Странствие Парка

За ужином Тхань вела себя очень тихо. Когда миссис Дейвенпорт вышла на кухню, Парк посмотрел на свою тарелку и проговорил с набитым ртом «где мясо? где овощи?» Девочка слабо улыбнулась.

— Простите, — сказала она, когда тарелки стали умеренно пустыми, — я идти за пижамой.

Парк вскочил.

— Я помогу.

Тхань и миссис Дейвенпорт удивленно на него посмотрели.

— Я донесу твой чемодан или что там, — объяснил он, чувствуя себя глуповато.

— С твоей мамой все хорошо. Я точно знаю, — успокаивал он Тхань, пока они обходили огород по пути к ней домой.

— Ты так думать?

— Да я просто уверен. Дети всегда долго рождаются.

— Не всегда. Я видеть в лагере. Хлоп. И все. Быстрее некуда.

— В больницах это всегда дольше.

— Да? Странно.

— Знаю, что странно. Но оно всегда так.

Она остановилась и посмотрела на мальчика.

— Ты не знать ничего, как рождаться дети. Ты просто успокаивать, да?

— Слушай, тебе нечего волноваться. Фрэнк переживает, потому что это у него первый ребенок. Он тоже ничего не знает.

— Мужчины, — сказала она, тряхнув головой и направившись к дому, — все мужчины, кого я знать, психи. Даже Фрэнк иногда.

Она открыла дверь и включила свет. Парк вошел следом. Интересно, Фрэнк принес все эти книги из большого дома? Семья сумасшедших мужчин. Она права. Книги, коровы и войны. Не сочетаемые вещи.

— Можно, я позвоню?

Она пожала плечами и показала в сторону кухни.

— Ты звонить телефоном. Я собрать большой чемодан, его не поднять бедная маленькая Тхань, — ответила она, направившись к себе в комнату.

— Мам?

— Одну минуту, пожалуйста, — противная телефонистка. — Примите ли вы звонок от…

— Да, приму. Поросеночек? Что случилось? У тебя все в порядке?

— Все хорошо. Я просто хочу… — как ему начать? — Мам, почему ты не рассказала мне, что вы с отцом развелись?

— Я собиралась.

— Знаешь, ты опоздала. Знаешь, я бы не хотел узнать об этом от человека, с которым недавно познакомился, а он вдруг оказался братом моего отца, только я об этом никогда не знал.

— Не вини Фрэнка.

«Да кто ж винит Фрэнка! Боже мой!»

— Фрэнк тут ни при чем. Тяжело жить, разгребая чужую грязь.

— Вот чем ты считаешь Тхань?

— Чем?

— Не чем, а кем, мама! Как выяснилось, она моя сестра.

— Ох, Поросеночек. Это Фрэнк…?

— Нет, сам догадался.

Знакомый вздох.

— Он думал, я смогу понять.

Парк решил, что она говорит о Фрэнке, потом догадался, что речь идет о его отце.

— Он рассказал мне про… об этой женщине там. Думаю, он надеялся, что я скажу, это неважно. И не имеет к нам никакого отношения. Но, Парк, это важно. Я не могла притворяться… — она на минуту замолчала. — Я не смогла… думаю, правильно сказать простить, хотя это слово звучит так, словно я возомнила себя Господом Богом, а это неправда… в общем, я не смогла… Ты не поймешь, ты еще слишком мал и не понимаешь, как сильно можно любить человека. Он был всей моей жизнью.

Парк ждал. Он хотел сказать ей, что все хорошо. Он хотел прекратить ее страдания, но не сказал. Он молча ждал, пока она продолжит.

— Так вот, когда я не смогла понять, как он мог так поступить, он вернулся во Вьетнам. И погиб, — мамин голос сорвался. Парк старался отогнать от себя картинку маминого лица, ее глаз. — Он не дал мне еще одной возможности. Он погиб.

— Но сначала ты с ним развелась.

— Малыш, постарайся меня понять. Я должна была стать самой собой. Я не могла зависеть… не могла позволить ему, не могла никому позволить стать всей моей жизнью.

Она снова замолчала. Парк не понимал, плачет она или нет.

— Я надеялась, он меня остановит.

Тхань наполовину просунулась на кухню, придерживая дверь телом.

— Мне пора, — сказал он в трубку. — Спасибо за… — за что он собирается ее благодарить?

