Страница 17 из 17
…Потом еще долго говорили, что последняя зимняя ночь была самой холодной и лютой. Говорили, что лес выл и стонал, а ветер свистел так, что закладывало уши.
То уходил Мертвый Король.
Все.
Бриана глупо смотрела, как светлеет небо. Весна пришла быстро, разом, словно извиняясь за то, что Мертвый Король так долго держал под своей рукой целый замок. Снег таял, превращая землю под ногами в чавкающее месиво. Бриана рассеянно подобрала мокрый насквозь подол и подошла к дому. Данован полусидел-полулежал на ступеньках у порога. Девушка села рядом и, еще не веря в происходящее, погладила спутанные черные волосы. Потом разжала ладонь и внимательно посмотрела на ледяную горошинку. Огонек внутри был мерцающим и тусклым. Странно, но этот лед не таял. Бриана попробовала надавить пальцами, но сломать ледышку не получалось.
Так вот что имел в виду Мертвый Король…
— Что же делать?.. — нахмурилась Бриана.
— Ох и глупая же ты, — хриплый голос заставил вздрогнуть. С земли поднималась Колдунья. — Одно хоть хорошо — весна нынче теплая будет… Ну что сказать — выдержала, выиграла время…
— Ты живая?.. — только и смогла выдавить Бриана.
— Нет! — огрызнулась Колдунья. — Я грязная и уставшая. Да ну тебя, и оборотня этого, и вообще… Разбирайтесь, дети, а я к Охотнику — что там с ним, интересно…
— Почему ты… воскресла?
— А с чего ты взяла, что я умерла? — поразилась Крейдне.
— Ну…
— Потому что тогда — была зима, — вздохнула Колдунья. — А сейчас — пришла весна. Ясно?
— Нет.
— Ну куда тебе! — раздраженно фыркнула Колдунья и медленно побрела куда-то в сторону, в глубь леса.
Бриана проводила ее взглядом. Так что же делать с горошинкой и заключенной в нее жизнью? Как растопить лед? Бриана подышала на него — не подействовало. Бриана задумчиво посмотрела на Данована.
Что там Мертвый Король говорил про поцелуй? Что он выкупает жизнь?..
Ну что ж, должно же что-то из его слов быть правдой.
А лед я растоплю. Я согрею.
Бриана положила ледышку себе в рот и тут же почувствовала, как лед становится водой. А дальше…
Я верну жизнь. Я стану жизнью. Я стану весной. Я стану твоей жизнью, а ты моей.
Губы были сухими, обветренными, но — теплыми. А спустя миг — горячими. Ярко-красным и жарким был румянец на щеках — так бывает, когда с мороза заходишь в хорошо протопленную комнату… Данован был жив. Воскрешен тем самым, древним и вечным, самым сказочным и надежным способом. И еще, быть может, пришедшей весной.
А потом Бриана сидела так же, как несколько дней назад, ночью, у дома Лесничего. Сидела, слушая тихое, спокойное дыхание Волшебного Зверя, гладила его волосы, думала, что будет дальше.
Пробивалась новая трава. Пробивалась, мешаясь с отавой, зеленела. Деревья стряхивали с себя остатки зимы. Черный кот смотрел с укоризной — что ж вы, мол, живые, так и забудете про меня, утонув в своем счастье и покое?
— Спасибо тебе, — улыбнулась Бриана. — Спасибо тебе большое…
— Что… — Данован открыл глаза. Взгляд был вопросительным и восхищенным одновременно. Живым. Родным.
Солнце заливало полянку и домик Колдуньи золотом.
— Весна, — выдохнула Бриана. — Весна.