Страница 16 из 63
Создание опытных образцов вообще и наших в частности – длительный и очень трудоемкий процесс.
Сначала четко формулируется задача, затем начинается непрерывная, бесконечная череда совещаний, где каждый выдвигает идею, как эту задачу решить «по-крупному». Определившись с направлением, приступаем к изготовлению опытных образцов. Чтобы прочертить образец хлебопекарни, требуется до года времени. На образец отдельного узла или механизма уходит несколько недель. Но на этом мучения не заканчиваются, нужно еще и создать этот образец: подобрать и найти необходимые материалы, определенные подшипники, шурупы, нужные станки и нужных специалистов, которые в итоге и соберут работающий узел.
Ты тратишь колоссальные усилия, эмоции, время, деньги. И наконец-то узел готов. Начинается испытание… Узел не работает. Начинаем сначала. Снова несколько недель на чертежи, несколько недель на опытный образец, снова испытания. И снова не работает… Опять по кругу. Сколько нужно образцов, чтобы найти то, единственно правильное решение?
И когда ты смотришь в пятый, в шестой раз на неработающий образец, тебя просто охватывает отчаяние.
11 часов 00 минут. Собираю на совещание своих дорогих кулибиных. Надежда на конструкторов угасла. Я понял, что они никогда не создадут компактный, недорогой, а главное, работающий образец домашней хлебопекарни. Конечно же конструкторы на меня обиделись, но мне уже наплевать, потому что мы действительно могли потерять все: у нас не было нескольких лет на разработки, обсуждения, пробы – нужно было искать свой путь.
И вот собирается моя команда кулибиных: Марк Маркович Розов, Скорляков, Никулин, Владимир Николаевич Боронкевич. Это выдающиеся люди, каждый из них – слесарь, фрезеровщик, шлифовщик, сварщик шестого разряда в одном лице. Каждый из них обладает мозгами генерального конструктора. В тот момент у меня была самая сильная в Тольятти команда людей с золотыми руками. Я восхищался каждым из них.
Шанс запустить вовремя наш опытный образец только один – если мы начнем работать без чертежей.
Я попросил своего близкого друга Сергея Блинова возглавить эту группу. Делать для кулибиных все возможное и невозможное, отвозить их домой и в цех на автомобиле, обеспечить питанием, инструментом, материалом. Все свободные люди должны были обеспечивать им комфортные условия. Комфортные не в смысле шума, тепла или вентиляции, об этом мы даже не думали – мы работали в нечеловеческих условиях, как на войне. Но чтобы у них всегда были необходимые материалы и инструменты, чтобы они не ждали по две недели, когда привезут сталь той или иной марки, толщины, той или иной характеристики.
Собираю свою команду кулибиных и ставлю задачу: «Ребята, надеяться нам не на кого. Вы видите, какой бред рисуют наши фантазеры-конструкторы. Мы не сможем запустить компанию, если вы не создадите опытный образец. Повышаю каждому зарплату в два раза. Даю слово: как только образец заработает, каждый получит в подарок по автомобилю». А тогда, во времена нищеты и разрухи, это был действительно дорогой, царский подарок. «Судьба проекта в ваших руках. Вы становитесь главными на этом направлении, все остальные работают только на вас. Сергей Блинов будет помогать вам, снабжать вас продуктами, сигаретами, напитками, всем необходимым, будет отвозить вас домой помыться, немного поспать».
Бригадиром кулибиных стал Владимир Николаевич Боронкевич – это мой старший мастер с ВАЗа, у которого я учился и которого безгранично уважал. К сожалению, он умер от рака легких: если я выкуривал в день до полутора пачек, то он – по две. Два его пальца, которыми он держал сигарету, были абсолютно желтыми. Я ему всегда говорил: «Николаевич, бросай ты это дело!» На что он отвечал: «Я курю с семи лет и, если бросить, это очень плохо скажется на здоровье».
11 часов 25 минут. Кулибины начинают работать. Я провожу с ними на заводе четыре часа. Мы обсуждаем технические решения, предстоящие трудности, список материалов, которые есть и которые могут понадобиться. Перекусываем там же, на ходу.
