Королева красоты

ПАТО (после паузы). Накинь что-нибудь на себя. Простудишься. Камин-то холодный.

Пауза. МОРИН снова мрачнеет. Осматривает себя.

МОРИН (тихо). Накинуть что-нибудь? Страшный у меня вид, да? «Накинуть что-нибудь»…

ПАТО. Да просто холодно. Нельзя так ходить… Простудишься.

МОРИН. А вчера ночью я страшной не была, да?

ПАТО. Ну ладно тебе, перестань.

МОРИН. Ночью я была королевой красоты, ты вроде так выразился. А теперь? «Прикройся. Меня от тебя тошнит…»

ПАТО (подходит к ней). Ну зачем ты так?…

МОРИН. Может, в этом и причина.

ПАТО (замирает). Причина чего?

МОРИН. Что ты убегаешь. Я тебе опротивела.

ПАТО. Неправда это.

МОРИН (чуть не плача). Ну и иди.

ПАТО (снова подходит к ней). Морин, ну…

Входит МЭГ, размахивая документами. Пато останавливается.

МЭГ. Ну? Вот и документы. Диффорд Холл. Пусть я старая безмозглая курица. Почитать желаете? А? Тут все написано. И хватит доставать меня этой раковиной!

Пауза.

ПАТО. Морин…

МОРИН (берет себя в руки. Мягко). Ты уж иди.

ПАТО (после паузы). Как приеду в Англию, сразу напишу. (Пауза. Твердо.) Посмотри мне в глаза! (Пауза. Спокойно.) Я напишу из Англии! (Надевает куртку, бросает прощальный взгляд на Морин, выходит, закрыв за собой дверь. Шум удаляющихся шагов.)

Пауза.

МЭГ. Напишет он. Черта с два. (Пауза.) А платье твое дурацкое я в угол забросила!

Пауза.

МОРИН. смотрит на МЭГ. Взгляд у нее печальный, но не раздраженный.

МОРИН. Но зачем? Зачем? Зачем?

Пауза. МОРИН подходит к лежащему на полу платью, садится на корточки, поднимает его, прижимает к груди. Какое-то время продолжает сидеть на корточках, потом встает и проходит мимо матери.

На себя б лучше посмотрела. (Проходит в холл.)

МЭГ. Лучше на себя посмотри… Еще… еще…

МОРИН закрывает за собой дверь.

…еще тот видик.

МЭГ держит в руках документы и не знает, что с ними дальше делать. Пауза. Кладет бумаги на стол, почесывается и замечает нетронутую тарелку с кашей. Опускает в тарелку палец.

(Тихо.) А каша-то остыла. (Громко.) Каша холодная! (Тупо смотрит перед собой.)

Затемнение

Картина пятая

На сцене темно. Луч прожектора освещает часть жилой комнаты. ПАТО сидит за столом и читает только что написанное письмо.

