Страница 19 из 21
– Расскажи о себе. Кто такой, из каких мест… Я же ничего про тебя не знаю.
Вопрос настолько впопад, что Гаян вздрогнул.
– В моей жизни не было ничего такого, о чем стоит говорить.
Чуть не произнес «ничего интересного», но что-то помешало соврать. Постороннему слушателю его история показалась бы весьма интересной, хоть за деньги перед публикой выступай, отбивая хлеб у сказителей.
– Это нехорошо. Ты обо мне много всего знаешь, а я о тебе – нет. Или, может, ты беглый каторжник, вор?
– Хуже вора. Говорят же, что простота хуже воровства.
– Ты похож не на простака, а на мужчину, который себе на уме. Я тебя немного боюсь.
«Я тебя тоже немного боюсь, Морская Госпожа».
После недолгих размышлений Гаян капитулировал. Ознакомить ее со своей биографией в общих чертах, без имен и подробностей, это снимет лишние вопросы, а то еще неизвестно, к чему приведет недосказанность. К тому, например, что в Эонхо с Лиузамы станется кого-нибудь нанять, чтобы установить его личность. И ведь установят, что самое смешное!
– Когда-то я был восемнадцатилетним идеалистом. Родители рано умерли, и я остался один на один с прабабкой…
– Кем-кем ты был?
– Наивным щенком. Прабабка относилась ко мне прохладно, хотя я в то время ее любил. Она была моей опекуншей. Имущество нашей семьи, связи, влияние, обязательства – все это у нее под контролем, причем при жизни родителей картина была та же самая. Прабабка давно все прибрала к рукам и держится, как за свое, но я по ряду причин не захотел с этим смириться.
– Ты из благородных, верно?
– Вроде того. Как ты догадалась?
– Закер так думает, – простодушно объяснила Лиузама.
«Вот как… Пожалуй, в Эонхо лучше не отрицать, что я принадлежу к дворянскому сословию. Из захудалого рода, все распродано с молотка за долги, славное имя вслух не называю, чтобы лишний раз не позорить. В Ругарде таких индивидов пруд пруди».
– Во мне взыграла гордость, я начал совать нос в прабабкины дела и настаивать на своих правах, поскольку формально все принадлежало мне. Решил отстранить ее от дел, чтобы самостоятельно разобраться со всем хозяйством, но плетью обуха не перешибешь, и в результате разобрались со мной.
– Эта злая старушка выгнала тебя из дома? – с сочувствием предположила Лиум.
«Если б я только намекнул, кто такая «злая старушка», и кем был твой покорный слуга, и на что он замахнулся… Наверное, тогда бы ты смотрела на меня не с жалостью, а с одобрением. Но хоть я и ринулся в бой с азартом щенка, атакующего груженную дровами подводу, изменить ничего не смог. С изъявлениями признательности, пожалуйста, не ко мне».
– Не просто выгнала. Меня заставили подписать официальный отказ от любых притязаний. На тот момент убивать меня прабабке было не с руки, но она позаботилась о том, чтобы я не захотел вернуться домой и повторить попытку. По ее приказу меня спровадили подальше, до границы с Саргафом, и всю дорогу угрожали, что я покойник, если вернусь в Эонхо и примусь за старое.
– И ты уступил?
– Иначе меня бы прикончили.
«Как прикончили моих друзей и тех, кто так или иначе нас поддерживал. Все, на что меня хватило – это гордо швырнуть прабабкин кошель под ноги ее доверенному мерзавцу, который отвечал за мое выдворение из Ругарды. Тоже дурацкий жест: никому, кроме меня, от этого хуже не стало».
– А что случилось дальше?
– Я болтался по приграничному краю и с переменным успехом пытался зарабатывать на жизнь. Выяснилось, что оружием я владею не ахти как, и никто не горел желанием взять меня в охрану, зато умение писать и считать оказалось востребованным, я стал писарем у зажиточного скотовода. Так прошло около года, а потом в те края занесло одну воительницу…
«Неловко вспоминать, но познакомились мы при еще каких романтических обстоятельствах: Рен отбила меня вкупе с хозяйским добром у шайки разбойников на большой дороге. Она завалила двоих. Еще одного, самого хилого, худо-бедно вырубил я, иначе впору бы сквозь землю от стыда провалиться. Четвертый удрал. После чего благородная героиня и спасенный юноша отправились в усадьбу, и хозяин на радостях нанял Ренарну разобраться со скотокрадами. Я начал набиваться в помощники, она неожиданно согласилась, и когда заказ был выполнен – мое участие заключалось в том, что я путался у Рен под ногами, – в Саргаф мы поехали вместе. Это, пожалуй, самый светлый отрезок моей жизни… Лучше детства, лучше всего остального».
