Воздушная битва за Севастополь 1941—1942

«Хотя воздушные бои над Севастополем редки, но зато ожесточенные. У них новейшие «птицы» и пилоты, неплохо обученные на них летать, поэтому нам самим приходится де­монстрировать все свое умение. Вчера я два раза побывал в воздушном бою. Первый раз я плохо стрелял и после этого должен был на большой скорости уходить. Второй раз я заме­тил группу противника как раз при посадке. Я хорошенько об­стрелял бронированный Ил-2, но он не упал. Потом я внезап­но увидел над своей головой новейший русский истребитель. Мне удалось отвернуть, подняться выше и снова зайти со сто­роны солнца. Другой Bf-109 вел с ним безуспешный воздуш­ный бой. Я уже уяснил обстановку и в нужный момент начал атаку. На этот раз я собрался, перекрестье прицела показы­вало на мотор. После этого ему не помог никакой Бог. Мой ведо­мый как раз наметил себе второго, когда я в 1000 м над собой увидел еще два уходящих самолета. Значит, опять догонять. К со­жалению, сразу же выяснилось, что это наши самолеты, кото­рые не вышли на связь».

За этим внешним выражением успеха отчетливо ощущает­ся усталость пилотов «мессершмиттов», что неудивительно, если вспомнить о том, что группа II/JG77 не вылезала из ин­тенсивных боев с середины марта.

Тем временем VIII авиакорпус сосредоточил основные усилия своих бомбардировщиков на участке фронта близ Ял­тинского шоссе. Снова, как и в первый день штурма, одна за другой эскадрильи «юнкерсов» наносили сокрушительные удары по советским позициям. После авиационной и артил­лерийской подготовки вперед двинулась пехота 30-го корпу­са, и снова, как это уже было 7 июня на Северной стороне, ог­нем оживших советских укреплений и батарей она была оста­новлена. Последовали многочисленные сверхплановые вызовы авиации по неподавленным целям. В журнале боевых действий группы II/StG77 говорилось: «Позиции вражеской пехоты на высотах «Циннобер» (Zi

«Вице-адмиралу Октябрьскому, генерал-майору Петрову.

Горячо приветствую доблестных защитников Севастопо­ля — красноармейцев, краснофлотцев, командиров и комис­саров, мужественно отстаивающих каждую пядь советской земли и наносящих удары немецким захватчикам и их румын­ским прихвостням.

Самоотверженная борьба севастопольцев служит приме­ром героизма для всей Красной Армии и советского народа. Уверен, что славные защитники Севастополя с достоинст­вом и честью выполнят свой долг перед Родиной. Сталин».

Результаты первых пяти дней наступления стали для не­мецкого командования обескураживающими. Потери за пять первых дней боев убитыми и ранеными составили 10 300 че­ловек, что означало, что 54-й корпус, принявший на себя глав­ную тяжесть первого этапа наступления и включавший четыре пехотные дивизии, потерял каждого пятого солдата. Потери некоторых подразделений оказались намного большими. Так, захваченный 12 июня пленный солдат 24-й пехотной дивизии на допросе сообщил, что в ротах этого соединения осталось по 30—35 человек, а общие потери в живой силе, по-видимо­му, достигли 60%. Критическая ситуация начала складываться с боеприпасами. По признанию самого Рихтгофена, бомб у него осталось всего на полтора дня интенсивной бомбарди­ровки. Далеко не блестящим оказалось положение с авиабен­зином, а об истощении экипажей мы уже говорили. Скрепя сердце генерал приказал прекратить ковровые бомбардиров­ки территории СОРа и перейти к тактике «колонны бомбарди­ровщиков», когда один и тот же объект подвергался последо­вательному воздействию звеньев самолетов на протяжении нескольких часов или даже целого дня. Результативность бомбометания таких сравнительно небольших групп самоле­тов обеспечивалась резким снижением высоты применения оружия и, как следствие, повышением точности. В отчете 3-й ОАГ эти изменения комментировались следующим образом:

«В последующем, в период развития наступления, в тече­ние 3—4 дней (имеется в виду период с 7 по 11 июня. — М. М.) немцы придерживались тактики массированных уда­ров по одному из участков фронта в течение всего дня, выде­ляя только одну треть самолетов для ударов по городу и объ­ектам в тылу. Напряжение при этом поддерживалось в сред­нем 550—600 самолето-налетов в сутки.

