Остров

Она затопила и грот, где я стояла. И, конечно же, я побежала от неё, начисто позабыв о своих намерениях. Нет, не позабыв. Просто страх умереть сейчас, вот в это самое мгновение, оказался сильнее страха более поздней гибели. Однако вода недолго гналась за мной по пятам. Очень быстро напор ее иссяк, а потом она и вовсе снова начала отступать. Я побежала следом за ней и вернулась к выходу из грота.

Люди, выброшенные из лодок, пытались выбраться на сушу. Другие, обвязавшись веревками, закрепленными за деревья, бежали им навстречу, помогали подняться, тащили за собой, а иногда и на себе. Отступая, и тех, и других волна снова поволокла за собой в океан, и им приходилось прикладывать бешеные усилия, чтобы удержаться. Некоторым это не удалось; видно было, как вода уносит их на себе. Один из лодочных сараев снесло, разметав его на доски. По скользкой тропе, хватаясь друг за друга, кусты и камни, карабкались те, кто сумел спастись. Волна отступила, но недалеко, и со стороны моря ее уже подпирал новый вал, еще более грозный, чем первый.

Грохот стоял такой, что, казалось, вот-вот лопнут барабанные перепонки.

Как завороженная, я замерла у самого входа в грот, не сводя взгляда со второй водяной стены, медленно наползающей на берег, как вдруг кто-то схватил меня за руку и потащил за собой в глубину подземного хода. Это был, конечно, Антар.

Он бежал, как сумасшедший, ни разу не обернувшись и в полном молчании; впрочем, из-за грохота я все равно не расслышала бы ни слова. Наконец, задыхаясь, мы домчались до вершины скалы, выбрались наружу и повернулись в сторону города. Антар обхватил меня за плечи, заставил лечь на скалу и прижал мою голову к земле.

Вторая волна уже обрушилась на берег и сейчас снова откатывалась обратно. Но на этот раз она затопила даже террасу, на которой стоял город! Всегда считалось, что такое вообще невозможно; никаких упоминаний о чем-либо подобном в нашей истории не было.

Крайние дома смыло; повсюду валялись деревья, сломанные, точно тонкие прутики; несколько лодок размолотило в щепы; огромные пласты земли со склона террасы обвалились, придавив людей, и обломок упавшей скалы перегородил вход в бухту. Наверно, оттого, что в море попало много глины, вода окрасилась в красновато-бурый цвет. Дул сильный ветер и вдобавок начался дождь.

Да, обостренное чувство опасности не подвело Пауков и на этот раз. Хорошо хоть, что вторая гигантская волна оказалась, по-видимому, и последней. Во всяком случае, сейчас перед нами расстилалось обычное штормовое море, которое, как это часто бывает во время дождя, уже начал затягивать густой туман. Разве что по волнам плавало гораздо больше разных обломков и мусора, чем это обычно бывает даже во время самого сильного шторма.

– Что… это… было? – с трудом переводя дыхание, спросила я.

– Старики говорят… землетрясение… Где-то там… в океане, – тоже тяжело дыша, ответил Антар.

– Землетрясение? Разве в наше время такое бывает?

Многочисленные землетрясения и извержения подводных вулканов происходили вскоре после того, как случилась Беда; но не позже.

Во всяком случае, в наших преданиях о них не упоминалось ни разу.

– Значит, бывает, – сказал Антар. Я попыталась сесть, но он снова придавил меня к скале. – Лежи. Не нужно, чтобы нас видели.

Я хотела спросить, почему, но тут же забыла об этом, пытаясь найти взглядом свой дом. По счастью, он находился довольно далеко от края террасы и, по-видимому, не пострадал. Во дворе суетились люди, но кто именно и что они делали, на таком расстоянии разглядеть не удалось. Вода затопила даже площадь "под колоколом". Хотя где теперь этот колокол? Может, и его унесло. Разбитые скамейки и планка, на которой он висел, валялись неподалеку, а якоря вообще видно не было из-за веток дерева, упавшего как раз на то место, где он обычно лежал.

– Вот это да! – сказал Антар, не сводя взгляда с места причала, который больше всего напоминал сейчас поле брани. – Интересно, уцелела ли моя лодка? Ладно, полезли внутрь, а то что-то холодно становится.

Он проворно нырнул в расселину, из которой мы только что вылезли, и протянул мне руки.

– 6

Немного пройдя в глубину хода, чтобы нас не захлестывало все усиливающимся дождем, мы сели, стуча зубами и тесно прижавшись друг к другу.

