Кровь отверженных

Лена поискала нужное слово и, не найдя его, заявила:

– Я не стану говорить с ним по душам, хорошо? Он странный. Я ему не доверяю.

– Почему?

– Не доверяю, и все, – ответила она. – Интуитивно.

– Но ты не думаешь, что это его работа?

Она пожала плечами, изыскивая способ пойти на попятную. Как бы объяснить Джеффри, что главная причина ее недоверия к Дейву Файну кроется в том, что он – проповедник? В этом отношении Джеффри не умнее Хэнка. Неужели нельзя понять: как ей, изнасилованной религиозным маньяком, захочется говорить об этом с проповедником?

– Не знаю, может, он на это и способен, – сказала она.

Ложь, кажется, примирила ее с Джеффри.

– Хорошо. Только возьми с собой Фрэнка.

– Обязательно.

– Это не допрос. Просто мы пытаемся выяснить, что ему об этом известно. Не дави на него.

– Знаю.

– Поговори еще с кем-нибудь, – сказал он. – Это условие, Лена. Я позволил тебе так рано вернуться на работу, потому что ты пообещала поговорить с кем-нибудь о том, что произошло.

– Да, – кивнула она. – Обязательно поговорю.

Он смотрел на нее, пытаясь понять, что у нее на уме.

Она сменила тему:

– Как она? Я о вашей матери.

– Спасибо, ничего, – ответил он. – А ты как себя чувствуешь?

– Нормально, – с подчеркнутым спокойствием произнесла она.

– Этот разговор с Сарой…

– Все в порядке, – прервала она таким тоном, что будь на его месте Хэнк, то он бы тут же заткнулся.

Джеффри, разумеется, не был Хэнком Нортоном. Он не отступил:

– Ты уверена?

– Да.

И для убедительности она спросила о Саре:

– Почему во время интервью доктор Линтон удивилась, когда мать упомянула Лэйси Паттерсон?

– Она тоже была пациенткой Сары в клинике, – сказал ей Джеффри, затем почти самому себе сказал: – Ты ведь знаешь, как Сара относится к своим пациентам.

Лена не знала, молча посмотрела в папку с делом. На наклейке было выведено имя Марка Паттерсона, на первом листе указаны основные сведения, в том числе и адрес.

– Они живут в Морнингсайде? – спросила она, имея в виду неблагополучный район Мэдисона.

– Думаю, это – стоянка жилых автоприцепов. Вроде бы там над вывеской зеленый навес.

– «Кудзу-Армс», – сказала Лена.

За последние месяцы ее с Брэдом вызывали в «Кудзу» несколько раз. Чем жарче пекло, тем злее нравы.

– Что там, в его деле? – спросил Джеффри.

Лена зашуршала страницами.

– В десятилетнем возрасте два мелких правонарушения, оба в «Кудзу-Армс». Недавно он сильно избил сестру. Вызвал нас его отец. Когда мы приехали, предъявлять обвинение они не стали.

Лена остановилась.

– «Мы» – это Дикон и Перси, – пояснила она, назвав имена полицейских, – а не мы с Брэдом.

Джеффри почесал подбородок, что-то обдумывая.

– Я даже не помню, когда это произошло.

– Сразу после Дня благодарения, – сказала Лена. – В следующий раз – в декабре, ближе к Рождеству. Снова Дикон и Перси, и снова вызов поступил от отца, причем он просил прислать именно их.

Она быстро посмотрела составленный Диконом отчет.

– На этот раз обвинение было выдвинуто. Марка на два дня лишили свободы. С ним провели коррекционные занятия. – Лена хмыкнула. – Его наставником был Бадди Конфорд.

– Бадди не так уж плох, – вступился Джеффри.

Лена закрыла дело и обратила на Джеффри недоуменный взгляд.

– Это – продажный человек. Наркоманов и убийц он отпускает обратно на улицу.

– Он делает свою работу, как и все мы.

– Он уничтожает нашу работу, – убежденно сказала Лена.

Джеффри покачал головой.

– Он будет говорить с тобой о деле Уивер, – заметил он. – О выстреле.

Лена хмыкнула.

– Он что же, работает на Дотти Уивер?

– Он работает на город. Думаю, что делает это из уважения к мэру. – Джеффри пожал плечами. – Во всяком случае, следствие поручено ему. Расскажешь ему, что произошло.

– Это был вынужденный выстрел, – убежденно сказала Лена.

