Бурые Маслянистые Пятна

Не желая испытывать судьбу, Муут не глядя на бумагу – наверное, это было какое-то воззвание – поставил подпись – первое имя, которое пришло в голову, и пошел дальше.

Было уже пять часов вечера, когда Муут заметил, что давно не встречает развалин. Путь его пролегал мимо грязных одноэтажных построек. Из мелких лавочек доносилась ругань, около третьесортных публичных домов торговали индульгенциями, тут и там мелькали огромные неоновые вывески над кабаками и кинотеатрами. К Мууту то и дело подходили небритые типы и предлагали гашиш, морфий и еще что-то, о чем Муут и не слышал. Он шел вперед и никак не мог отделаться от мысли, что здесь, на окраинах никто не слышал ни о бомбежках, ни о прочих неприятностях, и живут прежней безмятежной жизнью.

Но вот и эти районы остались позади, улицы совсем опустели – видимо, здесь уже никто не жил. Несколько домов горели, но никто не собирался их тушить – никому до них не было дела.

Муут остановился было, но ветер ударил в лицо пеплом и черным тошнотворным дымом. Отвернувшись, он побрел дальше.

Чуть поодаль, прислонившись к стене, стоял человек и тупо, не мигая, смотрел на огонь. Муут вспомнил, что сбился со счету и не знает, в каком квартале находится. Он подошел к человеку, но тотчас отпрянул – остекленевшее, лишенное эмоций и жизни лицо напугало его.

Когда Муут, наконец, добрался до предместий, было уже поздно. Он выбрал для ночлега одну из заброшенных дач, выломал дверь и, найдя некое подобие кровати, улегся, не раздеваясь. Тело ныло от усталости, но на душе было легко – полдела сделано. Городище со всеми своими страхами и противоречиями осталось позади. Через минуту он уже спал, как убитый.

Озорные лучи яркого солнца настойчиво били в глаза и не давали подремать еще хотя бы полчаса. Муут лениво потянулся и повернулся на бок. Но спать уже не хотелось – утро давно вступило в свои права, где-то неподалеку пели невесть откуда взявшиеся птицы, и Муут решил пора! Позавтракав на скорую руку, он вышел на улицу. Днем дача производила неприятное впечатление – казалось, она может рухнуть в любую минуту. Муут покачал головой, открыл калитку и бодро зашагал по заросшей травой, а кое где и кустарником дороге.

Приподнятое утреннее настроение постепенно улетучилось, Муут то и дело замечал на обочине оставленные кем-то телеги, в траве валялись ржавые колеса, мотки колючей проволоки, порой виднелись выжженные солнцем скелеты диковинных животных. Царкус не обманул – вскоре и в самом деле показался лес и, следуя совету старика, Муут пошел направо.

Наконец, когда солнце было уже в зените, Муут вышел к реке. Река эта сразу же ему не понравилась. В общем, река как река, и не широкая, и глубины, надо полагать, не большой, но что-то настораживало. То ли в мерном, успокаивающем ее шуме, то ли в странном, до неестественности голубом цвете – было что-то завораживающее и пугающее. И еще – дул ветер, но на поверхности не было даже легкой ряби, как будто вместо воды по руслу текла ртуть. Муут всмотрелся вдаль и ему на мгновение показалось, что он видит холм, похожий на медведя.

Дошел все-таки, обрадовался он.

Сознание своей пусть и не большой победы придало ему силы. Он стал обдумывать, как бы перебраться на другой берег.

В такую воду вброд лучше не соваться, решил он, заметив, что моста не видно. Пришлось рубить деревья и связывать их вместе. Когда плот был, наконец, готов, Муут столкнул его на воду и начал переправу. Неожиданно это оказалось непростым делом – каких -нибудь десять метров Муут с большим трудом преодолел за час – вода в реке оказалась очень плотной и вязкой. К тому же, плот заметно снесло вниз по течению.

Но вот и река осталась позади. Осмотревшись, Муут направился туда, где по его расчетам должны были быть холмы. Но холмов не было видно. Кругом росли яркие и высокие, по пояс, цветы. Раньше Муут таких цветов не видел. Ускорив шаг, он почти побежал, стараясь побыстрее выйти на какую -нибудь дорогу. Вскоре стемнело. Раскачиваемые ветром, цветы шумели, как вековой лес, навевая тревогу и неясные предчувствия. Давно уже скрылась из виду река, но холмов все еще не было видно. Муут решил не ложиться спать до тех пор, пока не отыщет Старую Мельницу.

