозреваемого.

Петерсон склонился над пухлой папкой.

– Факс от шерифа Брайнерда. Может, здесь повезет.

Джино оттолкнул ее в сторону.

– Не повезет. Единственный уцелевший член семьи в Германии. Я с ним только что разговаривал.

Петерсон всплеснул руками:

– Что дальше?

Магоцци посмотрел на него воспаленными глазами. Петерсон отчаялся. Остальные тоже. Он сам отчаялся, устал, проголодался, судя по бурчанию в желудке. Пора кончать работу. Проверена каждая ниточка, каждое предположение, выяснена каждая мелочь, кажется, двигаться в данный момент некуда. Но если с этим согласиться, значит, остается только сидеть и ждать нового выступления киллера. Для детективов-криминалистов нет ничего страшнее, когда раскрытие дела зависит от нового трупа. Джек Гилберт – очевидная следующая жертва – надежно прикрыт, а вдруг он не единственный? Вдруг убийца пропустит пока Джека и перейдет к другому из списка? В данный момент можно только надеяться, что имеющиеся у Джека сведения, в чем бы они ни заключались, выведут их на истинного подозреваемого и что Марти сумеет их выудить.