Исчадие рая

Постучавшие в дверь апартаментов оперативники и следователь прокуратуры, прибывшие несколькими минутами раньше в заведение «5005», обнаружили на ковре возле кровати распростертое мужское тело, лежащее ничком. В одной руке, неестественно вывернутой в сторону, мужчина все еще сжимал корпус мобильного телефона, по которому, очевидно, разговаривал в момент падения.

– Это и есть Александр Егоров? – невозмутимо поинтересовался у рослого секьюрити, маячившего в дверном проеме, молодой опер, одеждой и повадками более смахивающий на средней руки бандита.

– Он, – коротко подтвердил охранник.

Опер склонился над телом, бесцеремонно развернул голову Егорова, профессионально нащупал артерию на шее.

– Поздравляю, Михалыч, – обратился он к следователю прокуратуры, с интересом разглядывающему убранство апартаментов, – у нас с тобой уже два трупа.

Смерть Бунина Лариса пережила тяжелее, чем можно было предположить, да и сама она никак не ожидала от себя столь острой и болезненной реакции, настолько сильной, что даже организацией похорон вынуждены были заняться ее родители, верная Татьяна и несколько новых друзей, из числа тех, кому Лариса смогла оказать необходимую, а порой и спасительную помощь. Теперь они с готовностью, искренне переживая по поводу гибели ее мужа, принялись за дело, не ведая обо всех перипетиях Ларисиной семейной жизни и не имея ни малейшего представления о некоторых особенностях личности покойного. Совсем иные чувства испытывали родители Ларисы и в несколько меньшей степени – Татьяна. Все трое были, безусловно, слишком порядочными людьми, чтобы позволить себе радоваться по такому поводу, но чувство явного облегчения оттого, что из жизни близкого и любимого ими человека исчез навеки постоянный источник всяческих бед и несчастий, переполняло их души, и, оставаясь одни, они говорили об этом вслух, не стесняясь в том признаться друг другу. К этому примешивалась, безусловно, и благодарность судьбе за своевременность расплаты: зло оказалось наказанным много раньше, чем это происходит в большинстве случаев, когда основные фигуранты событий, и тем более безвинные жертвы злодеев, уже пребывают в ином мире, где, по утверждению посвященных, нет места земным чувствам и эмоциям. Оттого и рождается иногда в людских душах тягостное ощущение вселенской несправедливости и того, что отъявленных подлецов отчего-то не настигает кара Господня.

Для Ларисы настроения близких не были секретом, хотя никто из них не обронил при ней и слова по этому поводу. Она не сердилась, признавая в душе их правоту, но сама так думать и чувствовать не могла – слишком долго Бунин был для нее центром мироздания, единственным мужчиной и просто любимым человеком, в конце концов.

Все скорбные дни она старалась проводить с детьми, с грустью различая в них отцовские черты и прося Господа сделать так, чтобы сходство это осталось только внешним.

Наконец все было кончено, Бунина похоронили очень скромно, при небольшом стечении народа, хотя Лариса и просила обзвонить все редакции, с которыми он сотрудничал. И это было, пожалуй, самым показательным итогом его суетной бестолковой жизни.

Гарик Кеосанян, в отличие от большинства коллег, на похороны пришел, аккурат но положил на крышку закрытого гроба (обезображенное лицо Бунина не позволило хоронить его иначе) две белые гвоздики и одиноко простоял все время, пока длилось погребение, возле ограды соседней могилы, зябко втянув голову в плечи и не глядя по сторонам. Потом он поехал на поминки, в маленький погребок-ресторанчик неподалеку от кладбища, и оставался до самого их окончания, но почти не пил и совсем ничего не ел. Ларисе еще на кладбище показалось: Гарик хочет ей что-то сказать, но не решается или выжидает подходящего момента. Теперь же она была в этом совершенно уверена и, проводив последних участников скорбного застолья, молча села рядом с ним за опустевшим столом, с которого официантки не спеша убирали грязную посуду.

– Тут вот какая история получается, Лариса, – начал он без предисловия, действительно терпеливо дожидаясь все это время того момента, когда она обратит на него внимание.