Если она и верила сейчас во что-то наверняка, так в то, что у Джеффри не было другого выбора.

– Билл скажет то же самое, – прибавила она.

Джеффри молчал. Казалось, он оставил эту тему, но, когда через несколько минут он остановил автомобиль у обочины, Лена испытала чувство дежа вю: ее желудок сжался при воспоминании об утренней поездке с Хэнком и о том, как она тогда осрамилась. Только бы не произошло того же сейчас. С Джеффри она может чувствовать себя сильнее, потому что он смотрел на нее не так, как Хэнк. Для Хэнка Лена до сих пор была девочкой-подростком.

– Между нами… – сказал Джеффри и замолчал. Подождал, когда она посмотрит ему в глаза и повторил: – Между нами…

– Да, – кивнула Лена.

Ей не понравился его серьезный тон, и она подумала, что он скажет что-то о Саре.

К ее удивлению, он сказал:

– Этот выстрел.

Она кивнула, ожидая продолжения.

– В Уивер, – уточнил он.

Она видела, как он расстроен. Впервые поняла сравнение: читать мысли другого человека. В его глазах она видела боль. Этого она никогда не предполагала в таком человеке, как Джеффри Толливер.

– Скажи мне правду, – он почти умолял, – ты была там. Ты все видела.

– Да, – согласилась она, чувствуя, как нужна ему правда.

– Скажи, – еще более проникновенно произнес он.

Лена в полной мере ощутила его отчаяние. Джеффри очень нуждался в ее ответе. Джеффри Толливер, человек, видевший ее приколоченной к полу гвоздями, обнаженной, истекающей кровью. Ему от нее, такой униженной, сейчас что-то надо было услышать.

На долю мгновения Лена насладилась своей властью.

– Да, – сказала она, хотя и не слишком уверенно.

Он продолжал смотреть, и она видела в его глазах сомнение. Ей показалось, что он взорвется.

– Ты не мог поступить иначе, – сказала она.

Он продолжал смотреть на нее, желая проникнуть в ее мысли. Лена знала, что в ее голосе не было полной уверенности, и понимала, что он заметил это. Она намеренно допустила двоякое толкование. Лена и сама не знала, почему это сделала, однако испытала удовольствие от такой двусмысленности. Джеффри снова включил двигатель и выехал на дорогу.

Округ Грант состоял из трех городков: Хартсдейла, Мэдисона и Эйвондейла. Мэдисон, как и Эйвондейл, был беднее Хартсдейла. Здесь было множество стоянок жилых автоприцепов, потому что такие домики стоили дешево. Некоторые стоянки были получше: в них имелись развлекательные центры, плавательные бассейны, охрана, в то время как другие славились семейным насилием и пьяными ссорами. Стоянка «Кудзу-Армс» попадала, во вторую категорию. Она выпадала из границ цивилизованного мира. Жилые прицепы разной степени дряхлости беспорядочно стояли по обеим сторонам от единственной грязной дороги. Некоторые жители без особого успеха постарались разбить садики перед своими вагончиками. Жара вынудила администрацию Джорджии ограничить подачу воды, и цветы погибли. Такой зной убивал людей, что уж говорить о цветах!

– Унылое местечко, – сказал Джеффри и побарабанил по рулю пальцами.

Такой нервной привычки Лена за ним до сих пор не замечала. Она ощутила чувство вины: о выстреле надо было высказаться увереннее. Почему она не посмотрела ему прямо в глаза и не сказала правду? Выбора у него и в самом деле не было: убить девочку – единственное, что ему оставалось. Лена не знала, как теперь его успокоить. Тысячи заверений не сотрут впечатления двусмысленности, которое она на него произвела. И о чем она только тогда думала?

– Скажи адрес, – сказал Джеффри.

Лена снова открыла папку.

– Три – десять, – сказала она и посмотрела на жилые прицепы. – Эти все во втором ряду.

– Да, – согласился Джеффри и, взглянув через плечо на другую сторону дороги, сказал: – Нам туда.

Лена повернулась, а Джеффри подал машину назад. На противоположной стороне дороги она увидела большое мобильное жилище. Оно было больше других и напоминало настоящий дом. На площадке перед входом было подобие садика. Белый прицеп стоял на основании из бетонных блоков, выкрашенных в черный цвет. Большой крытый пандус служил крыльцом. Сбоку от дома был навес для автомобилей, а рядом с ним – большой дизельный полуприцеп.