Страница 12 из 39
Таким образом, была создана идеальная легенда прикрытия для германского рейдера, так как, с одной стороны, новый советский ледокольный пароход вообще уходил из Баренцева моря (от лишних «глаз»), а с другой — шел в тех лее районах Карского моря, где следовал и его немецкий двойник.
На фоне столь тщательно разработанного легендирования отказ капитена цур зее Роберта Эйссена от захода в порт Мурманск понятен. Но представляется более чем странным сопровождение рейдером финского парохода «Эстер Торден» в международный порт Петсамо, что действительно могло существенно повредить скрытности всего похода, так как в Петсамо, в отличие от Мурманска, имелись конторы английской и американской компаний (Shell и Esso соответственно).
А среди персонала этих контор, безусловно, было достаточно внимательных и сообразительных людей, имеющих прямое отношение к английской секретной службе, которые могли бы обратить внимание на более чем странный заход советского ледокольного парохода в финский порт. Но этот заход все-таки состоялся! И объяснение этому может быть только одно: видимо, уже на переходе Эйссен получил из Берлина какое-то специальное указание на посещение Петсамо или Лиинахамари, вероятно связанное с тем, что на борту финского транспорта находились либо чрезвычайно важные документы, либо некое официальное лицо, прибывшее из рейха, либо весьма ценный груз для будущего похода рейдера, перегрузка которого в море оказалась невозможной.
А дальше после захода в Петсамо нацистский рейдер вообще исчез из поля зрения советской разведки.
По официальной версии, заявленной позднее Р. Эйссеном советской стороне, в эти дни с целью экономии топлива «Комет» находился в дрейфе в восточной части Баренцева моря. Но уже после войны нам стало известно, что во время нахождения в Печорском море экипаж германского рейдера под видом сбора плавника, необходимого якобы для подкрепления трюмов и бортов на случай сжатия корпуса корабля льдами, занимался у острова Колгуев гидрографическими работами. Кроме того, достоверно выяснилось, что в эти же дни «Комет» скрытно заходил в «Базис Норд», которая была создана Третьим рейхом на Мурмане в губе Большая Западная Лица.
Об этом рассказал в своих воспоминаниях гросс-адмирал Эрих Редер, правда, при этом он называет секретную базу «Полярным», что, скорее всего, является искаженным переводом слова «Норд». Таким образом, отказ немцев от захода в Мурманск, а также последующее сообщение о дрейфе в восточной части Баренцева моря с целью экономии топлива были чистейшей дезинформацией, предназначенной для официальных властей СССР. Но вера в искреннейшую дружбу фашистской Германии и Советского Союза была в те дни настолько твердой, что проверять эти явные байки никто не стал.
Кроме воспоминаний адмирала, бесспорным подтверждением захода рейдера в «Базис Норд» стало появление на борту «Комет» переводчика германского посольства в Москве Курта Крепша, который вместе с помощником военно-морского атташе Германии корветтен-капитеном Вильгельмом Шторхом проверял состояние дел в этой секретной немецкой базе. При этом надо особо отметить, что Крепш вряд ли был простым переводчиком. Но это официальная версия, фактически ясе все было иначе. Это подтверждается информацией почти что из первых рук — в сборнике воспоминаний отныне несекретно» о работе мурманских чекистов в преддверии и во время Великой Отечественной войны, который был опубликован в 1995 году Управлением ФСБ РФ по Мурманской области. Один из рассказов этого сборника ("Накануне войны" В. Стенькина) был непосредственно посвящен специальной операции по изобличению деятельности германского шпиона корветтен-капитена Вильгельма Шторха, который прибыл из Москвы якобы для проверки «Базис Норд». Вот как начало этой операции описано В. Стенькиным:
В ближайшие дни в Мурманск сроком на 4–5 месяцев прибудет помощник военно-морского атташе Германии корветтен — капитен Вильгельм Шторх, 42 лет, уроженец города Хемниц.
