Горная весна

Шатров понимающе, с сочувствием улыбнулся.

- Не беспокойтесь, Евгений Николаевич. На этот раз не вижу существенных потерь. - Он подошел к столу, похлопал ладонью по красной папке: - Досконально изучил все, что сделали без меня. Здорово продвинулись вперед. Но… не зазнавайтесь, товарищ начальник. Конец мне еще не виден. Самое сложное, по-моему, только начинается.

- Согласен, товарищ полковник. Я тоже так думаю.

- Вот и хорошо. Значит, будем с чистой совестью мучить друг друга вопросами, сомнениями, догадками и разочарованиями.

Шатров сел в кресло. Минут пять отдыхал, откинув голову, закрыв глаза и ослабив все мускулы. Это хорошо помогало в дни усталости, заменяло хороший сон. Зубавин смотрел на неподвижное, скульптурно суровое лицо Шатрова и готовился отвечать на поток вопросов, который, как он предчувствовал, должен обрушиться на него. Так оно и случилось. Шатров открыл глаза и раздумчиво, как бы продолжая размышлять про себя, спросил:

- Вызывал у вас хоть какое-нибудь подозрение Крыж до заявления кассирши Книготорга?

- Нет. Несмотря на свое сложное прошлое, не давал никакого повода заняться собой. Маскировка была глубокой, с дальним прицелом.

- Наблюдает за Крыжем, конечно, опытный сотрудник?

- Да. Я выбрал одного из лучших, опытных работников и дал ему двух помощников.

- Есть какие-нибудь результаты наблюдения?

- По магазину - никаких. Нам чрезвычайно трудно определить, кто приходит покупать книги, а кто - по тайному делу.

- Не пропустите момент, когда в магазин зайдет Ступак.

- Я уже предупредил. Ступак до сих пор не заглядывал ни в магазин, ни на Гвардейскую.

- Ждите. Обязательно заглянет. Ну, а как поживает Крыж после работы? Есть за что зацепиться?

- Есть. Мы установили, что он почти ежедневно покупает то в одном, то в другом «Гастрономе» коньяк, сухую колбасу, сыр, копчености, лимоны.

- Что, он любит выпить?

- Нет, до сих пор считался трезвенником.

- Почему же он теперь пристрастился к коньяку? Сам пьет, в одиночку или гостей приглашает?

- Нет, гостей у него не бывает. И сам, насколько нам известно, не пьет.

Шатров усмехнулся:

- Осторожный любитель коньяка. Ну, Евгений Николаевич, так что же вы думаете по этому поводу: зачем Крыж, непьющий, покупает коньяк в таком количестве? Коллекционирует?

Зубавин молчал, смущенно улыбаясь.

- Не кажется ли вам, Евгений Николаевич, что этот коньяк пьет кто-то другой? - спросил Шатров.

- Соблазнительный этот вывод, товарищ полковник. Но… мы наблюдаем за домом Крыжа круглосуточно. До сих пор к нему никто не заходил.

- А может быть любитель коньяка вошел в дом Крыжа до того, как вы установили за ним наблюдение?

- Возможно.

- После работы Крыж всегда идет домой?

- Да, как правило.

- А раньше, год или месяц назад, он тоже всегда направлялся домой? Не изменились его привычки?

- Я не ставил перед собой такого вопроса, товарищ полковник, - покраснев, ответил Зубавин.

- Зря. Поставьте. И как можно скорее. Днем дом Крыжа на запоре, конечно?

- Уходя, запирает на два замка, внутренний и висячий.

Шатров лукаво прищурился:

- А что в это время, пока отсутствует Крыж, делается с печной трубой? Дымок над ней не курится? Этого не замечал ваш лучший оперативный работник?.. Жаль, жаль… Удалось вам установить, чем занимается Крыж дома после работы?

- Обедает. Пьет чай. Вытачивает из дерева на токарном станке разные безделушки. Переплетает книги. Читает. Бывает и так, что он исчезает из поля нашего зрения.

- Не понимаю.

- Мы имеем возможность наблюдать за ним только издали, с помощью стереотрубы, через окна, выходящие из кухни, столовой и спальни. И только одна комната, где библиотека, недоступна нам: окна всегда зашторены.

Зубавин достал из дела 183/13 плотный лист бумаги - план дома Крыжа.

- Точно соответствует натуре? - быстро спросил Шатров, изучая план.

- Как будто так. Сделан по данным горкоммунхоза.

- Какого года данные? Не устарели? Дом не переустраивался?

Зубавину еще раз пришлось смутиться: он не мог ответить и на этот вопрос.