– Ну вот, переждем тут до ночи, – сказал Антар, – а потом поплывем. Если, конечно, мою лодку не разбило или не унесло. Но вроде бы не должно, я припрятал ее в глубине пещеры.

– Ку… Куда поплывем? – спросила я, сотрясаясь от крупной дрожи.

– На остров, который я вчера тебе показывал, куда же еще?

Я отшатнулась.

– Ты с ума сошел? А что будет с нашими?

– Ничего не будет, – уверенно заявил он. – Ты что, еще ничего не поняла? Видела, сколько народу утонуло? Вот и про нас подумают то же самое…

И только теперь я внезапно осознала, что его слова означают лично для меня. Словно ослепительный свет озарил темную сырую пещеру; я почувствовала, как жизнь снова возвращается ко мне. Обняла Антара и крепко прижалась к его груди.

– Антар… Антар… – Боже, какое счастье, что он у меня есть! Как приятно ощущать надежное тепло его сильного тела! Как прекрасно снова жить, а не обдумывать, каким способом легче умереть! – Ты знаешь? Наши рассказали тебе? Королева Мэй подарила меня этому мерзкому дикарю… В обмен на корову… Завтра утром он должен был увезти меня на ту сторону острова… Я хотела умереть, хотела, чтобы волна унесла меня в море, но не смогла заставить себя…

– Дурочка, вот дурочка! – сказал он, гладя мои волосы. – Как тебе такое могло прийти в голову? Разве ты не знаешь, что самоубийство – большой грех?

– А что было делать?

– Для начала – не убегать от меня. Я, когда все узнал, кинулся на поиски, но ты как сквозь землю провалилась. Хорошо хоть, что вовремя успел, а то со страху ты и вправду могла бы… того…

– Не убегать от тебя. А чем бы ты мне помог, интересно? – я уже отчасти пришла в себя и отодвинулась от него.

– Ну, все, кроме тебя, знают, что одна голова хорошо, а две лучше. И вообще, бороться нужно до конца. Понимаешь? До самого конца, даже если кажется, что сопротивляться бессмысленно. Потому что смерть – это… Это то единственное место, откуда нет возврата. Все остальное, – он махнул рукой, – поправимо.

Я удивленно посмотрела не него. Антар, вообще-то, не слишком склонен рассуждать на отвлеченные темы, даже не очень любит читать, за что я в глубине души всегда смотрела на него немного сверху вниз. А тут вдруг вон как заговорил.

И, главное, чувствовалось, что это не просто слова, что, в случае чего, он и сам будет бороться до последнего. – Как думаешь, много людей погибло? – спросила я спустя некоторое время.

Он пожал плечами.

– Трудно сказать… Десятка два, может быть.

– Да ты что? Хотя… Ведь волна захлестнула даже город. Знаешь, Антар, ужасно, что такое несчастье оборачивается спасеньем для меня. От этой мысли делается как-то не по себе.

– Ну, не начинай, пожалуйста, – проворчал он. – Ведь не ты вызвала это землетрясение, верно? Не ты виновата в том, что люди погибли. Что же плохого, если ты просто воспользуешься обстоятельствами? Помнишь, в этой книжке… моей любимой… как ее? Ну, про того парня, которого оклеветали, и он чуть ли не всю свою молодость проторчал в тюрьме.

– Граф Монтекристо.

Вряд ли Антар имел основания называть эту книгу "своей любимой"; когда так говорят, предполагается, что есть и другие, нелюбимые. А между тем, она была чуть ли не единственной, которую он прочел от корки до корки.

– Вот-вот. Помнишь, как он, в конце концов, все-таки сумел сбежать из крепости? Воспользовался смертью другого такого же бедолаги. Своего друга, между прочим…

Он еще что-то говорил в том же духе, но я почти не слушала его. Восторг первых мгновений прошел, меня снова начали терзать всяческие сомнения и страхи.

– Знаешь что, Антар, – задумчиво произнесла я, когда он смолк, решив, по-видимому, что убедил меня. – Знаешь что… Конечно, теперь мне деваться некуда, придется плыть с тобой. Но я с места не сдвинусь, пока не буду уверена, что с моими родными все в порядке. Иначе мне… Иначе я буду все время думать – а вдруг Королева Мэй каким-то образом узнала, что я жива, и сожрала их? Нет, ни за что! Не хочу, чтобы они расплачивались за меня. А тебя разве это не беспокоит? Вот что. По-моему, нужно задержаться еще хотя бы на сутки.