На небо взошла луна. В ночном свете поле производило одновременно и великолепное и гнетущее впечатление – слабый желтый свет сверху, падая на землю и отражаясь от многоцветного фосфоресцирующего ковра, переливался всеми цветами радуги.

Пройдя еще часа четыре, Муут понял, что заблудился и окончательно сбился с пути. Он решил, что следует вернутся к реке, заночевать там, а утром со свежими силами и ясной головой продолжить поиски. И, повернувшись, он пошел обратно. Так шел он долго, но там, где рассчитывал, никакой реки не оказалось. Усталый, со слипающимися глазами и больной головой, он продолжал брести неизвестно куда.

Вдруг впереди что-то засветлело, и он с надеждой бросился туда. Но то, что он принял за возвышенности, оказалось небольшими облаками белого дыма или пара, нависшими кое -где над цветами. Не раздумывая, он прошел сквозь облако и в тот же миг почувствовал еле уловимый аромат. Тело наполнилось истомой, в голове слегка зашумело, Муут окончательно понял, что заблудился, но мыли были какие-то расплывчатые и далекие.

Вот еще одно облако, еще одно… Ноги стали ватными, голова клонилась набок.

Занимался рассвет, но полусонный и уставший Муут этого не замечал. Силы покидали его и скоро, будто пьяный он повалился на землю.

Желтые, фиолетовые, красные цветы сомкнулись над ним.

Глава 4

Горло у доктора было перевязано синим шерстяным шарфом, он хрипел и часто кашлял, мучительно бледнея при этом и смущенно посматривая на Просперо. Разговор не завязывался. Доктор старался быть гостеприимным, но это ему не удавалось. Просперо чувствовал, что пришел не вовремя.

В последний раз он был в этом кабинете два месяца назад – в разгар бомбежек. Казалось, с той поры здесь ничего не изменилось, разве что стало просторнее – видимо, доктор продал часть вещей.

А может и не продавал, а просто прибрался, подумал Просперо. Он вспомнил обычное пристрастие доктора к беспорядку и усмехнулся.

– Как добрался? – наконец, спросил доктор.

Просперо вопросительно посмотрел на него.

– Спасибо. Все обошлось, – ответил он, подумав.

Доктор несколько раз кивнул головой и закрыл глаза.

А он постарел, неожиданно отметил Просперо. Он вспомнил, что еще не сказано ни единого слова о том странном и непонятном задании доктора, которое он выполнял последние два месяца.

– Я сделал то, о чем вы меня просили, доктор, – сказал он. – Кстати, а для чего это вам понадобилось?

– Я благодарен тебе. Это все, что я могу сказать. Повторяю. Я благодарен. И не требуй от меня слишком многого. Это просто не моя тайна.

– Тайна? Почему тайна? Вы знаете, в последнее время я слишком часто сталкиваюсь с тайнами. И это мне совсем не нравится.

Доктор сочувственно развел руками.

– Я хочу понять, что происходит в Городище. И не могу – сплошной идиотизм. Мне надоело быть орудием в чьих-то, видимо, не слишком чистых руках. Так в чем дело?

– Это не моя тайна, – хмуро повторил доктор.

– Так это тайна?

– Вряд ли… Я не могу утверждать это. Но это предположение имеет под собой реальную почву. Опирается, так сказать, на трудно проверяемые факты. Корреляция! Слышал такое слово?

– Я вас не понимаю.

– А -а! Вот в чем твоя ошибка! Зачем тебе понимать меня? Так ли это необходимо. А может быть это вредно. Задавал ли ты себе такой вопрос? Вижу, не задавал. И напрасно. Этим ты значительно обездолил свой внутренний мир. Вот ты требуешь, чтобы я тебе прямо здесь сейчас объяснил, что происходит в Городище. А меня это совершенно не волнует, – он довольно засмеялся. – Да, да… Мало ли что… Все идет нормально – это единственное, что должен знать каждый. И тогда будет порядок. Каждый должен от рождения знать свое место и четко выполнять обязанности.