– Ей нужен был оруженосец, и на эту роль я годился: содержать в порядке оружие умел с отроческих лет, ухаживать за лошадьми научился, пока батрачил у скотовода. За то время, что мы с ней были вместе, я освоил множество полезных вещей, стал неплохим бойцом… Потом мы расстались.
«Рен сказала, что я больше не мальчик, и мне пора отправляться в самостоятельное плавание. Я не хотел прощаться, но она была непреклонна. Ни за что не потерпит рядом с собой мужчину, который будет претендовать на главенствующую роль. Повернется и уйдет. И опять подберет какого-нибудь жалкого юнца, будет о нем заботиться, поможет стать сильным, а после все повторится по новому кругу. Идеальная старшая сестра… Быть мужней женой она категорически не хочет и всегда уходит вовремя. Вначале меня, брошенного, поедом ела обида, но со временем я оценил то, что сделала Рен: вернула мне веру в собственные силы. Это по крупному счету важнее, чем выяснение отношений между мальчиками и девочками, хотя в ту пору я так не думал».
– После школы у той воительницы я подался в наемные охранники. Бродяжил по свету, побывал в кажлыцких степях, там и получил нынешнее имя. На Ивархо приплыл за своей любовью. Певичка из театра. Она уверяла, что любит меня, и на тот момент говорила правду, но моменты меняются, и чувства, соответственно, тоже, а я, как обычно, поумнел слишком поздно.
– А мне бы Кеви найти… – вздохнула Лиузама после паузы, умиротворенной и затяжной, как растекшийся над берегом смолистый аромат, смешанный с запахом специй и шкворчащей над огнем рыбы.
Можно надеяться, услышанного ей хватит, и больше она не будет приставать с расспросами.
Со второй попытки поднявшись на ноги, Лиум вперевалку подошла к костру, перевернула вертел и снова грузно уселась на охапку высохших водорослей. С движениями у нее все еще обстояло неважно, в особенности с координацией. Удивляться нечему, ведь последние десять лет она прожила, то ли прилепившись к рифу, словно морской анемон, то ли ползая по темному илистому дну, как морская звезда.
– Скажи-ка, ты много повидал страшного? По-настоящему, чтобы все поджилки затряслись?
– Случалось.
– Я вот однажды видела истинный ужас, и совсем близко. Сама не знаю, как не обмочилась и не поседела, но вовек того страха не забуду.
Сейчас Лиум наконец-то расскажет о своей подводной жизни! Гаян весь превратился во внимание – пусть он давно уже не страдал излишним любопытством, мимо такой редкости не пройдешь – однако продолжение его разочаровало.
– Мама тогда скинула с перепугу. Если б они нам на глаза не показались, небось доносила бы до девяти месяцев, и он бы рос не таким тощеньким и слабеньким, кровиночка бедная…
– Кто – они? – перебил Гаян, заопасавшись новой истерики.
– Болотные псы Тейзурга. Вот уж страх так страх!
Любопытство, пренебрежительно махнув пушистым хвостом, направилось было к своей норе, но при упоминании о легендарных тварях развернулось и замерло в охотничьей стойке.
– Ты их видела?
– О чем и толкую. Мы тогда бежали от солдат герцога в Лежеду, на заповедное зачарованное болото, где всегда стоит теплынь. Зачем супостаты за нами погнались, никому не ведомо. Небось Вышивальщик сослепу ткнул своей иголкой не туда, куда нужно. Право слово, не было у нас ничего ценного, ни золота, ни волшебных вещей, за какими стоит гоняться в охотку. Нас пугнули – мы похватали свои пожитки и пошли, а они давай нас преследовать. Может, все потому, что вел их Гонбер Живодер, и ему было мало чужую землю захватить, хотелось еще поубивать прежних хозяев да кишки на заборах развесить. Герцог Эонхийский, толкуют, сам мараться не любит, только с воинами сражается, но по мне, ежели подлые дела творят по указке твои подручные, все одно будешь замаранный. В глаза бы ему плюнула… Идем мы, значит, идем, бабы с ребятишками, девки, мальчишки, старики, а мужики да парни оборонять наш побег остались и все полегли. Впереди будто гора туманная выше леса – это заповедное болото, полог из зачарованного тумана от любой непогоды его укрывает. Говорят, сам Дохрау помогал Тейзургу соткать тот полог, еще до того как умом рехнулся, поэтому зимние бури то место обходят стороной.