Голос его звучал странно: глуховато, без обычных игривых, нахальных интонаций. «Вряд ли он так уж расстроен смертью Левы, – подумала Лариса, – скорее – напуган, значит, тоже замешан в этой истории. Совсем неудивительно». В том, что гибель мужа является следствием какой-то очередной его авантюры, она ни минуты не сомневалась, но не имела ни малейшего желания докапываться до конкретных обстоятельств, деталей и вообще выяснять что-нибудь по этому поводу. О чем прямо заявила следователю, тщетно пытающемуся найти закономерности в том поистине броуновском движении, которое представляла собой бурная деятельность Льва Бунина. Гарик между тем продолжал:

– Незадолго до смерти Левка обратился ко мне с одной просьбой, в общем совершенно обычной. Надо было разместить в рубрике информацию о том, что некий господин Егоров появился в свете с новой пассией и вроде как собирается свою бывшую бросить. Сам этот Егоров личность не то чтобы очень интересная, но когда-то был богатенький, и даже очень. Потом разорился, и поговаривали, что спился окончательно, но Левка попросил – я все сделал. Такие вот дела. – Гарик замялся, и Лариса решила, что муж остался должен за эту услугу.

– Он что, не расплатился с тобой?

– Нет, что ты! Расплатился полностью. Да там и говорить не о чем – копейки, я бы с этим никогда к тебе не пришел. Что ты! Нет, дело в том, что этот господин Егоров вчера умер от сердечного приступа.

– Ну и что же здесь странного? Сам говоришь – пил. Потом проблемы с женщинами: старая жена – новая жена, наверняка скандалы – сердце и не выдержало.

– Да, конечно, может быть и так, но за два дня до него умерла его жена, которая старая, или бывшая, я уж не знаю, как это правильно называется. Умерла тоже вроде бы как от сердечного приступа. Гоже, конечно, объяснимо – муж бросил и все такое… Но следствию показалось это странным, сделали вскрытие – в итоге у него действительно приступ стенокардии, а вот с ней – все не просто.

– Что же?

– Сердце у нее действительно остановилось, но от сильного электрического разряда. Правда, в это время она принимала ванну, причем джакузи, так что теоретически что-то могло сломаться и «закоротить». Но говорят, что это маловероятно, в общем, сейчас проводят какие-то сложные экспертизы. Хотя все уже уверены, что ее убили таким вот хитрым способом. И еще. Партнер Егорова, отношения с которым у него последнее время, опять же по слухам, были очень напряженными, сейчас обвиняется в убийстве своей любовницы. И вроде бы все улики есть, но он категорически отрицает и утверждает, что его подставил Егоров. Потому как главная улика – полицейский пистолет «Глок» последнее время якобы находился у того дома, по какой-то случайной причине. А пальчики на пистолете, представь, имеются, причем их обоих. Такое вот стечение обстоятельств. Я решил, что тебе нужно знать.

– Зачем?

– Ну, Льва же убили – все это в придачу: тут же явная связь…

– Послушай, – резко начала Лариса, собираясь заявить Гарику то лее, что и следователю: в сомнительных авантюрах мужа она никогда не участвовала и тем более не собирается теперь распутывать их последствия. Но случилось так, и в том была, очевидна, чья-то высшая воля, что именно в эту самую минуту сознание ее вдруг стряхнуло с себя оцепенение последних дней. Несчастье не смогло полностью парализовать ее, и то, что было насущно необходимо, Лариса исполняла без особого труда. Однако способность размышлять и анализировать, связывать в единое целое разрозненные противоречивые факты и, вообще, все профессиональные навыки и возможности в эти дни словно дремали, не отвлекая ее сознание и позволяя ему спокойно и до конца пережить состояние горя, дабы его острые осколки, загнанные в подсознание, после не аукнулись какой-нибудь внезапной депрессией или неврозом. Теперь же настал момент, когда они оказались остро необходимы, хотя осознать это сразу Лариса, разумеется, не могла. Но как бы там ни было, пелена стремительно рассеялась – и картина странно совпадающих во времени загадочных смертей уже не казалась ей чужой, не касающейся ее никоим образом. Более того, умиротворенная тихая печаль последних дней, целиком заполнявшая ее душу, сменилась внезапным ощущением близкой опасности. Еще не будучи в состоянии сформулировать что-либо вразумительное, Лариса ясно осознала, что смерть Левы и других неизвестных ей людей непосредственным образом касается также лично ее и, более того, лично ей угрожает. – Послушай, – еще раз обратилась она к Гарику после долгой паузы, в течение которой он крайне напряженно наблюдал за ней, – все это действительно очень интересно. Могу я попросить тебя об одном одолжении?