Любовь не предает

– О Боже!

– Именно так. Но сможете ли вы остаться при этом его другом или же вам придется стать его любовницей, будет зависеть только от вас. В любом случае, вы познакомитесь с ним открыто, а для этого придется появляться в высшем лондонском свете. Вот здесь-то, – глава Директории выдержал многозначительную паузу, – вам и поможет ваша сестра.

– Вирджиния? Вам что-то известно о ней?!

Баррас снисходительно усмехнулся.

– Разумеется! После того как вашей сестре помогли бежать из тюрьмы Сен-Лазар в начале девяносто четвертого года, она оказалась в Лондоне, где очень удачно вышла замуж за богатого и знатного маркиза Кемпбелла. На данный момент леди Кемпбелл – одна из признанных красавиц высшего общества. Я не сомневаюсь, что ваш отец давно получил все эти сведения по своим тайным каналам. А вам теперь не только предоставляется шанс побольше узнать о судьбе сестры, но и самой увидеться с ней. Что ж, как говорится, нет худа без добра!

На какое-то время в приемной Барраса воцарилось зловещее молчание. Поднявшись, Катрин нервно расхаживала по комнате, сжав руки и обдумывая произошедшее. Ее несчастный отец находится в смертельной опасности, и она не может, не имеет права отказаться от возможности помочь ему. Но если бы Анри де Шатовье стало известно, какова цена его спасения, что бы он сказал своей дочери? Нетрудно догадаться, что после исполнения замысла Барраса и последующего за тем внезапного исчезновения из Англии самой Катрин имя де Шатовье будет навсегда опозорено в эмигрантских аристократических кругах, где у ее отца так много друзей, а репутация Вирджинии наверняка сильно пострадает. Сестру даже могут обвинить в пособничестве республиканцам. Но… в конце концов, ведь это всего-навсего письма! Разве человеческая жизнь менее ценная, чем какие-то бумаги? Тем более, если речь идет о жизни родного отца! Должен же он будет понять и простить дочь! Гораздо более сомнительным представляется, как она вообще сможет исполнить задуманное.

Собравшись с мыслями, девушка приняла решение.

– Гражданин Баррас, я согласна сделать то, что вы мне предлагаете, – сказала она, повернувшись к своему мучителю. – Но, прошу вас, поклянитесь честью, что и вы выполните свою часть договора.

Глава Директории убедительно кивнул, на минуту отвернувшись, чтобы вновь наполнить бокал. Если бы он этого не сделал, Катрин, пожалуй, заметила бы, что Баррас едва сдерживается, чтобы не расхохотаться ей в лицо. «Поклянитесь честью! – Он мысленно усмехнулся. – Ах эти наивные, благородные аристократы! Даже революция не излечила их от нелепых предрассудков и легковерия». Разумеется, такая клятва будет дана. Но разве это может помешать отправить мятежного папашу глупой девчонки на эшафот после того, как дело будет сделано? Ведь он, Поль Баррас, хитроумный политик, никогда и не считал себя человеком чести. А стало быть, клятва будет просто-напросто недействительной!

Глава 2

– Потерпите еще немного, гражданка Шатовье. Нам осталось ехать не больше часа до назначенного места. А когда вы окажетесь на яхте, то сможете и согреться, и хорошенько отдохнуть. Поверьте, капитаны английских судов умеют хорошо заботиться об удобстве своих пассажиров.

– Вам следовало захватить в дорогу переносную печку с теплыми углями или хотя бы пару меховых пледов. Вряд ли гражданин Баррас будет доволен, если я умру от холода еще до того, как начну выполнять его поручение.

Зябко поежившись, Катрин окинула сдержанно-возмущенным взглядом сидящего напротив нее мужчину. Впрочем, не стоило даже тратить силы на то, чтобы вызвать его сочувствие. Для тех, кто служил новому режиму, жизнь аристократа стоила не больше ломаного гроша.

Отодвинув в сторону занавеску, Катрин выглянула из кареты. Начинался ранний апрельский рассвет, и по-весеннему приветливое солнце освещало пустынные холмы, покрытые скудной растительностью, и рассыпавшиеся вдалеке приземистые деревушки. Откуда-то все сильнее доносился неясный тревожный шум, он словно шел за экипажем по пятам. Когда карета повернула, выехав на узкую равнинную дорогу, а потом покатила по ней, прибавив скорость, Катрин наконец поняла, что являлось источником этого шума. Так гудело ночное море, разбивая свои могучие волны о каменистое побережье северной Нормандии.

