Полное каре

Дронго увидел, как подобрался Чеботарь при появлении Маланчука, как убрал свой бокал, внимательно наблюдая за этим игроком. Стараясь оставаться незамеченным, Дронго обошел зал, приближаясь к Чеботарю сзади. Он успел подойти совсем близко, собираясь что-то спросить, но Чеботарь, даже не поворачивая головы, опередил его, негромко спросив:

– Вы хотите познакомиться или будете за мной тоже следить?

– У вас хорошо развито боковое зрение, – сказал с восхищением Дронго, – я думал, что вы даже не смотрите в мою сторону.

– Такая профессия. Нужно видеть все, что происходит по сторонам. Шея у меня короткая, приходится работать глазами, – усмехнулся Чеботарь, по-прежнему не поворачивая головы.

Дронго встал рядом с ним.

– Говорят, что у Пеле было такое зрение, – вспомнил он, улыбнувшись, – и это позволяло великому футболисту видеть все поле.

– Не слышал, – улыбнулся в свою очередь Чеботарь, – но сравнение лестное. Вы, очевидно, тот самый знаменитый эксперт, о котором я много слышал. Уже успели обойти зал. Интересно, какие у вас впечатления? Можете поделиться?

– Судя по всему, Омар Халид человек эмоциональный и вспыльчивый. Херцберг, наоборот, спокойный и выдержанный. Такие два разных полюса. Айдар Досынбеков, наш главный соперник, – мужчина, безусловно, умный, внимательный, хорошо просчитывающий ситуацию. Его собеседник – Ниязи Кафаров, – весьма амбициозный, сильный, умелый игрок. Хотя, если блефовать уверенно и долго, он может не выдержать, скажется нервное напряжение, которое он постоянно испытывает на его нынешней службе.

– Очень интересно, – наконец повернул голову Чеботарь. – А остальные?

– Романишин стоит несколько в стороне. Я не знаю, кто его спутницы, но в таком молодом возрасте должны быть и другие интересы, кроме карточной игры. Если он так в ней увяз, то это довольно опасно и для его психики, и для его окружения.

– Что вы скажете о нашем нанимателе?

– Мне не нравится слово «наниматель». Но он, очевидно, получил слишком сильный удар два года назад, если так неистово хочет отомстить.

– Он потерял тогда полтора миллиона евро. Выиграл четыре и должен был забрать весь выигрыш. Поставил пять с половиной, имея три дамы, и был уверен, что побьет Айдара. А у того оказались три короля. Можете себе представить, какой это был удар, ведь еще один король был на руках у самого Бибилаури. Он был уверен, что здесь что-то нечисто, и оказался прав. В прошлом году Айдар Досынбеков снова выиграл, и я понял, что ему помогает Ионас.

– Но сейчас Ионаса нет?

– Уверен, что нет. Но есть кто-то другой.

– Шульман или Маланчук?

– Пока не знаю. Думаю, что Шульман, но не уверен. Нужно проверить. У нас есть еще полтора часа до игры.

– Вы раньше их не видели?

– Если бы видел, то кое-что знал бы о них. У меня фотографическая память, иначе я бы не мог запоминать две колоды карт.

– Действительно. Я забыл о вашей специализации, – иронично согласился Дронго, – тогда будем следить за обоими. А помощники игроков могут оказать им какую-нибудь помощь?

– Нет. Это практически невозможно. Иначе каждый игрок сажал бы рядом с собой такого специалиста, как я. Когда можешь просчитать все карты, играть просто неинтересно. Почти точно знаешь, у кого и какие карты могут быть. Поэтому никого из посторонних в зал не пускают. Чтобы вас пустили в игровой зал, нужно быть членом клуба казино Монте-Карло. Легче стать космонавтом. А таким, как я, – лучше вообще не светиться. Обратите внимание, что Маланчук пришел один. Это дурной знак. Либо он так уверен в своем превосходстве, либо он просто наивный дурачок, решивший попытать счастья в игре с такими «зубрами». Я буду внимательно следить за обоими.

– Договорились. Я буду делать то же самое. – Дронго неторопливо отошел от своего собеседника.

И увидел шагнувшую к нему молодую женщину, которая совсем недавно разговаривала с Константином Романишиным. Незнакомка была в светлом длинном платье. Плечи были обнажены. Светлые волосы красиво уложены. Кукольное лицо словно нарисовано. Ей было где-то тридцать.

