Бескрайняя плоть

— Тогда распишись здесь…Это — своего рода договор…Это — начало подлинности нашего обмена!

— Кровью? — усмехнулась Вероника.

— Ну зачем же! — укоризненно молвил Зудов. — Чернилами.

Они сидели в комнате с большой кроватью за коричневым столом. Захар Захарович протянул Веронике синюю пишущую ручку и листки, белоснежные, словно свежий воротничок первоклассницы, и достал одновременно из кармана батистовый носовой платок, промокая выступивший у него на лбу от волнения пот.

Вероника взяла ручку и листки, и в конце каждого размашисто написала: "Вероника И. Свет".

— Всё? — спросила она.

— Пока — да, — сказал Зудов, пряча бумагу в чемоданчик и засовывая ручку во внутренний карман своего чёрного пиджака.

— А что…теперь?

— А теперь…Теперь я буду любить, трахать, насиловать, наконец, просто ебать тебя, дорогая!.. — победоносно вскричал Захар Захарович.

— Давно бы так… — прошептала Вероника, расстёгивая блузку и приподнимая свою короткую, тёмно-синюю юбочку.

З. З. сбросил одежду, с удовлетворением отмечая эрекцию своего запредельного члена, и бросился на любимую, которая суетливо пыталась расстегнуть свой черно-прозрачный лифчик.

— Помоги мне… — томно попросила она.

Зудов порвал лифчик пополам и восторженно отбросил его куда-то прочь, занявшись стискиваньем девических колготок и трусиков.

Он повалил её на кровать, и наконец-то вошёл в неё, трепеща от счастья и желания.

— Любимый… — простонала Вероника. — Любимый…Я люблю, люблю, люблю тебя…О! О! О!

— Оооо… — выдохнул Зудов, ощущая приближение оргазма, и явно почувствовав высший пик наслаждения своей возлюбленной.

Их пупки прикоснулись друг к другу, соединяясь вместе, и тут же нечто неведомое, страшное и огромное, словно победа над всеми звёздами и планетами, выстрелило из самой сути зудовской души и тела, перемещаясь в плоть и дух Вероники.

— Я вернусь!.. — победоносно крикнул Зудов, чувствуя что-то грубое, зримое, реально осязаемое и самоощущаемое, и давно уже им забытое. — Я вернусь!! Верь мне!!! И мы вместе…найдём третий пол!..

— Что это?… — в ужасе спросила Вероника, растворяясь, пропадая, исчезая в объятиях З. З., и становясь некоей золотой тенью, мечтой о высшей любви, верой в достижимость рая, грёзой о благодати, ангелом и духом, бесплотной душой…

— Ты узнаешь! — уверенно воскликнул Захар Захарович Зудов, и тут же его сознание померкло, закрываясь каким-то чёрным, непроницаемым занавесом забытья, в котором он сгинул, словно в бездне мировой бескрайности. И то, что должно было произойти, воистину случилось.

26. БЕСКРАЙНЯЯ ПЛОТЬ

Зов вечерней дрёмы возник, словно зуд. Захар Захарович Зудов пробудился, прочухался, будто после тяжёлого, полного злых сновидений и сладостных грёз, сна, и раскрыл глаза.

Он сидел в своей мягкой машине, посреди родной, привычной взору и прочим чувствам, Москве, переполненной неоновыми вывесками и рекламами, не соображая почти ничего, кроме единственного ощущения своего подлинного существования здесь, в этот миг бытия, и руки его почему-то сжимали руль, словно нежную талию любимой девушки.

"Вероника!.. Хроник!.. Луна!.. Третий пол!.. " — пронеслись в мозгу З. З. странные, почти непонятные ему слова, и затем — "Прокладки!.. Писёныш с ксилитом!.. Американский стоматолог!.. Жужуинвест!.. Жужуинвест?…»

— Стоп! — сказал самому себе Зудов. — Я…работаю в «жужуинвесте», это абсолютно точно, и мой начальник — Свен Свенович Труть!

"Вероника!.. Вероника!.. Любовь!.. " — вновь настойчиво, как будто выдалбливались эти имена в голове Зудова. "Вернись!.. Вернись!!! Любимый…"

— Вернись? — усмехнулся З. З. — Но…Я как раз вернулся, — размеренно проговорил он, постепенно вспоминая какие-то свои приключения в непонятных реальностях и мирах. — Любовь?… Вроде есть какой-то трест жевательных резинок «Любовь», но…при чём тут я?… У меня есть…Небаба, наконец! Небаба…А…Вероника?… Кто это? Что это?

