Темень

- Ну, а если у нас – «не всегда»?

- Ну, тогда два выхода – или оглобли разворачивать, и живыми оставаться, или напролом переть. Тогда нам и гробы не понадобятся. Потому что хоронить нечего будет…

- Слушай, Птица, откуда ты это знаешь? Ты ж тут не был? Ты чего, сталкер охрененный?! Может, ты нам просто бошки морочишь?

Я не повёлся на эту атаку. На меня снизошла некая нездешняя уверенность, твёрдость, что ли… Посему я ответил не задумываясь.

- Хочешь, проверь. Вон холм ближний – метров триста. Дойди до него, а как вернёшься, я скажу, что был не прав.

Змей снова вперился в меня ледяным взглядом, но теперь на меня этот взгляд не действовал. Видимо, прочитав это в моих глазах, он отступился:

- Скидай манатки, братва. Привал…

Мы стали распаковывать рюкзаки. Змей занялся своей раной. Цепануло его здорово – сквозное в грудь, но держался Змей молодцом. Он отодрал старую повязку, присобаченную ещё на хуторе, и начал сооружать новую, потроша общую аптечку. Лось грубо и жёстко расправлялся с тушёнкой, кромсая жестяную банку охотничьим ножом. Паук занялся костром, а вот Бурый, нежданно-негаданно, подсел ко мне.

- Слыш, малой, а ты откуда это всё знаешь?

- Что – всё?

- Ну, про Зону. Что там не пройдём…

- Да я не знаю. Я чувствую. В Зоне нельзя ничего знать. Тут всего не предскажешь…

- Ну, вон досюда ты нас довёл. А говоришь, не предскажешь… А Ухо загнулся. Это как?

- Я говорю – не предскажешь… Но опасность чувствуешь. Я тоже не всегда знаю, почему нельзя туда соваться. Нельзя – и всё. Обошёл – и дело с концом. В Зоне на своей шкуре всего не проверишь… На чужой только.

Бурый помолчал.

- Тёмный ты какой-то, Птица… А травани байку сталкеровскую?

- Это про что?

- Да про что хочешь. Ну, как ты там с монстряками воевал…

- Да не воевал я.

- Да брешешь… Такой крутой сталкёр, и вдруг – «не воевал».

- Я их стороной обхожу… Разве что…

Тут мне вспомнилось последняя ходка на Живодёрню. Да, нарвался я там здорово. До сих пор помню пронзительный, липкий ужас, когда царапался в темноте по обломкам арматуры вверх, туда, к единственному серому пятнышку, к свету… А там, там внизу – Оно. Оно, располосовавшее мою куртку до самого до тела, сновавшее теперь где-то ниже, и, скорее всего, выжидающее удобный момент, чтобы вцепиться в тёплое перепуганное мясо…

Нет, про это я рассказывать не буду. Это – моё. Это – табу. Секрет мой и Зоны. Может быть, утаив его от других, я дам себе шанс.

И я рассказал байку про Зоновского Маугли, которую слышал не раз от местных сталкеров. Маленький мальчишка потерялся в Зоне. Как, почему – вариации были разные. Короче – потерялся. Бродил там, бродил… Наткнулся на стаю слепых собак, да давай удирать. Увидел какую-то нору – и туда. А там – прямо как по Киплингу: кормящая самка со щенками. Чёрный волк, по-нашему. Ну, или Чернобыльская собака – это уж как кто называет. И вместо того, чтобы этого пацана на корм щенкам пустить, вместе с волчатами своими пристроила. Сунулись туда было слепые собаки (по другой версии – всего лишь дикая кошка), а там – не человеческий детёныш, а здоровенная тварь вдвое больше любого из них… Ну, как полагается – батальная сцена, чёрная волчица рвёт всех, а сама, раненная, ползёт к щенкам помирать. А мальчишка, значит, её выхаживает. Естественно, дружба у них навек. И охотятся вместе, и от зверей она его защищает, а пацан растёт да сил набирается. Так вроде некоторые сталкеры их и видели – пацан лет двенадцати, и чёрный волк рядом. А ещё говорили, что мальчишка этот иногда сталкерам помогает. Не всем, правда, а только тем, кто его собратьев – то есть живность зоновскую, не трогает. Зато тех, кто с оружием в Зону идёт, очень не уважает…

- Нам, значит, стрематься надо… - издевается Бурый.

- Вроде того… - в тон ему отвечаю я, заканчивая рассказ.

- Ну, и? – вопрошает Бурый.

