Остров

– 5

Мы с Антаром стояли в нескольких шагах друг от друга, ошеломленно глядя ей вслед. И вдруг в мозгу у меня что-то щелкнуло – раз, другой, третий – и я все, все поняла.

– Хочешь еще раз посмотреть на наших вчерашних "гостей"? – спросила я.

Антар в ответ лишь изумленно вытаращил на меня глаза. Я бросилась к дому, схватила лежащий на земле черный ящик и стала без разбору нажимать на все кнопки. Кристалл не выскакивал. Нет, так не пойдет. Я остановилась, напрягая память. Какую кнопку я нажала в прошлый раз, когда он выпал? Ага, кажется, вон ту, а потом эту. Послышалось уже знакомое жужжание и кристалл оказался у меня в руках. Я схватила тот, который вынула раньше, и с щелчком вставила его на место. Рядом со мной склонился над ящиком Антар, так что мы едва не стукнулись лбами. Судя по выражению его лица, он тоже начал понимать, в чем тут дело. Прежде чем нажать нужную кнопку – на этот раз сразу вспомнилось, какую – я, держа ящик в руках, повернулась лицом в сторону поляны.

И вот снова послышался женский смех и звуки взволнованной мужской речи. А потом мы увидели их – смуглую женщину в голубой юбке и черной рубашке и мужчину в пятнистой одежде. Все повторилось в точности так, как было вчера, до единого слова, до каждого жеста. Они остановились, он поднял руку и коснулся ее волос.

– Спасибо тебе, Ларри…

– Когда ты приедешь, Карина?..

– Ты же не спрашиваешь дождь, когда он прольется снова?

И вот она уже целует его, поворачивается и уходит, не оглядываясь, а он медленно бредет к дому и исчезает, не дойдя до угла.

– Понял? – воскликнула я. – Ты понял, что это такое? – Антар кивнул, глаза у него радостно блестели.

– Голограмма, запись такая, да? – в его голосе прозвучали триумфальные нотки; наконец-то и он не ударил в грязь лицом, вспомнил название. – Это надо же! Они совсем как настоящие. Если бы я не подошел так близко, ни за что бы не догадался.

– Может, этот, пятнистый, – я кивнула туда, куда ушел погрустневший "Ларри", – записал для себя на память, как он прощался с любимой женщиной. А кому-то нравилось смотреть, как эта бесстыжая блудница раздевается и выставляет напоказ свои прелести. Интересно, тот, кто сделал эту запись, подглядывал за ней или она вытворяла все это по доброй воле? Если бы ты видел себя со стороны, Антар. Ты так разглядывал ее!

– Как? Ну как? – сказал он и… густо покраснел. – Я просто смотрел, интересно же.

– Ты не просто смотрел. Ты облизывался, как крыс на сыр.

– Значит, все дело в этих кристаллах? – спросил Антар с деловым видом; явно хотел перевести разговор на другое. Я кивнула. – На одном "записаны" те двое, на другом эта… шлюха. Это что же? Выходит…

Мы, не сговариваясь, кинулись к дому и одновременно полезли в окно, так что едва не застряли в нем. Антар сморщился – видимо, задел раненую руку, но энтузиазма от этого у него ничуть не убавилось.

Жаль, что стемнело довольно быстро и стало плохо видно. Мы едва-едва успели просмотреть штук пять "записей".

На одной три парня с азартом гоняли ногами большой пестрый мяч. Их легкие цветные рубахи взмокли от пота, физиономии раскраснелись, глаза горели.

Они подставляли друг другу ножки и падали, увертывались и подпрыгивали, явно получая огромное удовольствие от происходящего. Под конец один плюхнулся животом на мяч, а остальные со смехом и криками рухнули на него сверху, после чего все трое принялись тузить друг друга, пытаясь добраться до мяча, но чувствовалось, что это тоже всего лишь продолжение игры.

На другой записи медленно отплывал от берега удивительный корабль под белыми парусами, на борту которого стояли и махали руками женщина и две девочки. Корабль был огромный, но в то же время легкий, воздушный и сказочно прекрасный. Его мачты вздымались выше деревьев, а на высоко задранном носу была закреплена ярко раскрашенная деревянная фигура женщины с очень большими грудями и круглыми выпуклыми глазами, делающими ее похожей на лягушку. При этом создавалось впечатление, будто море затопило всю нашу поляну.

