МИР ТЕСЕН

— Грандиозно! — сказал Перс. Он представил себе, как, войдя последним в самолет, он прошествует по проходу, тихо опустится в кресло рядом с Анжеликой — та будет сидеть, отвернувшись к окну, — и негромко скажет… что скажет? «Привет. Давно не виделись. Вы куда летите? Случайно (вынимая порванные колготки) вы не забыли вот это?» А лучше вообще ничего не говорить и подождать, пока она не узнает его обшарпанных ботинок, его лежащей на подлокотнике руки или же не почувствует, как трепещет от волнения и предвкушения встречи его сердце, и не повернется в его сторону.

— Вот ваша карточка, сэр, — сказал молодой человек. — Позвольте ваш паспорт.

— Пожалуйста, — ответил Перс и взглянул на часы. Пятнадцать минут десятого.

Молодой человек раскрыл паспорт, нахмурился, тщательно перелистал его.

— Я не нахожу вашей визы, сэр, — наконец сказал он.

Если Перс раньше не знал, как холодеет под ложечкой, то теперь познакомился с этим чувством.

— Боже святый! Мне нужна виза?!

— Вы не можете лететь в США без визы, сэр.

— Извините, я этого не знал.

Молодой человек вздохнул и стал медленно рвать на мелкие кусочки Персов билет и квитанцию оплаты.

ы-н-м-ы-ы-и-и-и-и-и-И-И-И-И-И! — раздается вой реактивных двигателей на аэродромах по всему земному шару. Ежесекундно то тут, то там один самолет садится, выпустив из-под колес облачко голубого, пахнущего жженой резиной дыма, а другой взлетает, оставив позади себя черный, стелющийся шлейфом

выхлоп. Из космоса Земля, наверное, похожа на гигантскую карусель, только вместо лошадок по кругу летают самолеты — вверх-вниз, вверх-вниз! и-и-и-и-и-И-И-И-И-И!

На календаре — вторая половина июля; в колледжах и университетах начались летние каникулы. Разъезжающие но конференциям ученые соперничают за место в самолете с туристами и отпускниками. В залах ожидания — битком народу, в кафе на всех не хватает льда, пепельницы переполнены окурками, а полы усеяны бумажными стаканчиками. Лето манит в дорогу. В Европе северяне устремляются на юг — полежать на выжженных солнцем пляжах и окунуться в нечистую средиземноморскую волну, южане летят к студеным фьордам и окутанным тучами горным вершинам Шотландии и Скандинавии. Жители Азии держат путь на запад, американцы летят на восток. Наша цивилизация — это цивилизация легкого багажа и вечных встреч и расставаний. Один приезжает — другой уезжает. Иерусалим, Афины, Александрия, Вена, Лондон. Или Аяччо, Пальма, Тенерифе, Фаро, Майями.

В аэропорту Гатвик бледнолицые пассажиры в отглаженных летних платьях и костюмах сафари, прижимая к груди паспорта и авиабилеты, спешат от железнодорожной станции к аэровокзалу — навстречу им движется толпа загорелых собратьев в помятых одеждах; на головах у них соломенные сомбреро, в руках плетеные корзины, куклы в национальных нарядах и сумки с убийственным количеством беспошлинного спиртного и сигарет..

Перса МакГарригла несет в потоке отъезжающих. Со времени фиаско в аэропорту Женевы прошла неделя, за которую он успел слетать домой в Ирландию, найти себе замену в «Кельтских сумерках» и выправить визу в США. Сейчас он направляется в поисках Анжелики в Лос-Анджелес-одним из самых дешевых рейсов под названием «Небесный поезд», билет на который можно купить в день отправления и который рекламируется по всему Лондону призывными плакатами. Однако стойка регистрации на рейс подозрительно безлюдна. Он перепутал время вылета? Нет. К сожалению, объясняют ему, все рейсы «Небесного поезда» отложены ввиду снятия с эксплуатации самолета «ДС-10». Сотрудники аэровокзала смотрят на Перса с сочувствием и не без удивления. Неужели есть в мире человек, не слыхавший о крушении авиалайнера «ДС-10»? В последнее время я почти не читал газет, оправдывается Перс, я жил отшельником в Коннемаре и писал стихи. Как же мне побыстрее добраться до Лос-Анджелеса? Ну, говорят ему, вы можете перелететь на вертолете в Хитроу — хотя это недешево вам станет — и попытаться попасть на рейс какой-нибудь американской авиакомпании. Или же лететь отсюда в Даллас, а там сесть на стыковочный рейс до Лос-Анджелеса, Персу достается последний билет на ярко-оранжевый «Боинг-747», который приземляется в аэропорту столь необъятном, что его границы не видны с высоты в полкилометра. Аэровокзал гигантским пряником печется под солнцем при сорокаградусной жаре; внутри же здания, охлажденного кондиционерами до температуры кока-колы со льдом, Перс в ожидании пересадки сам чуть не превратился в ледышку. Наконец, «Боинг-707» компании «Вестерн эйрлайнс» переносит его в Калифорнию.