Они ехали, практически не останавливаясь, почти сутки. Катрин чувствовала себя совершенно разбитой: она отвыкла от путешествий. Последние пять лет семья Шатовье безвыездно жила в городке Анжере на реке Луаре. Раз-два в месяц в доме отца собирались местные аристократы, лишенные положения в обществе и большей части своего состояния. Это были достаточно унылые вечера: никаких танцев, никаких развлечений для молодежи. Все только и делали, что вспоминали лучшие времена, проклинали революцию и осуждали европейских монархов, за то, что те не торопятся объявлять войну режиму Директории. От этих старых дворян с их пресными разговорами веяло безнадежностью и унынием. А Катрин, в ее двадцать с небольшим лет, так хотелось нормальной, веселой жизни, полной интересных событий и встреч! Отец девушки, бывший граф Анри де Шатовье, принадлежал к числу самых непримиримых противников нового режима. Он напрочь разорвал отношения с теми из своих приятелей-аристократов, кто лояльно относился к Директории. Шатовье вел себя так, что порой дело даже доходило до абсурда. Граф настолько ненавидел все новое, что запрещал дочери носить платья с завышенной талией, что вошли в моду в Париже, и делать прически в греческом стиле. Он также отказал двум женихам, просившим руки Катрин, лишь потому, что молодые люди предпочли службу новому режиму прозябанию в нищете и бездействии.

Впрочем, последнее обстоятельство мало огорчало девушку. Она вовсе не горела желанием соединить свою судьбу с одним из тех, вечно недовольных зануд, которые были частыми гостями в доме отца.

Именно этот старый дом да несколько малодоходных ферм составляли ту малую часть обширных владений семьи де Шатовье, которую не конфисковали во время революции. В отличие от многих дворян у Катрин осталась хотя бы крыша над головой. Но жизнь под этой крышей казалась девушке однообразной и безрадостной. Хотя сейчас она отдала бы все на свете, чтобы оказаться в поместье и чтобы рядом был ворчливый и привередливый, но любящий ее отец…

– Ну вот мы и приехали, моя дорогая гражданка Шатовье. – Бегающий взгляд бесцветных маленьких глазок Жана Лакруа, одного из доверенных людей Барраса, остановился на лице Катрин. – Дальше вы отправитесь без меня. Постарайтесь не забывать моих инструкций. Когда окажетесь в Лондоне, вас разыщет наш человек и назовет имя англичанина, которого вы должны будете расположить к себе. И помните: в вашем распоряжении всего лишь месяц! Дольше этого времени гражданин Баррас не сможет держать в тайне пребывание вашего отца в Консьержери.

– Иными словами, я должна буду вернуться во Францию до первого июня?

– И непременно с нужными бумагами на руках… Ну, довольно, к нам уже идут. С этого момента вы начинаете играть свою роль.

Подбежавший кучер распахнул дверцу кареты. Лакруа спрыгнул на землю и направился к какому-то человеку. Видимо, это был капитан небольшой яхты, которую Катрин заметила раньше. Потянувшись, девушка не спеша выбралась вслед за Лакруа, чтобы осмотреться и размять затекшие ноги. Было холодно. Дующий с моря ветер леденил кожу. Но Катрин это даже нравилось. Здесь, на открытом пространстве, она чувствовала себя гораздо лучше, чем в тесном экипаже, а временное отсутствие Лакруа дало возможность вздохнуть свободнее.

Катрин окинула взглядом берег: то здесь, то там виднелись рыбацкие домики, смотревшие в никуда темными глазницами окон; белели в рассветных сумерках паруса яхты. Катрин посмотрела на светлеющее небо. Рассвет! Как давно она не встречала пробуждающееся солнце! Сердце вдруг забилось часто-часто, и Катрин даже на секунду испугалась, что своим шумом оно спугнет начинающийся день.

Звонкий смех прервал размышления девушки, и чья-то рука коснулась ее плеча.