- Товарищ полковник, мы завтра же будем иметь точные данные о доме Крыжа. Мы проникнем туда под каким-нибудь благовидным предлогом.

- Осторожнее, Евгений Николаевич. Боюсь, как бы Крыж не понял, что разгадан. Это для нас сейчас самое опасное. Мы провалим всю операцию, и Крыж ускользнет от нас подобно Дзюбе. Мы должны взять его живым. С арестами нам не следует спешить даже в том случае, когда будем иметь все основания для этого. Я оставил на свободе львовского покровителя Ступака, старого агента иностранной разведки, чтобы не вспугнуть его единомышленников. Будем крайне осмотрительны, Евгений Николаевич. Мы должны до конца распутать весь клубок, иметь в руках все нити и только тогда начнем аресты. - Шатров некоторое время помолчал, глядя на план. - Под каким предлогом вы проникнете в дом Крыжа?

- Пошлем к нему инспектора пожарной охраны для проверки электропроводки.

- Предлог жидковатый. Есть у Крыжа близкие друзья, способные нам помочь?

- Марта Стефановна и ее сын Лысак - плохие для нас помощники. Они исключаются. А других друзей у Крыжа нет. Он любит одиночество.

- И книги, - подсказал Шатров. - И резьбу по дереву тоже любит. На этой почве с ним кто-нибудь общается?

- Да, я совсем забыл! - воскликнул Зубавин. - Крыжа знают все резчики по дереву. Особенно он близок с Иваном Васильевичем Дударем.

- Дударь? Дударь… Это тот старик, который просигналил пограничникам о появлении Ступака?

- Он самый. Несколько дней назад, в воскресенье, Крыж был у него.

- Зачем приходил? Интересно! По делу или так?

- Как обычно: купил кое-что из рукоделий старика, поговорил от том, о сем и ушел.

- Хорошо! - оживился Шатров. - А постоялец Дударя был дома, когда приходил Крыж? Вы этим интересовались, Евгений Николаевич?

- Был дома. Но нам не удалось установить, говорили ли они друг с другом.

- Наверняка говорили! Ступак не случайно поселился там, где может бывать Крыж.

Шатров подошел к окну и, чуть приоткрыв штору, посмотрел на предгорья Карпат, виднеющиеся поверх городских крыш. Где-то там, у ворот зеленой Верховины, жил Иван Васильевич Дударь.

- Мог бы Дударь в ближайший вечер проведать Крыжа? - поворачиваясь к Зубавину, спросил Шатров.

- Думаю, что сможет. И его приход не насторожит резидента.

- А выдержит поединок Иван Васильевич, не перехитрит его Крыж?

- Нет. Пограничник-следопыт знает все повадки лисы и волка, рыси и дикого кабана. Завтра же Иван Васильевич будет на Гвардейской.

Шатров вздохнул с облегчением, вытер лицо ладонями, словно умывался, и глаза его сразу посветлели, разгладились морщины на лбу.

- Ну, что вы скажете, Евгений Николаевич, о Горгуле и его шантажистах?

- Убежден, что тут не простой шантаж. Этот молодчик, Андрей Лысак, действовал не по собственной инициативе, а выполнял чью-то волю. Попытка разведать, что случилось с Белограем, конечно, прямое поручение того, кто завербовал Лысака.

Шатров не согласился с Зубавиным. Если Лысак уже завербован, то как ему позволили его хозяева пьянствовать в Цыганской слободке! Прямоват он, этот Лысак, не похож на агента. Возможно, он гуляка, прожигатель жизни, и только. Так или это не так, но с Андрея Лысака тоже нельзя спускать глаз.

Иван Васильевич Дударь в один из ближайших вечеров побывал в гостях у своего приятеля Крыжа. Вернувшись от него, он пошел на Киевскую. Ничего интересного, как казалось ему, он не мог рассказать Зубавину. Да, комнат в доме Крыжа три: спальня, столовая, библиотека, она же и мастерская. Ни в одной из них, насколько он заметил, никто, кроме хозяина, не живет. Никаких признаков. Зубавин спросил, один ли выход имеет библиотека. Да, один, В этом Дударь был твердо уверен. Все, что находится в этой комнате, Иван Васильевич сфотографировал, как он сказал, глазами. Одна дверь на кухню. Одно окно в - сад. Четыре шкафа с книгами. Верстак. Токарный станок по дереву. Полка с готовыми изделиями. Стойка сухих брусков. Два табурета. Стол накрыт клеенкой. На стене, оклеенной обоями, - большой портрет Тараса Шевченко. Больше ничего в библиотеке нет. Зубавин поблагодарил Ивана Васильевича и, проводив его к двери, распрощался.