Страница 57 из 67
«Это было очень удивительно, — говорила девушка, — и, в конце концов, я поняла: Квуша — это ребенок. Их ребенок».
«И ты знаешь, — говорила она, — через него я поняла, что это их язык! Мы ведь тоже, когда общаемся с детьми, сами немного ими становимся. Не так ли?»
«И оказывается, — не уставая, щебетала девчушка, — мы с ними, оказывается, постоянно общаемся. С ними общаемся — с солнечными жителями. Только сами этого не замечаем. Тебе ни разу не приходила в голову мысль, что в солнечный день у людей действительно поднимается настроение? Это они…».
«Но это же нельзя назвать языком», — непонятно почему возразил Артем.
«О-о-о! — протянула Юля. — Это еще не все, что они умеют. Это когда они там, далеко, у себя на Солнце, они могут передать сюда, на Землю, только настроение, но, когда они здесь, им подвластны целые образы, миражи, видения. Ты даже можешь увидеть себя в каком-нибудь странном и необычном месте».
«Но это же не то! — снова зачем-то возразил Артем. — Не язык это!»
И тут Артем вдруг понял, что это не он сам отвечает девушке, он почувствовал, что в нем «просыпается» Дар. Артем почувствовал, что это именно тот далекий его двойник начал спорить внутри него. Ему вспомнилось, что Дар имел свою точку зрения на то, что на самом деле надо называть языком. Пробудившись в Артеме от задевшей его темы, Дар с юношеским максимализмом стал отстаивать свое мнение, а в голове Артема вдруг откуда-то вылепилась целая теория о языке как о «системе условной передачи информации». Видимо, он сказал об этом вслух, поскольку Юля неожиданно перешла на иной тон. В ней проснулась наставница Дара. Меж ними возникла та самая незримая дистанция, которая когда-то разделяла их, как ученика и учительницу. Юля вдруг заговорила с Артемом как старшая по возрасту. Легкий щебет маленькой девчушки бесследно испарился.
— Ну, это на ваш, — мягко обрезала она, — мужской взгляд. Не мешало бы вам прислушаться к женскому мнению о языке.
— Еще чего! Это зачем же?! — изумился Артем.
— Затем, что женщина была первым на земле заговорившим человеком.
Артема словно обухом по голове ударило.
Ему вдруг вспомнилось это. Точнее говоря, вспомнились времена далекого Дара и то, что в той далекой школе такое тоже преподавали. В те далекие времена это было темой извечных школьных дебатов многих поколений мальчишек и девчонок.
— Не совсем женщина! — возразил он, будто подстегнутый духом тех дебатов. — Нас, по-моему, учили, что речь — это обязательно диалог и что первые диалоги появились между женщиной и ее детьми.
Артем начал распаляться. Его будто обдало дыханием далеких времен, когда они — группа школьников из солнечной практики — проводили время в бурных диспутах.
— Мать обучала детей новым навыкам, — быстро заговорил он. — Люди только-только выходили из животного мира, осваивая нехитрый труд…
— Дар, ты во все века был занудой, — улыбнувшись, неожиданно возразила ему Юля.
Горячая волна окатила Артема. Он вдруг почувствовал, что попался на какую-то уловку этой девчушки — уловку, сильно напоминающую маленькие хитрости Юнны. Ну, конечно же, как они еще могли иначе начать общение друг с другом, как не с продолжения тех далеких солнечных диспутов! Артем вгляделся в глаза девчушки, однако, даже поняв все, остановиться не смог, в нем вдруг проснулся азарт юного Дара, который с мальчишеской задиристостью потащил его в спор.
— Разве не так нам говорили? — незримо отстаивал мужскую честь разгорячившийся в нем далекий Дар. — Мать обучала детей действиям, которые в живой природе не совершают никакие животные… а необычные действия вызывают новые комплексы эмоций и новые необычные непроизвольные возгласы…
Юля, слушая его, едва заметно улыбалась, так знакомо улыбалась… У Артема от этой улыбки даже перехватило на мгновение дыхание. Перед ним была она сама — та далекая потерянная и теперь найденная им богиня.