Затем, когда планы немцев, рассчитанные на скорое ов­ладение Севастополем, были нарушены стойкостью защит­ников города, авиация немцев, не снижая среднего напряже­ния — 600 самолето-налетов, перешла к тактике последова­тельных ударов одиночных самолетов по объектам нашего тыла, выбирая цели (группа строений, лощины с кустарни­ком, линии связи, береговые батареи, огневые позиции ЗА, аэродромы), а также ударов небольших групп по бухтам юж­ного берега Северной бухты. Распределение средств было 50% самолето-вылетов на линию фронта и 50% на указанные выше цели.

Наши аэродромы неоднократно подвергались бомбарди­ровкам немцев. Наиболее интенсивно бомбились аэродромы бухты Матюшенко и аэродром Херсонесский маяк. На Херсо­несский аэродром произведено 7 налетов, и по бухте Матю­шенко было три мощных бомбовых удара.

Тактика истребителей остается прежней, т. е. блокирова­ние наших истребителей».

Переход к новой тактике позволил Рихтгофену более эко­номно расходовать свои силы и средства без снижения эф­фективности, и именно в последовавший вслед за этим реше­нием период севастопольская оборона и получила то смер­тельное ранение, которое в конечном итоге привело к падению «черноморской твердыни». Обратной стороной ме­дали стало еще большее истощение пилотов немецкой бом­бардировочной авиации. Новая тактика предусматривала ин­дивидуальное прицеливание и сбрасывание каждой бомбы калибром от 250 кг и более, в то время как раньше они сбра­сывались сериями. Это означало, что каждый экипаж Ju-88 совершал в день до 25—30 атак с пикирования с высоты от 3500—4000 м до 800 м, что действительно находилось на пределе человеческих возможностей.

12 июня бои закипели с новой силой. Немцы наступали и на Северной стороне, и вдоль Ялтинского шоссе. Их пехота неохотно шла в атаку, при первой же необходимости вызывая на поддержку артиллерию и авиацию. Только после того, как последние наносили по оборонительным позициям разру­шающий удар, их занимали наземные части. Именно так в тот день немцы овладели опорным пунктом, оборонявшим хутор Капигай. В тот же день противник окончательно овладел стан­цией Мекензиевые горы и деревней Камары.

В тот день 3-я ОАГ сосредоточила свои усилия на насту­пающих войсках 30-го корпуса. Снова все повторилось: срав­нительно большие группы советских самолетов (за день сле­тали 20 Ил-2, 12 И-16 и 4 И-153 в штурмовом варианте, в со­провождении 33 Як-1, 5 И-16, 4 И-153) еще на подходе к линии фронта вступали в бой с превосходящими группами пе­рехватчиков, но, несмотря на это, прорывались к цели и нано­сили свои удары. Залогом успехов стала тщательная прора­ботка заданий на земле, деление истребителей прикрытия на несколько групп и их хорошее взаимодействие в бою. По ито­гам дня советская сторона потеряла в воздушных боях только «як» лейтенанта Шаренко, немецкая — «мессершмитт», кото­рый совершил посадку на своей территории (потерян на 30%). В то же время ударами штурмовиков были уничтожены два танка, 22 автомашины, две минометные батареи и до двух батальонов пехоты. Девять Ил-2 получили повреждения раз­личной тяжести от зенитного огня, а десятый упал в море пе­ред посадкой на Херсонесе, по-видимому, в результате ранения пилота (мл. лейтенант Дубровский погиб). Такие относитель­но безнаказанные действия советской авиации заставили штаб VIII авиакорпуса вновь взяться за организацию работы перехватчиков. Конкретными нововведениями стали: органи­зация непрерывного наблюдения за всеми севастопольскими аэродромами специально выделенных наземных наблюдате­лей, которые засекали подготовку к взлету — прокрутку мото­ров — по тучам песчаной пыли, начинавшей подниматься над аэродромами. Имея прямую связь с аэродромом подскока «мессершмиттов» Польди (Poldi; по-видимому, так немцы на­зывали аэродром Кача) и действовавшими в боевых порядках наступающих войск зенитными батареями, наблюдатели кон­центрировали их действия против русских. Батареи открыва­ли заградительный огонь как по взлетающим самолетам, так и навесной траекторией по взлетной полосе, истребители большой группой шли наперехват. Впервые эта схема была апробирована немцами уже на следующий день.