Еще на одном кристалле было записано, как по лугу бегал мальчик с большой собакой, черной с серыми пятнами; да, я уверена, что именно так называлось это лохматое, очень симпатичное животное с болтающимися ушами и длинным хвостом. В некоторых преданиях упоминается, что когда-то собаки жили и на нашем острове, но потом, видимо, все они погибли. Или, может быть, их тоже украли дикари. Собака бегала как угорелая, приносила в зубах плоский красный кружок, который бросал ей мальчик, а потом умильно завиляла хвостом и с радостным лаем бросилась к появившейся в поле зрения пожилой женщине.

Осколки чужой жизни. Мне стало грустно при мысли, что все эти люди – даже белотелая бесстыдница – давным-давно мертвы. Но… Что поделаешь? Такова жизнь. Зато теперь мы уж точно могли ничего не опасаться; ясное дело, на острове ни людей, ни призраков нет. И вдобавок, впереди нас ждал еще целый ящик замечательных кристаллов.

Наверно, от переживаний этого вечера мы снова зверски проголодались. Я разожгла костер, мы съели по несколько яиц и закусили апельсинами. И даже выпили по чашке чая, Антар с чевелицей, а я с листьями лимонного дерева. Замечательным чашкам все было нипочем. Уже в который раз у меня мелькнула мысль – в чем и где, интересно, прежние обитатели нашего дома готовили себе еду? Может, я плохо искала и где-то лежит себе преспокойненько большой, красивый горшок из такого же удивительного материала, как эти чашки? Нужно будет завтра еще раз как следует обшарить весь дом.

Мы сидели, попивая каждый свой чай и взахлеб обсуждая все, что видели и слышали сегодня. Воображение Антара в особенности поразил корабль, который, конечно, не шел ни в какое сравнение с нашими лодками; такой огромный, такой красивый.

Может быть, и бесстыжая тоже произвела на Антара впечатление, но об этом он умолчал. А мне больше всего понравилась собака. Вдруг Антар хлопнул себя по шее ладонью здоровой руки – так, точно его комар укусил – и только тут я заметила, что уже некоторое время в воздухе слышится негромкое жужжание. Я подняла голову – над нами роилась мошкара. Мелкие серебристые точки плясали в воздухе, и ярко горящий костер, похоже, нисколько не отпугивал их.

– Ну вот, – сказала я, – а ты по комарам скучал.

С Антаром, между тем, происходило что-то странное. Он уставился на свою раскрытую ладонь, ту самую, которой только что убил ужалившее его насекомое. Брови у него поползли вверх, глаза сделались как блюдца.

– Что… это… такое? – как-то замедленно, с трудом произнес он, протянул ко мне руку, и крохотное серебристое создание упало в мою подставленную ладонь.

Однако смотрела я не на него, а на Антара, который вдруг начал медленно заваливаться набок. Губы у него беззвучно шевелились, лицо странно напряглось, как будто он изо всех сил сопротивлялся тому, что с ним происходило. И все же видно было, как свет сознания меркнет в его глазах, а потом они и вовсе закрылись. Он распростерся на земле, неловко навалившись на левый бок и откинув в сторону здоровую руку.

– Антар… – в ужасе прошептала я. – Антар!

Однако вместо того, чтобы кинуться к нему, почему-то перевела взгляд на насекомое, лежащее на ладони. Антар слегка придавил его, но оно было все еще живо и сейчас еле заметно трепыхалось, словно силясь взлететь. И тут меня пронзило такое ни с чем не сравнимое ощущение жути и невозможности, невероятности происходящего, что я, наверно, впервые в жизни по-настоящему поняла смысл выражения – от ужаса волосы шевелятся на голове. Даже вчера, когда исчез Антар, я не испытывала ничего подобного.

То, что лежало на моей ладони, не было ни мошкой, ни комаром; это вообще оказалось не насекомое, а крохотный серебряный человечек, размером чуть меньше ногтя у меня на мизинце. Все у него было как положено – круглая голова с двумя выпуклыми глазами, руки, ноги, только за спиной небольшие крылья, похожие на стрекозиные, а в руке что-то вроде серебряного копья.