Наживка

– Нехорошо. – Джино постучал пальцем по верхней крышке системного блока. – Не надо бы держать его рядом с рассадой.

Тим сел на единственный стул, включил компьютер.

– Машина старая, сэр. Не так быстро работает. Хотя железо неплохое, если хотите знать мое мнение. Мистер Гилберт не часто им пользовался. Раз в месяц вносил счета, пополнял список доставки.

– М-м-м… – Лили неодобрительно скрестила на груди руки. – Это тебе только кажется. Он играл в игры на этой дурацкой машине. Писк слышался даже в передней теплице, я однажды зашла и увидела, как взрослый мужчина расстреливает нарисованные космические корабли.

Тим, пряча улыбку, просматривал алфавитный список доставки, потом махнул рукой на монитор.

– Очень жаль. Розы Клебер здесь нет.

Джино приподнял какие-то бумаги, валявшиеся на столе, заглянул под них.

– У вас есть «Ролодекс», миссис Гилберт?

Старушка сощурилась.

– Такая штука с маленькими карточками?

– Именно.

– Ничего глупее не видела. Хочешь найти номер телефона Фредди Герберта и сидишь целый день, перебирая те самые карточки. – Лили выдвинула ящик, бросила на стол тоненькую записную книжку, открыла на букве «г». – Все, кто на «г», на этой странице. Не надо никаких карточек перебирать. – Она перешла к букве «к», взглянула на три записанные фамилии и пожала плечами: – Никаких Клеберов.

– Что там еще в компьютере, Тим? – спросил Магоцци.

Паренек постучал по клавишам.

– Только счета и список доставки, сэр. Больше ничего.

– Ну ладно.

– Можно выключать? Я должен помочь Джеффу.

– Ступай, ступай, – велела Лили и оглянулась на детективов, очевидно торопясь вернуться к клиентам. – Еще что-нибудь?

– Пока нет, – сказал Магоцци. – Спасибо за помощь, миссис Гилберт.

– За какую помощь? – проворчал Джино через пару минут, когда они шли вокруг теплицы к стоянке.

– Проводила в контору, ответила на вопросы.

– Угу, а сама ни о чем не спросила. Мы тут почти час протоптались, а она даже не полюбопытствовала, кто убил ее мужа. Поэтому я преисполнен цинизма.

Они задержались на месте, где Лили, по ее словам, обнаружила тело мужа.

Джино почесал в затылке.

– Знаешь, меня чертовски раздражает, что она открыла торговлю на другой день после убийства. Лучше б дома зеркала занавешивала или еще что-нибудь.

Магоцци удивленно вздернул брови.

– Ты меня изумляешь до онемения. Вернувшись вчера домой, читал о еврейских погребальных обрядах?

– Нет. Кино смотрел. Про симпатичную блондинку Мелани с детским голоском, как ее там по фамилии. Она служит в нью-йоркской полиции, работает иногда под прикрытием среди по-настоящему религиозных евреев, не знаю, как они называются, с такими длинными кудряшками на ушах…

– Хасиды.

– Пускай. В любом случае, когда кто-нибудь умирает, они все зеркала завешивают. Она тоже должна была занавесить.

Магоцци вздохнул:

– Лили не хасидка. Даже не ортодоксальная еврейка. Помнишь, Макларен сказал, что Гилберты вообще не особенно религиозные?

– Не надо быть особенно религиозным, чтоб проявить уважение. – Джино взглянул на часы, постучал по стеклу. – Который час? Я сказал дочери Розы Клебер, что мы будем к одиннадцати.

– Почти пора.

– Тогда лучше поедем. Черт побери, дело выходит даже интересней, чем с кучей свихнувшихся обезьянок.

Марти не стронулся с места после ухода из теплицы Лили, Магоцци и Джино. На улице еще толпились покупатели, опустошая расставленные столы, и он целых десять минут стоял один за конторкой, глядя в пустоту, думая, что еще шесть-семь банок пива из сумки Джека покончили бы с головной болью, терзавшей его со вчерашнего дня. Он уже больше суток трезв как стеклышко, даже не помнится, когда это бывало в последний раз. Невозможно жить в трезвости.

Глянув в окно, увидел Джека, отключившегося в своем садовом кресле и обгоравшего на солнце. Шагнул к двери, чтобы разбудить его, увести в тень, но остановился на полушаге.

Пускай сукин сын жарится.