Садится самолет в вечерних сумерках: сверху Лос-Анджелес похож на бескрайнее море золотых мерцающих огней, однако Перс который уже сутки безостановочно куда-то движется, не способен, восхититься живописным зрелищем. В дороге ему не давали спать, то и дело предлагая завтраки, обеды и ужины. В этом смысле самолет дальнего следования, решает Перс, все равно что больница, поэтому если между приемами пищи стюардесса вдруг сунет ему градусник, он, пожалуй, воспримет это как должное. Получив последний ужин, он уже не в силах разорвать пакет со столовыми приборами.

Пошатываясь, Перс выходит из аэровокзала в теплую калифорнийскую ночь и ошалело смотрит с тротуара на текущую мимо вереницу машин. Кто-то рядом машет рукой микроавтобусу, на борту которого красуется надпись «Отель Беверли Хилз», — мгновенно затормозив, водитель услужливо распахивает дверь. Пассажир садится в автобус, и Перс прыгает следом. Проезд в автобусе бесплатный, а холл в отеле умопомрачительно роскошен и явно превосходит по классу привычные для Перса обиталища, однако он настолько изнемог, что не в состоянии ни идти на попятный, ни даже помыслить о поиске более дешевого жилья. Носильщик чуть не силой отбирает у Перса небольшую спортивную сумку — весь его багаж — и ведет его по устланным коврами коридорам с филенкой, разрисованной огромными и зловещими на вид зелеными листьями. В великолепном номере, кровать в котором по размеру соперничает с футбольным полем, Перс раздевается и, повалившись на постель, моментально засыпает, однако через три часа — в Калифорнии глубокая ночь, а по его биологическим часам уже десять утра — пробуждается и, чтобы нагнать сон, просматривает списки абонентов по фамилии Пабст в местном телефонном справочнике. Таковых он насчитал двадцать семь, однако никто из них не носит имя Герман.

Но где же Моррис Цапп? Его отсутствие на конференции в Вене мало кого удивило — такое нередко бывает среди участников, подавших предварительные заявки. Однако на вилле Сербеллони все в большой тревоге. Моррис Цапп не вернулся с вечерней пробежки в сосновой роще. О нем известно лишь, что, выйдя из дому, он отправил письмо Артуру Кингфишеру. Послание изымается полицией из стоящего в гостиной почтового ящика как возможный источник сведений об исчезновении Морриса; оно вскрывается, тщательно изучается, подшивается к делу, и все о нем забывают. Поскольку письмо не отправлено, Артур Кингфишер остается в неведении о том, что приглашен на иерусалимскую конференцию. Рощи прочесываются поисковыми группами и уже ведутся разговоры о необходимости обшарить дно озера.

Несколько дней спустя в номере отдыхающей в Ницце Дезире звонит телефон. Ее беспокоит парижский корреспондент «Геральд трибьюн»:

— Это миссис Дезире Цапп?

— Я больше не миссис Цапп.

— Прошу прощения?

— Я была когда-то миссис Дезире Цапп. Теперь я Дезире Бирд.

— Но вы — жена профессора Цаппа? — Бывшая.

— Вы — автор книги «Критические дни»? — Вот это верно.

— Нам только что звонили, госпожа Цапп… — Госпожа Бирд.

— Извините, госпожа Бирд. Мы только что получили анонимный телефонный звонок о том, что вашего мужа похитили. — Похитили??

— Именно так, госпожа Бирд. Мы навели справки в итальянской полиции, и, похоже, это правда. Три дня назад профессор Цапп, отдыхавший на вилле Сербеллони, вышел на вечернюю пробежку и не вернулся.

— Но кому, скажите бога ради, пришло в голову похитить Морриса?