16 часов 00 минут. Запустив команду кулибиных, прыгаю в машину, лечу в офис. Там телефон разрывается от звонков региональных дилеров, которые продают наши установки по производству чипсов. Все, как один, жалуются, что в установках выходит из строя важный узел в агрегате отмывки крахмала. Люди терпят убытки, люди злятся, наше оборудование рискует потерять репутацию. Надо срочно что-то делать.
Звоню на завод в Оренбург и с директором завода, совершенно гениальнейшим человеком Александром Антоновичем Давыдовым обсуждаем сложившуюся ситуацию.
16 часов 15 минут. Вызываю конструктора, который разрабатывал этот узел, достаем чертежи, разворачиваем, начинаем смотреть, что можно срочно изменить. Находим слабое место. Но это слабое место мы находим только на бумаге, в металле все совершенно по-другому. Опять непрерывные сигареты, непрерывный кофе, мозг работает, как часы.
16 часов 38 минут. Время заняться рекламой. Утвердив дизайн нового рекламного плаката, набрасываю план рекламной кампании на будущее. Выясняю тираж крупных газет – пора охватывать новые регионы.
17 часов 20 минут. Теперь – вопрос о кредите. Кредиты, кстати, тогда предоставляли только под 220–230 %. Представляете, что это такое для машиностроения, где оборот капитала как нигде долог! Надо съездить в банк, уважить людей, от которых зависит – обескровить наш бизнес или открыть зеленый свет.
20 часов 00 минут. Возвращаюсь из банка. Меня уже ждет новый кандидат в команду, пришедший на собеседование. Нужно поговорить с ним, у нас сейчас каждый человек на вес золота и, принимая в нашу дружную семью нового человека, стараешься разглядеть в нем божью искру. Без этого нельзя. За соискателя поручается кто-то из сотрудников, и вопрос решен – завтра он приступит к работе.
20 часов 30 минут. Совещание с информационной службой, которой делаю разнос за то, что неуважительно отвечают на звонки. В то время не было Интернета, и человеческий фактор играл огромную роль. У нас в офисе круглосуточно дежурили три телефонистки, которые принимали до 500–600 звонков в сутки, и все их фиксировали в обыкновенных тетрадках – компьютеров тогда у нас не было.
И вот так каждый день. Каждую секунду – новая задача, новые неприятности, новые испытания. Уже поздний вечер, но с работы никто не расходится.
21 час 30 минут. Еще раз связываюсь с Оренбургом, с Александром Антоновичем. Принимаем решение, что с новыми, исправленными чертежами я с утра буду у него на заводе.
21 час 40 минут. Провожу последнее совещание. Решаем последние на этот день проблемы со снабжением: всех свободных людей, троих человек, отправляю в командировку. Каждый надевает пояса, распихивает в них пачки денег. Инфляция такая, что деньги приходится возить в прямом смысле слова килограммами. Кто-то летит в Минск за метизами, кто-то во Львов за электрооборудованием, кто-то в Пензу за проводами.
Договариваемся, что в Оренбург выезжаем с Сергеем Блиновым – у него тоже есть вопросы к производственникам по новым образцам.
22 часа 00 минут. Заскакиваю домой, переодеваюсь, беру бутерброды, прыгаем в машину и выезжаем в Оренбург. Нужно отметить, что тогда мы ездили на самых старых «Жигулях» шестой модели. Такие сейчас не производятся. Это не комфортабельная скоростная машина, а просто тарахтящая развалюха.
Кроме чертежей нам нужно передать заводу крупную сумму денег, чтобы они могли закупить металл и комплектующие для увеличения производства машин по выпуску чипсов. Приходится брать охотничье ружье двенадцатого калибра: впереди 600 километров дороги через степи. Места глухие, очень опасные. Договариваемся с Сергеем, что машину ведем каждый по часу, и в таком режиме выдвигаемся в дорогу. Ночь, пурга, страшный ветер, мороз 25 градусов, и мы в маленькой железной коробчонке под названием «Жигули» пробираемся в этом кромешном аду.
Честно скажу, было страшно. В то время между Тольятти и Оренбургом два участка дороги по 20–30 километров, где ни асфальта, ни бетона – просто разбитый грунт. По дороге – никакого освещения. Снег залепляет окна, мороз, и вот на одном из таких участков нас слегка заносит в кювет, мы буксуем – машина не двигается.