Из достоверных источников известно, что Шторх является офицером военной разведки и, несомненно попытается использовать свое пребывание в Мурманске во враждебных целях. Предлагаем принять активные меры по выявлению и пресечению разведывательной деятельности и г других подрывных акций с его стороны. Шторх приехал в Мурманск 9 июля и поселился в гостинице «Арктика», где для него был забронирован двухкомнатный номер, выходивший окнами на площадь Пяти углов.
В четверг утром он отправился в морской порт. Там, разыскав здание управления, зашел в кабинет помощника начальника порта капитана 2 ранга Виктора Кудряшева. Представился и сообщил, что приехал в Мурманск, чтобы ознакомиться, как идут дела на базе в заливе Западная Лица (с разрешения советской администрации немцы создавали там морскую базу).
Далее в разговоре Шторх просил оказать содействие в получении катера для поездами 19 июля в Западную Лицу. После согласования вопроса о поездке в Мурманск неожиданно прибыл переводчик германского посольства в Москве Курт Крешп, которого во изменение прежней договоренности Кудряшеву также пришлось везти в Западную Липу.
Зачем Вильгельму Шторху, который прекрасно знал русский язык, столь срочно понадобился переводчик из посольства, тем более для общения со своими же соотечественниками?
К слову, в дальнейшем сам Шторх во время попытки вербовки капитана 2 ранга Виктора Кудряшева (фактически мурманского чекиста и капитана госбезопасности) в какой-то мере Ответил на этот вопрос: «Я и мой друг Курт служим в одном ведомстве…», а в одной из дипломатических шифровок, отправленных уже из Арктики, с борта германского рейдера, господин Крепш был даже назван «фертрауэрсманном», что может Заказывать либо на его настоящий статус, либо на принадлежность к службе безопасности (СД) или внешней разведке (Абверу). Вероятнее всего, должность переводчика германского посольства в Москве была для Курта Крепша прикрытием. Более того, вполне возможно, что именно Крепшу принадлежала одна из главных ролей в плавании «Комета» по Севморпути, но об этом позднее.
Подробное описание операции, успешно проведенной мурманскими чекистами, естественно, выходит за рамки настоящей книги, но приведенные выше сведения являются отличным дополнением к портрету «переводчика» Курта Крепша и документальным доказательством существования на Мурмане нацистской базы.
Но пока вернемся на борт крейсера «Комет».
Пятого августа 1940 года ЭОН-10 (в составе подводной лодки Щ-423 и сопровождающего его транспорта «А. Серов» при обеспечении ледоколами ГУ СМП) начала свой переход по Севморпути на Дальний Восток.
Неделю спустя настоящий «Семен Дежнев» вошел в Карское море, а через два дня в районе архипелага Новая Земля появился его двойник — рейдер «Комет», который уже в новом обличье — в виде немецкого теплохода Danau, но без лоцмана на борту — вошел 14 августа в пролив Маточкин Шар.
Возможно, в обличье теплохода Danau ("Дунай") Эйссен планировал самостоятельно проскочить в Карское море, но ухудшившаяся ледовая обстановка вынудила его стать на отстой в ожидании более благоприятной погоды.
Уже во Бремя этой стоянки на борт нарядного немецкого «теплохода» с ослепительно белыми надстройками, черной трубой и ярко-красным поясом ватерлинии поднялись советские лоцманы Дмитрий Сергиевский и Афанасий Карельских. Первое, что сразу же определили советские лоцманы, — это то, что комфортабельный с виду немецкий теплоход фактически является хорошо вооруженным боевым кораблем, на борту которого господствует строжайшая военная дисциплина. Об этом открытии было своевременно доложено в Москву, но… Москва ведь и так отлично знала, кого проводят советские ледоколы по Севморпути!
Во время стоянки Эйссен вдруг решил организовать отдых своей команде на берегу, мотивируя это теми трудностями, которые им еще предстоят. Вполне естественно, что советские лоцманы категорически запретили проводить высадку иностранцев на советские берега, Эйссен потребовал запросить Москву, и разрешение было получено. Так были начаты бесконтрольные высадки «шуточных» (как сказал Эйссен) немецких десантов на берега Маточкина Шара.