Страница 7 из 99
Точные потери люфтваффе в ходе осуществления заградительной операции неизвестны, но советская ПВО настаивает на уничтожении как минимум двух машин — одной в первую ночь и другой в ночь на 4 июля, когда, по наблюдению берегового поста, один из самолетов наскочил на аэростат заграждения и взорвался при падении в море. Минные постановки немцев могли иметь гораздо более неприятный для советской стороны исход, если бы в их разгар группа II/KG 4 не получила приказ перебазироваться на Балтику. Уже тогда у немцев не хватало сил для того, чтобы быть одинаково сильными повсюду. К концу июля на ЧФ уже имелись электромагнитные тралы, и кризис, связанный с применением донных мин, навсегда остался позади.
Борьба с миноносцами в этот период была далеко не единственной заботой истребительной авиации ЧФ. В дневное время перехватчики неоднократно вылетали на перехват разведывательных самолетов люфтваффе, дважды в сутки пытавшихся установить дислокацию и состояние кораблей Черноморского флота. Как правило, эти вылеты оказывались безрезультатными из-за позднего обнаружения самолетов постами ВНОС. Постоянный барраж в воздухе тоже не давал результатов, поскольку лишенные радиоприемников старые истребители было невозможно наводить с земли, и их встреча с немецкими самолетами могла произойти разве что случайно. Тем не менее на войне периодически происходят и маловероятные случаи. Так, вечером 7 июля в районе Саки удалось сбить два разведывательных Не-111, а днем 10 июля из-за отсутствия оповещения пара МиГов 32-го иап атаковала и сбила Пе-2 40-го бап. Его экипаж спасся на парашютах. 17 июля был сбит разведчик Do-17 в районе озера Донузлав. 23-го МиГи 32-го иап вели бой в районе Севастополя, в результате которого каждая из сторон потеряла по одному самолету. Спустя два дня состоялся первый над Черным морем воздушный таран. Пара МиГ-3 (летчики Е. Рыжов и Телегин) перехватила на высоте 7500 м Do-215 из состава дальнеразведывательной эскадрильи З/ObdL. Мотор на истребителе Телегина начал давать перебои, и он отказался от преследования. Е. Рыжов вступил в перестрелку с воздушным стрелком разведчика, в результате которой на «дорнье» был выведен из строя левый мотор, но на МиГ-3 оказалась перебита магистраль водяного охлаждения (Рыжов получил небольшие ожоги паром). В самый решительный момент боя на МиГе закончился боезапас, и тогда Рыжов решился на таран. Do-215 камнем упал в море, а советскому летчику с большим трудом удалось посадить тяжело поврежденный истребитель на воду. Он успел покинуть тонущую машину и надуть спасательный жилет. Берега не было видно, и при попытках грести в его сторону молодого пилота окончательно покинули силы. Лишь спустя несколько часов он был случайно замечен сторожевым катером, сопровождавшим конвой из Севастополя в Одессу. От усталости Рыжов первое время даже не мог говорить. Его судьбу в штабе выяснили только спустя четыре дня. К счастью, летчик не имел серьезных ранений и вскоре вернулся в свою часть, а вот экипаж немецкой машины, возглавляемый обер-лейтенантом Й. Шульце-Плоциусом, пропал без вести. Ведомый Рыжова в том бою — Телегин — взял свое 30 июля. В этот день он сбил в районе Севастополя Bf-110, который, по немецким данным, являлся разведчиком Ju-88.
В целом же первый месяц войны прошел для истребительной авиации Крыма довольно спокойно. Помимо постоянного дежурства и вылетов на перехваты, летчики в сравнительно спокойной обстановке продолжали летную учебу, формирование новых летных подразделений (в частности, 3-й эскадрильи 8-го иап, командиром которой назначили капитана К. Д. Денисова) и освоение новой техники. А ее до конца июля поступило сравнительно много — 40 Як-1 и 7 ЛаГГ-3. Командование осталось верным себе, и вместо перевооружения на новую матчасть какого-то одного полка целиком продолжило ее растаскивание по разным подразделениям. Як-1 получили 5-е эскадрильи 8 и 32-го иап, 4-я эскадрилья 9-го иап, ЛаГГ-3 — 2-я эскадрилья 8-го иап. Одновременно нескольким звеньям от разных эскадрилий пришлось оттянуться из района Севастополя для организации ПВО портов и аэродромов Крыма. В начале июля 3-я эскадрилья 32-го иап целиком перелетела на аэродром Кунань, откуда осуществляла ПВО Евпатории, Ак-Мечети и конвоев на трассе Севастополь — Одесса.