- Всё…

- Да лажа это… - резюмирует Паук.

- Не скажи… И не такое рассказывают, - заступается за мою байку Бурый. Судя по всему, он большой любитель сталкеровских историй.

Перекусив, мы собираемся. Никто не высказывает желания идти напрямик. Все ждут, что скажу я. Я собираюсь медленно, основательно. Мне спешить некуда. Скоро должен позвонить Мастёвый.

Саньке повезло. Наконец-то крупно повезло. Выбраться через окошко под потолком оказалось не так уж сложно. Сам он дотянуться до него не смог бы, а вот его майка… Всё равно она уже никуда не годилась. Саньке удалось зацепить майкой за скобу задвижки, а дальше… Вообще-то он неплохо лазал по деревьям, поэтому заползти по майке к окошку не составило большого труда. Взрослый человек в такое окно никогда бы не пролез. А вот для Саньки пролёт оказался в самую пору. Правда, на выходе пришлось извернуться, чтобы не грохнутся на голову. Но это тоже было не проблемой – Санёк ловко перевернулся и упал, прям как кошка, на лапы. То есть, на ноги, конечно… Солнце клонилось к западу. Становилось прохладно, поэтому Санька скоро пожалел, что не снял с окна свою маечку. Правда, надевать её, пропитанную вонючим пивом, было противно, но ходить так, в одних шортиках – это как-то слишком уж легкомысленно. И холодно…

Убегал Санька грамотно, как в фильмах про разведчиков – дворами. На улицу старался не показываться. Да и деревня эта была какая-то странная – пустая, что ли… Ни в одном из дворов он не видел ни одного человека. Попрятались, что ли? Санька пробирался всё дальше и дальше, но теперь он чаще заглядывал во дворы. Должны же тут быть какие-нибудь люди… Никого. Деревенька оказалась совсем маленькой – несколько хат. И стояли они как-то отдельно, далеко друг от друга. У них в Лесном – всё не так. Там и люди есть, и хаты – живые…И в окнах – занавески и тюли, а не пустота… Санька бежал всё быстрее и быстрее. Скоро обнаружат, что он сбежал, и бросятся в погоню… Если бы тут был Петя! Он бы его выручил. Это точно… Может быть, Петя ещё его найдёт. Уже, наверное, ищет. А пока – нужно спрятаться. Хотя бы вон в той хате, за высоким забором.

Санька осторожно подкрался к высокому сплошному забору, скользнул вдоль досок, выискивая щель. Забор давно не ремонтировали – наверное, в этом дворе тоже никого нет. Поэтому брешь нашлась – Санька отодвинул подгнившую доску и заглянул во двор. Никого. Просунул голову в щель и осмотрелся внимательнее. Правда, никого… Осторожно протиснулся в узкую щель между досками, сделал осторожный шаг по ту сторону забора… Второй… Всё тихо. Санька продолжал пробираться к хате, не переставая оглядываться, и стараясь не выпускать из вида путь к отступлению.

Вскоре было ясно, что во дворе никого нет. Наверное, в хате тоже. Санька подобрался к двери. Скрываться не было смысла – от кого? А там, внутри, возможно, он найдёт хоть какую-то одежду. Становилось не просто прохладно, становилось холодно. А что будет, когда наступит вечер?

Дверь была закрыта на замок. Но замок этот не был заперт. Это Санька понял, когда дернул ручку двери. Дужка замка отворилась, приглашая его войти вовнутрь. Нехорошее чувство вдруг охватило Саньку. Ему как-то сразу расхотелось входить. Но холод, холод – это не тётка… Он ведь только на минутку, правда? Ничего красть не будет, только посмотрит – нет ли здесь одежды… Тут ведь никто не живёт, никто и не разозлиться. Дверь отворилась. Санька осторожно заглянул вовнутрь. Глаза постепенно привыкали к темноте, и Санька вошёл в сени. Странно! Вроде бы тут никто не жил, но по всем сеням лежала на полу какая-то сушеная трава. Санька нагнулся, поднимая коричневый стебелёк. На нём ещё сохранилась головка – головка мака. Надо же, будет что поесть… Санька улыбнулся. Ему везло. Сейчас он найдёт что-нибудь тёплое, и будет вообще здорово. Он шагнул в комнату.

Здесь был кто-то живой. Санька понял это, как только вошёл. Сильно воняло мочой, какашками и собакой. Санька тревожно огляделся. Он не пойдёт туда… Лучше возвратиться, пока не поздно. Но он опоздал…