Завербованная смерть

– А я почем знаю? Дали команду: час на сборы и – в путь! На Лимассол! А вот с какой такой радости – это уж ты сам узнавай, – добавил Игорь Вениаминович, – на то ты и журналист.

– Лимассол так Лимассол, – безразлично пожал плечами Оршанский.

– Кстати, далеко до него? – поинтересовался Игорь Вениаминович.

– Километров сто, может, чуть больше. – Александр глянул на карту острова, которую успел купить в первом подвернувшемся сувенирном киоске аэропорта. – Минут за сорок доедем.

Глава 7

Спустя два часа кавалькада трейлеров вкатилась в небольшой курортный городок. В общем-то, небольшим, по островитянским меркам, назвать его было трудно. Крупнее его были только столица да Ларнака, из которой труппа недавно так спешно ретировалась. Все остальные города были поменьше, да и выглядели поскромнее. Однако что такое для москвича город с населением в сто сорок – сто пятьдесят тысяч? Это не тянет даже на столичный микрорайон. Впрочем, это единственное, наверное, неудобство, которое может испытывать москвич, выросший и привыкший к постоянной муравьиной толчее столицы, попав в тихий и неспешный туристический рай.

Меж тем колонна автомобилей, объехав центр по району Потамос Йермасояс, двинулась в сторону туристической зоны.

– Здесь очень много русских. – Александр по ходу движения пояснял Игорю Вениаминовичу некоторые особенности здешнего курорта. В частности, присутствие над крышами кипрских домов российских триколоров. – Это, наверное, самый «русский» город на Кипре. Туристы – это отдельная статья. С ними все понятно. Очень много соотечественников здесь работают, – продолжал объяснения Оршанский. – В том числе и сезонно: официанты, танцовщицы-стриптизерши, экскурсоводы, аниматоры…

– Кто? – не понял Игорь Вениаминович.

– Аниматоры, – повторил журналист и объяснил: – Это что-то вроде наших «массовиков-затейников».

– Вроде нас… – ехидно ухмыльнулся Хруцкий.

– Потом, – продолжал Александр, не обращая внимания на клоунское самобичевание, – после первой волны «нахапавших», типа Березовского и Абрамовича, которые теперь пошли в Англию и во Францию, им на смену пришли другие нувориши, которые скупили здесь не только дома, но и другую недвижимость, вплоть до отелей, ресторанов, магазинов, начиная от самых престижных бутиков в центре и заканчивая небольшими сувенирными лавками для туристов. Большинство из этих «новых хозяев» живет, конечно, в России, но многие поселились и прямо на месте, так сказать, под оливковыми ветвями.

– Буржуи и отщепенцы, – едко прокомментировал монолог Оршанского Игорь Вениаминович, относя свои слова то ли к Березовским – Абрамовичам, то ли к разжиревшим богатеям вообще. В ответ Александр только снисходительно улыбнулся. Уж в своей практике таких людей ему пришлось повидать немало. Семена коммунистической справедливости и классовой нетерпимости трудно выводятся из сознания народа. Тем более что народ этот, который не «москвичи», живет, надо сказать, совсем не так, как преподносят средства массовой информации: мол, экономика стабильна, зарплаты – ого-го! темпы роста – ой-ой-ой! рубль – эвона какой! Если бы…

Под неспешные комментарии Александра колонна достигла свого конечного места назначения и остановилась, выстроившись в ряд.

Будучи человеком неглупым, Оршанский догадался, что здесь, в Лимассоле, с разгрузкой сейчас будет происходить такая же петрушка, что и в Ларнаке, поэтому с молчаливого согласия Игоря Вениаминовича он пристроил свой скарб рядом с пожитками старого клоуна и отправился в путешествие по одному из главных туристических городов Кипра.

Вживаясь в неспешный ритм отдыхающего города, Александр медленно прогуливался по улицам Лимассола, стараясь выбирать затененные места: все-таки после Москвы кипрское солнце пекло, казалось, нещадно. В общем-то, так оно и было. Электронный термометр на одной из гостиниц показывал плюс 32 по Цельсию.