Он постепенно стал нечто вспоминать, и тут горделивое чувство исполненного рабочего долга вмиг заполонила всё его существо, совсем, как влюблённость, или творческий порыв.

— Я выполнил ваше задание, Свен Свенович, — прошептал он, мысленно представив новенькие денежные купюры и сверхтренажер "Человеческий зверь", который уже послезавтра, возможно, будет ему совершено доступен и займёт своё достойное место в его уютной квартирке, между сервантом и модной напольной вазой, которую он однажды приобрёл на аукционе, получив тогда от Трутя некоторую премию, и был весь рад сам себе, что ему не чуждо искусство, впрочем, как и всё остальное, что должно составлять внешний и внутренний мир гармонической личности.

— Я вернулся! Вернулся! — громко повторил он, отгоняя, словно надоедливого ночного комара, всяческие странные имена, названия и отголоски неведомых чувств. — Я у себя дома! Ой… — Захар Захарович посмотрел на часы и тут же озаботился. — Мне же нужно в «жужуинвест»! Надеюсь, я их там ещё застану! Где мой кейс?…

Чемоданчик лежал на соседнем сидении; Зудов раскрыл его, удовлетворённо заглянул внутрь и закрыл. Он включил зажигание, и его автомобиль мягко тронулся с места.

Вокруг шумела, пестрела, сияла ночная Москва; в витринах были выставлены всевозможные предметы туалета и прочие товары, с изящно висящими на них ценниками; на большом цветном телевизорном щите, выставленном на стене одного из домов, бритоголовый человек демонстрировал, как он бреется бритвой «Верстак»; одинокий милицейский тупо уставился на дорогу, видимо, размышляя, какую бы машину ему остановить, и до чего бы доебаться.

З. З. вежливо проехал мимо него, милицейский не прореагировал.

"Прекрасно! Прекрасно!" — подумал Зудов и въехал в район небоскрёбов Москвы-Сити, в одном из которых располагался его родной "жужуинвест".

Он аккуратно припарковался, взял чемоданчик, и уже через какое-то время входил в лифт, оправляя свой роскошный костюм фирмы «А-сука». В лифте он обнаружил официанта местной столовой Тихона Тихоновича, которого все звали Аликом.

— Захар Захарович!.. — изумлённо сказал официант. — Что это вы так поздно…Как дела?

— Чудесно! Лучше не бывает! — улыбаясь во весь рот, и демонстрируя свои керамические зубные мосты, ответил Зудов. — Кстати…У меня для вас подарок…

Он достал из чемоданчика пачку прокладок и протянул её Алику.

— Вот…Последняя разработка…"Хронос"! Подарите девушкам!

— Спасибо, — обрадовался Алик. — А у меня для вас опять есть "Вафля".

Он сунул в руку Зудову сосательную палочку, которую тот немедленно съел.

— Ну, до свидания, Зэ-Зэ, — сказал официант, когда Зудов приехал на свой этаж. — Завтра придёте ко мне в столовую? У меня для вас ещё будет…

— Обязательно, — вежливо улыбаясь, ответил З. З. — Как всегда! В обед!

— Гениально! — почему-то сказал Алик.

— Распрекрасно!

Зудов вошёл в кабинет и сразу же увидел жирную задницу Трутя, прорисовывающуюся под его штанами, который склонился за столом Лерочки Небаба, набирающей некий деловой текст на компьютере. Рядом стоял Никитка и вожделеюще смотрел на Свена Свеновича.

— Привет всей компании! — чётко проговорил Зудов, весело улыбаясь.

Труть немедленно развернулся, чуть не сшибив локтём принтер и ошарашенно уставился на Захаровича Захаровича, словно увидел какого-то призрака, или ожившего мертвеца.

— Зудов…Зэ-Зэ…Вы?!.. Это — вы?!.. Но ведь…Но как же это может быть…Но ведь я!..

— Я знаю, Свен Свенович, — бодро сказал Зудов. — Но я вернулся. Я всё помню, но вы мне сами подсказали, что нужно сделать. И у меня получилось! И ещё…Ваше задание выполнено! — отрапортовал он, словно разведчик, вернувшийся в родную роту после опасной военной вылазки в стан врага.

Он торжественно раскрыл чемоданчик и достал оттуда четыре листка бумаги, в конце каждого из которых стояла подпись: "Вероника И. Свет".

— Данные её паспорта можете найти в любом справочнике. Она — вполне реальный человек. Девушка. Дееспособная. Совершеннолетняя.