Тем временем летчики ударной авиации вели совершенно другую войну. С 23 июня они совершали бомбардировочные рейды на Констанцу и порты устья Дуная, со 2 июля бомбили нефтеносный район Плоешти. Дальности полета были таковы, что сопровождение истребителями совершенно исключалось. Все это обусловило весьма ощутимые потери. До конца июля 2-й мтап и 40-й бап совершили в сумме около 650 самолето-вылетов, но успели потерять 22 ДБ-3 и 17 СБ и Пе-2. За то же время в качестве пополнений получили 18 Пе-2, которыми перевооружили 2 и 5-ю эскадрильи 40-го бап, а также 12 СБ. Несмотря на определенные успехи в борьбе с нашими ударными самолетами, противник находился под большим впечатлением этих налетов. 23 июля в дополнение к директиве OKW № 33 Гитлер указывал, что «первоочередной задачей основной массы пехотных дивизий (группы армий «Юг». — М. М.) является овладение Украиной, Крымом и территорией России до Дона». В дополнение к директиве № 34 (12.8.1941) он высказался более определенно: «Овладеть Крымом, который, будучи авиабазой противника, представляет собой большую угрозу румынским нефтяным районам». 21 августа начальник штаба ОКН [ОКН — Верховное командование сухопутных сил (Oberkommando des Heeres) — Прим. lenok555] генерал Гальдер записал в свой военный дневник следующие указания фюрера: «Важнейшей целью, которая должна быть достигнута еще до наступления зимы, является не захват Москвы, а: на юге — захват Крыма, индустриального и угольного Донецкого бассейна и нарушение подвоза русскими нефти с Кавказа; на севере — захват Ленинграда и соединение с финнами… Быстрый захват Крыма имеет наибольшее значение для надежного снабжения Германии нефтью, которое остается под угрозой, пока в Крыму находятся крупные воздушные силы русских». Конечно же, Гитлер не мог знать, что на самом деле эти «крупные воздушные силы» состояли всего из двух ударных полков морской авиации!
Сухопутная обстановка развивалась на приморском фланге очень медленно, по крайней мере если сравнить это с боевыми действиями на других направлениях. До 3 июля фронт все еще проходил по линии государственной границы, и лишь 16-го немцы заняли столицу Молдавии Кишинев. 23 июля впервые немецкие бомбардировщики были зафиксированы в небе над Одессой, кроме того, они произвели атаки на несколько конвоев и одиночных судов на трассе Одесса — Севастополь. Погиб крупный грузопассажирский теплоход «Аджария» (4727 брт), ожидавший разгрузки на внешнем рейде Одессы — первая жертва немецкой авиации среди торговых судов на Черном море. Атаки продолжились и в последующие дни. Больших успехов они не имели, но затруднили снабжение по морю приморской группы 9-й армии Южного фронта.
В начале августа немцам удалось окружить главные силы двух советских армий в районе Умани. Через многокилометровую брешь, образовавшуюся во фронте, на Украину хлынули немецкие войска. Главная их ударная группировка — 1-я танковая группа — стала переправляться через Днепр в районе Кременчуга, а 11-я армия развернула наступление в направлении излучины Днепра и Николаева. 9-й советской армии, чтобы не оказаться прижатой к морю, пришлось стремительно отступать. С 5 августа начались бои на дальних подступах к Одессе, 17-го немцы заняли Николаев, 19-го — Херсон и 21–го — Очаков. 19 августа войска 11-й германской армии вышли к Днепру на участке от Никополя до Херсона и 30 августа форсировали его в районе Берислава. По недоразумению советских войск в этом районе не оказалось — одни части ушли в ходе перегруппировки, другие еще не подошли. Последующие трехдневные бои показали, что ликвидировать прорыв было уже поздно. Боясь окружения, войска 9-й армии Южного фронта продолжили свое отступление, но их отход осуществлялся не на юг — в сторону Крыма, а на восток — в сторону Ростова-на-Дону. Дорога к сухопутным воротам Крыма — Перекопу — оказалась совершенно открыта.