– Здравствуйте, – приветливо поздоровалась она, – сначала мне показалось, что я ошиблась. Но потом поняла, что спутать вас с кем-то другим просто невозможно. У вас очень запоминающаяся внешность. Вы ведь тот самый знаменитый эксперт, о котором так много говорят.

– Если говорят, то это плохо, – ответил Дронго, – с такой профессией, как у меня, нужно, чтобы тебя узнавало как можно меньше людей.

– И кличка у вас такая смешная.

– Меня обычно называют Дронго.

– Я помню, господин Дронго. А я – Алина Смолич. Может, вы помните моего дядю – Виктора Гриценко, которому вы так помогли лет десять назад. Я была тогда еще студенткой-первокурсницей.

– А теперь вы уже взрослая женщина, – улыбнулся Дронго. Он помнил ее дядю. Саму молодую женщину он вспомнить никак не мог, прошло слишком много времени, и она из худощавого нескладного семнадцатилетнего подростка превратилась в красивую молодую женщину.

– Значит, вспомнили, – обрадовалась Алина, – а я сразу вас узнала. Вы здесь в качестве игрока? Тоже примете участие в «Большой игре»?

– Нет. Я не настолько богат, чтобы играть в такие игры. Нет лишних пяти миллионов евро.

Она улыбнулась, показывая мелкие ровные зубы.

– Очень странно. Мужчины обычно не признаются, что у них мало денег, – сказала Алина.

– Я не сказал, что у меня их мало. Я сказал, что «нет лишних». Это разные вещи. Но по сравнению с господами, которые будут играть, я, наверно, действительно выгляжу не слишком перспективно.

– Я с удовольствием бы вам одолжила, – ответила она.

– У вас есть лишние пять миллионов евро? – уточнил Дронго.

– Тоже не лишние, но есть, – улыбнулась Алина, – мы с мужем давние члены клуба казино Монте-Карло.

– Вы члены клуба? – не поверил Дронго.

– Разумеется. Мой супруг даже какой-то дальний родственник князей Гримальди. Я не представилась. Ведь теперь я уже не Алина Смолич, а Алина Меранже, супруга графа Огюста Меранже. Может, вы с ним знакомы? Он сейчас как раз беседует с господином Херцбергом.

Огюсту Меранже было лет сорок пять. Почти лысый, с аристократически вытянутым лицом, он подошел к чете Херцберг и о чем-то говорил с ними. Смокинг сидел на нем безупречно.

– Я рискую показаться полным идиотом, но, честное слово, не знаю, кто такой ваш супруг, – признался Дронго.

– Он совладелец компании, производящей «Миражи», – пояснила Алина. – «Форбс» считает, что он входит в сотню самых богатых и известных людей Франции. Он обычно принимает участие в «Большой игре», но сегодня вечером должен вернуться в Париж. Завтра он улетает с президентом Франции в Великобританию, поэтому его с нами не будет.

– Очень жаль. А вы остаетесь?

– Конечно. Мне ужасно интересно – кто победит. Хотя во время самой игры никого в зал не пускают. Никого, кроме членов клуба казино. Считается, что зрители могут отвлекать игроков или мешать им играть. Поэтому там остаются только крупье и сами игроки. Наверно, в этом своеобразном таинстве есть какой-то смысл. Хотя я уверена, что все гораздо проще. Ведь там за столом будут находиться такие люди, которых не должны видеть другие. Разные известные люди, даже иногда бывают короли и аристократы.

– Много членов клуба казино Монте-Карло сейчас в зале? – уточнил Дронго.

– Почти никого нет. Кроме сегодняшних игроков, мы с мужем, господин Альбер Лежен, вице-президент клуба, моя подруга Лидия и... все. Больше никого нет. Только мы четверо можем попасть на игру и посмотреть, как они будут играть. Если хотите, вы сможете пройти вместе со мной.

– Каким образом?

– Вместо моего мужа. У графа есть постоянный пропуск во все залы казино. Не забывайте, что он родственник Гримальди.

– Значит, теперь вы графиня Меранже? – вежливо улыбнулся Дронго.

– Для вас я просто прежняя Алина Смолич, а по мужу я, конечно, графиня Меранже.

– Вы давно знаете господина Романишина? Я видел, как вы с ним беседовали.