ПАТО. Дорогая Морин, это Пато Дули пишет тебе прямо из Лондона. Извини, что я тебе так долго не писал, но если честно, я не был совсем уверен, что ты ждешь от меня весточки. Как бы там ни было, я все-таки решился написать тебе. Мне о стольком многом хочется тебе рассказать, и хоть я не большой мастер писать письма, постараюсь как смогу. Особых новостей вообще-то нет, если не считать одного рабочего из Уэксфорда. На днях на него на строительной площадке свалилась груда кирпича. Свалилась прямо на голову. Выжил чудом, а на голове сорок швов. И сам уже немолодой, лет за пятьдесят. Пожалуй, эта новость самая главная. По пятницам, иногда по субботам позволяю себе кружку пива, но я здесь никого не знаю и поговорить мне не с кем. Так что сижу сам по себе и помалкиваю. Иногда заглядывает местный заводила-крутой. Я в грамматике не очень, так точно не уверен «а» или «о» нужно написать. Так что я «неприкаянный», как любят выражаться местные. Честно говоря, мне и хочется говорить только о тебе и о себе, если мы еще что-то значим друг для друга, в чем я не уверен. Я все время, постоянно вспоминаю, как мы провожали америкашек, и как мы потом остались один на один, как много рассказали друг другу, и как потом пошли к тебе домой. Я действительно считал тебя королевой красоты и в данный момент считаю также, тем более что между мной и той американкой ничего не было. Это все твои фантазии. Ну выпил я пару бокалов и позволил своим рукам немного пошалить. Я ужасно хотел, чтобы ты одарила меня своим вниманием. И ты меня им одарила, я был на седьмом небе от счастья, у меня и сейчас сердце от радости выскакивает. И что же? Ночь все испортила и мы друг другу не близкие люди, да? Наоборот, мы теперь как родные. И что ты вдруг на меня так разозлилась. Ведь все было так хорошо. Наверное, тебе взбрело в голову, что я изменил свое отношение к тебе из-за истории с психушкой. И когда я сказал «Накинь что-нибудь, холодно», меня твой вид не раздражал совершенно. Совсем наоборот. Я был наверху блаженства. Хоть бы ты ходила в таком виде до самого второго пришествия. И может быть, даст Бог, наступит день, когда ты снова предстанешь передо мной в этом же самом виде. Если ты не простила меня по-настоящему, то пусть все остается как есть: мы с тобой расстаемся друзьями и точка. Но если на самом деле простила меня, то я не могу не поделиться одной новостью. И уж это новость так новость. Я просто врал, когда говорил, что новостей никаких нет. А новость состоит в том, что я имел серьезный разговор с дядюшкой из Бостона, а этот несчастный случай с рабочим из Уэксфорда переполнил чашу моего терпения. За гроши лишиться жизни и быть еще при этом «ирландской рожей». С меня хватит. Дядюшка предложил мне работу в Америке, и я тут же согласился. Это мой шанс. Скоро я вернусь на пару недель в Линейн, соберу вещички и устрою прощальный банкет. У меня один-единственный вопрос: ты хочешь поехать в Америку вместе со мной? Разумеется, не прямо сейчас. Тебе ведь нужно время подумать. Ну, скажем, через ме-сяц-два. Но если ты еще не простила меня, то я просто дурак дураком, что делаю такое предложение. И нам лучше эти дни держаться друг от друга подальше и не встречаться до моего отъезда. И если ты в эти дни не дашь о себе знать, я все пойму. Но если ты действительно простила меня, что тебя собственно удерживает в Ирландии? За твоей мамашей могли бы присмотреть сестры. Почему ты одна должна тащить этот крест? Разве ты не имеешь права на личную жизнь? Если сестры откажутся, то в Отерарде есть очень приличный дом для престарелых. Там ей до последнего часа скучать не дадут, и что за радость сидеть и целый день смотреть на эту дурацкую горку? Никакой. (Пауза.) Ладно, как бы там ни было, тебе решать. Мой адрес и номер телефона на конверте. Код узнаешь сама. Только звони подольше, потому что телефон стоит в холле. С огромным нетерпением буду ждать твоего звонка и если не дождусь, то все пойму. Морин, береги себя. А та самая ночь останется в моем сердце навсегда. Я был счастлив и счастлив и сейчас, когда вспоминаю все как было. Если для тебя все иначе, ну что ж. Ну вот, собственно, и все, что я хотел сказать тебе. Подумай над моими словами. Как следует подумай. Искренне твой, Пато Дули.

Прожектор выключается, но Пато продолжает чтение письма. На этот раз своему брату.

Дорогой Рэймонд, как ты там? В одном конверте отправляю сразу несколько писем, не хочу, чтоб попались на глаза чужим людям. Передай их, пожалуйста, и ни в коем случае не читай. Хотя этого я мог бы и не писать. Первое передашь Мику Дауду, когда он выйдет из больницы. Сообщи мне, как он себя чувствует и арестовали ли ту девчонку, которая так отделала его. Второе передашь бедняжке Герлин и скажешь, чтобы больше в священников не влюблялась. Третье – для Морин Фолан. Ты должен зайти к ней и отдать прямо в руки. Лично ей, в руки. Это очень важно. Особых новостей нет. О своих американских планах сообщу позднее. Вот бы все получилось. Ну, Рэймонд, удачи тебе. Р.S. Помни, Морин, лично в руки. До скорого.