14

Детектив Джонни Макларен сидел за письменным столом, заваленным кипами бумаг, из-за которых едва виднелись его ярко-рыжие волосы. Ни на чем невозможно сосредоточиться, кроме плавно движущегося по центральному проходу тела Глории, роскошной крупной черной женщины-бульдозера, почти всегда одетой, как героини на броской киноафише. Сегодня в ярко-желтом сари с такой же повязкой на голове. Кажется, будто смотришь на солнце.

– Что видишь перед собой, глупыш-ирландец? – Глория бросила на стол розовый листок с телефонным сообщением, пригвоздила длинным желтым ногтем.

– Ожившую поэзию. Женщину моей мечты. Сестру по духу. Свою судьбу.

– Отдыхай, Макларен.

– Не могу. Смотрю на тебя, на себя, вижу маленьких рыжеволосых деток…

– Угу. Прекрасные мечты маленького хилого человечка. – Глория снова стукнула по розовому листочку. – Этот тип трижды звонил нынче утром. Британец с большим гонором.

Макларен заглянул в бумажку, румяное лицо озабоченно сморщилось. Только фамилия и заграничный номер телефона.

– Зачем до меня дозванивается какой-то чертов британец? Не знаю никаких британцев.

– Не имею понятия. Надеюсь, что это твой новый портной. Господи помилуй, по ту сторону лужи тебе никогда бы не продали такой пиджак.

– Что такого плохого в моем пиджаке?

– Макларен, хлопчатобумажная ткань в полоску вышла из моды задолго до твоего рождения. Усвой. А если Лангер в нынешнем столетии вылезет из отхожего места, то шеф Малкерсон в три часа ждет у себя вас обоих с докладом о типе, привязанном к рельсам, чтобы скормить репортерам к пятичасовым новостям. Шакалам понравилось это убийство.

– Повезло нам, – буркнул Макларен, шаря на захламленном столе в поисках папки с делом.

Глория придвинулась ближе, проницательно на него глядя.

– Дикий случай, правда?

– Угу.

Она цокнула языком.

– Наверняка тот самый Арлен Фишер полный кусок дерьма, если удостоился подобной смерти. – Обождала ответа, но Макларен совсем закопался в составленном Малкерсоном месяц назад меморандуме насчет допустимой одежды сотрудников отдела убийств. – Клянусь Богом, – раздраженно фыркнула Глория, – под такой горой бумаг вполне может прятаться сам Джимми Хоффа.[16]

– Внутренние инструкции… Никак не могу разобрать. Черт побери, где выкраивать время для раскрытия преступлений, если надо еженедельно прочитывать идиотские меморандумы в пять страниц?

Глория подняла бровь, выщипанную идеальной дугой.

– Удивляешь меня до глубины души. Мне все время казалось, что ты вообще всего этого не читаешь. Не знаю, откуда у меня такая дурацкая мысль… – Она внезапно выхватила дело Арлена Фишера из-под засаленных циркуляров. – Эту папку ищешь?

Макларен изумленно сморгнул.

– Эту…

Глория подбоченилась, издавая низкое виолончельное мычание, с помощью которого всегда с неизменным успехом выуживала информацию.

– Кстати, о Джимми Хоффе. Не знаю, что вы думаете, ребята, а по-моему, тут поработала мафия. – Она помахала папкой перед носом Макларена, прежде чем отдать.

Он широко улыбнулся:

– Постоянно повторяю, Глория, мы с тобой родные по духу. Сам точно так первым делом подумал. Какие-то чужие гангстеры устроили в Миннесоте свою маленькую разборку. Плохо, что ничего не сходится.

– Почему?

– Начнем с того, что Арлен Фишер – бедный, хромой, почти девяностолетний старик. На мафиози не сильно похож.

– На это могу сказать два слова – Марлон Брандо.[17]

– А я скажу одно – кино. Вдобавок Фишер был полным ничтожеством. Знаешь, чем он на жизнь зарабатывал? Тридцать лет служил охранником в одном и том же чертовом ювелирном магазине, жил на пособие и крошечную пенсию, не имея ни семьи, ни друзей, ни денег. Говорю тебе, он никто. На него даже радар не отреагирует.

16

Хоффа Джеймс (1913–1975) – видный американский профсоюзный деятель, обвинявшийся в контактах с преступным миром, осужденный за подкуп присяжных и бесследно исчезнувший в 1975 г.

17

Брандо Марлон (1924–2007) – исполнитель роли дона Корлеоне в фильме «Крестный отец».