— Я никогда не могла понять, зачем Фрэнк позволил ей приехать сюда. От нее и так было достаточно неприятностей. Не понимаю этого. А потом он еще и женился на ней. Зачем он это сделал?

— Не знаю, мам, — ответил мальчик.

Тхань открыла холодильник, что-то оттуда вытащила и засунула Парку в рот. Это оказался хрустящий блинчик с овощами. Холодный, но вкусный.

— Как ты, родной? — спросила мама.

Парк вынул блинчик изо рта.

— Все в порядке, мам. Ты как?

— Со мной все будет хорошо. Парк… — она назвала его именем отца.

— Да, мам.

— Я хочу тебя поскорей увидеть. Я соскучилась.

— Я тоже соскучился, мам, — он произнес это так ласково, как только мог.

Около девяти зазвонил телефон. Дети смотрели в гостиной телевизор. Миссис Дейвенпорт с надеждой взглянула сначала на Парка, потом на Тхань. Они оба поднялись

— Я взять, — сказала девочка.

Парк сделал два шага в сторону кухни, стараясь услышать разговор. Да, кажется родился.

— Хорошо, хорошо, — повторяла Тхань. — Хорошо. Отлично. Хорошо. Да, я хорошо. Конечно. Хорошо.

— Ну что? — поинтересовался Парк, когда она повесила трубку.

— Брат, — пробормотала она. — Теперь два больших толстых глупых брата.

— Что там? — послышался голос миссис Дейвенпорт. — У нас есть новости?

— Мальчик, — ответил Парк.

Он дождался, пока миссис Дейвенпорт заснет, потом на цыпочках вышел из комнаты и пошел по коридору к двери, за которой поселили Тхань. Парк тихонько постучался.

— Тхань?

Она распахнула дверь.

— Отлично, — сказала девочка. — Я взять из дома хлеб и гамбургер. Она любить гамбургер.

Тхань не объяснила, откуда она об этом узнала, но Парк не собирался спорить. Он никогда раньше так близко не сталкивался с воронами.

У лестницы мальчик опасливо посмотрел на дверь комнаты миссис Дейвенпорт.

— Не бояться, — прошептала Тхань. — Мы спать как бревно.

Дети на цыпочках спустились вниз и уже хотели открыть дверь в дальнюю гостиную, как вдруг услышали глухой стук и шарканье. Девочка вопросительно посмотрела на брата.

— Дедушка, — прошептал он. — Кажется, по ночам он учится ходить.

— Боже ты мой, — ответила Тхань.

Они подождали минуту. Теперь к стуку и шарканью явственно добавился тихий плач.

— Он плакать.

Парк кивнул.

Он только хотел возразить, но Тхань уже была в комнате.

— Привет. Плакать нет. Мы брать тебя гулять, хорошо?

Она пододвинула коляску к дедушке сзади.

— Ты помогать, — громким шепотом скомандовала девочка брату.

Старик выглядел не менее изумленным, чем Парк, но грузно опустился в коляску, которую Тхань подвезла к самым его ногам. Мальчик снял халат с крючка на двери, приподнял деда, надел на него халат и помог сесть обратно.

— Двигать эту штуку, — Тхань оттолкнула Парка, взялась за ручки коляски и махнула мальчику, чтобы тот взял ходунки.

— Подожди минуту, его нужно укрыть, — прежде чем взять ходунки и позволить Тхань везти коляску, Парк принес с кресла плед, завязал на деде пояс от халата и укутал пледом его колени и ноги.

Дети вывезли коляску через заднюю дверь на веранду.

— А что с Джупом? — Парк все еще говорил шепотом. — Вдруг он залает?

Тхань пожала плечами, и мальчик первым вышел во двор и тихо позвал:

— Джуп, ко мне, Джуп.

Мальчик увидел в лунном свете, как к нему подбежала собака.

— Все в порядке, он тут. Теперь разверни кресло. Давай съедем с крыльца. Я возьмусь спереди, там тяжелее.

Парк спускал колеса по ступенькам, Тхань придерживала за подножку, и дети съехали с веранды, не дернув коляску почти ни разу.

— Все хорошо? — спросила девочка у старика.

Парк развернул деда и медленно направился к воротам. Когда они вышли со двора, Тхань еще раз попыталась завладеть коляской.

— Он любить быстро, — сказала она. — Ты не любить быстро?

— Нет, — ответил Парк. — Не сейчас. На улице темно. Надо смотреть, куда едешь.