Российского пива в продаже не было. Зато местное пиво (по туземному – кео) было пахучим и, главное, холодным. Освежившись, Александр направился к одному из ближайших отелей, искать соотечественников: надо было, не откладывая дела в долгий ящик, договариваться о гостиничных квитанциях, поскольку деньги, лежащие в кармане журналиста, теоретически все еще принадлежали редакции.

– Добрый вечер, – перешел Александр на английский, обращаясь к портье. – Я из администрации труппы российского цирка, – соврал журналист, зная, что служащие отелей редко нарушают одну из своих главных профессиональных заповедей: частная жизнь клиентов – это личное дело только самих клиентов, и добиться от них информации о постояльцах бывает крайне тяжело. – Мы только что приехали в ваш город, – продолжал заливать Оршанский, – сейчас расселяемся по отелям, а с завтрашнего дня начинаем выступления. Меня интересует, есть ли в вашем отеле русские? Сами понимаете, что наша программа рассчитана в основном на них и от количества проданных билетов зависит и наше жалованье… – Для большей убедительности Александр положил на бархатную поверхность стойки новенькую двадцатидолларовую купюру.

Киприот оказался весьма дружелюбным и сговорчивым малым. Изящным жестом он смел «зелень» в свой карман, а спустя минуту, порывшись в гостевой книге, выдал Оршанскому полную информацию о русскоязычных постояльцах его отеля.

– Не знаю, насколько господину будет интересно, – продолжал выказывать рвение портье, – но у нас живет русская аниматор. Насколько я знаю, она воздушная гимнастка. Может быть, она вам будет полезна?

– Аниматор-гимнастка? – заинтересовался Оршанский, зная, что массовиками-затейниками обычно работают менее профессионально подготовленные люди.

– Да, – подтвердил киприот, – она по вечерам выступает у нас.

– У нее что, своя цирковая программа? – удивился Александр хватке неизвестной гимнастки. Создать полуторачасовое представление, а еще и отработать его самому – это не шутки.

– Нет-нет, – портье помотал головой, – у нее несколько цирковых номеров. А выступает она у нас на дискотеке. Она вместе с другими аниматорами создала небольшое шоу, которое пользуется у наших клиентов популярностью.

– Еще одна просьба, – заинтересованно произнес Александр, извлекая из портмоне еще десять долларов. – Как ее зовут и где ее можно найти?

– Вероника Гогоберидзе, – с трудом произнес непривычную фамилию портье, глядя в книгу. – Через двадцать минут у нее начало выступления. Лучшего места для встречи вам не отыскать.

– Спасибо, – поблагодарил журналист и направился к выходу.

С чего вдруг Александру приспичило оставлять в своем скромном бюджете тридцатидолларовую брешь – этого он себе объяснить не мог. Скорее всего, оттого, что коль уж начал елозить, значит, будь добр до конца играть свою роль состоятельного русского антрепренера, потому как никакого особого интереса, а тем более дела к этой неизвестной Гогоберидзе у Оршанского не было.

«Надеюсь, портье подведет меня прямо к ней, – мрачно размышлял Александр, – а то, не дай бог, еще баксов двадцать сдерут за это бездарное представление. Да еще за дискотеку, пожалуй, потребуют… Вот, язык мой…»

Он сидел в небольшом ресторанчике прямо напротив прозрачного холла отеля, так что смыться незамеченным не было никакой возможности. Да и идти в другую гостиницу в поисках соотечественников, после произошедшего, не было никакого желания. В конце концов, здесь подмазано, и к этому малому можно будет еще пару раз обратиться уже безвозмездно.

Заказав ekmek kadayif – печенье со сливками и сиропом и холодный чай, Александр неспешно перекусил и минут сорок спустя направился к своему знакомому портье. Тот кивком головы попросил товарища подменить его ненадолго и, жестом пригласив следовать за ним, двинулся к ступенькам, следуя чуть впереди Александра.

За вход, слава богу, платить не пришлось. Портье провел его за кулисы, подвел к одной из гримуборных, мягко постучал и, услышав: «Да-да», жестом пригласил Оршанского войти. Ретироваться было некуда, и Александр, кашлянув, толкнул дверь.