— …И хотя всякое обучение у животных тоже сопровождается непроизвольными возгласами… — по какой-то неодолимой инерции катил Артем, — но эти возгласы были новыми, не характерными для обычных звериных выкриков…
Ну, как же потрясающе она улыбалась! Ее улыбка уносила Артема в школьные годы Дара, в горячие диспуты того времени… Кто-то когда-то вбросил эту затравку в учебники, и борьба самолюбий заставила не одно поколение мальчишек и девчонок раскапывать эту тему, самостоятельно садиться за археологию, антропологию, филологию… В конце концов преподавателям приходилось занимать круговую оборону, отражая просто убойные аргументы со стороны учащихся обоих полов. Вот и сейчас Артем в запале перешел на отшлифованные в многочисленных спорах доводы. Именно эти отшлифованные, отточенные в спорах аргументы учеников и вызывали у учителей такие вот едва заметные улыбки.
— А дети слышали эти ее необычные возгласы, — говорил он, — и связывали их с ее действиями… то есть они воспринимали их уже осмысленно… повторяли сами, но повторяли уже осознанно, применительно к осваиваемым действиям… Это были полудиалоги. Из ничего язык мог появиться только в полу…
— Полудиалоги, — Юля, наморщив нос, показала Артему язык. — Ну ладно! Пусть неосознанно, — примиряюще сказала она, — но, тем не менее, женщина творила слова. Вам, мужчинам, не понять всей прелести этого. Прежде чем заговорить, люди начали красиво гулить и лопотать. Ты только представь себе такую картину: племя полулюдей копошится где-нибудь на зеленой полянке, и от них, грубых и волосатых, доносятся «гули» и «агу»! Это был просто сказочный период в истории прачеловечества. Из этих «гули» и «агу» рождались первые слоги. Это же так чудесно — взять и залопотать! Это словно взлететь! Лопотать, лопотать и лопотать. Вы, мужчины, до сих пор не понимаете в этом блаженства.
Юля неожиданно замолчала. Некоторое время они прошли, не проронив ни слова. Но на этот раз это было какое-то особенное молчание. Короткий спор будто убрал невидимую пленку, разделявшую их. Они будто оказались в каком-то ином мире. Этот мир был так же туманен, но в нем Артем был не один, в нем теперь была и шедшая рядом с ним Юля.
И вдруг Артем почувствовал прикосновение. Девушка взяла его под локоть.
У него перехватило дыхание, закружилась голова.
Он чувствовал ее прикосновение… Она взяла его под локоть.
Совсем «не по-солнечному» это получилось. Юнна — та далекая, солнечная Юнна ни разу с ним так не ходила.
Он ощущал своей рукой ее прикосновение… Девушка держала его под локоть.
Перед глазами поплыли тротуар, деревья, дома. Все мысли из головы моментально выветрились.
— Системой условной передачи информации… — опять передразнила Артема Юля. Однако он уже с трудом понимал, о чем она говорила…
…Артем глядел на водный поток, колышущийся в плотном тумане, и задумчиво улыбался.
Маленькая рыжая девчушка в тот момент, когда она, морща нос, передразнивала Артема, была очень похожа на Юнну и… очень непохожа на нее…
— …Наши первобытные предки, — спустя некоторое время услышал Артем, — были очень милыми созданиями. Они были дружелюбны, их отличала привязанность друг к другу и необычайная преданность.
Артем изумленно взглянул на девушку.
— А ты-то откуда это знаешь?! — приходя в себя, спросил он.
От его голоса рука девушки неожиданно вздрогнула. Артем почувствовал, что она перевела дыхание.
— Знаю! — через некоторое время полузагадочно проговорила она.
Юля еще раз вздохнула. Видно было, что она тоже освобождалась от какого-то непростого груза.
— Мне бабушка, — добавила она, — это рассказывала.
— А ей ее бабушка, — еще находясь в полутумане, отреагировал Артем, — а той ее, а той ее, а той ее…
Он улыбнулся. Оцепенение первых минут встречи окончательно улетучивалось.
— А самой первой рассказала все это бабушка, — уже широко улыбаясь, закончил он, — которая первой слезла с дерева.
Юля повернула к нему свое огненное конопушчатое лицо и весело рассмеялась.
— Нет! — сказала она. — Первым с дерева слез дедушка…