Блаженны мертвые

— Там замороженных продуктов полно, сейчас все потечет.

— Я распакую, не беспокойся — ответила Анна и поднялась. — А то потечет.

Что тут можно было сказать? Он явно опять сморозил что-то не то, но у него сейчас не было сил об этом думать. Анна пошла выгружать сумки из машины, а он закрылся в своей комнате и лег на кровать, устало отметив, что Анна успела прибраться за время его отсутствия. Лишь паутина по углам напоминала о том, что в доме давно никто не жил. Уже в полудреме Малер различил звук ее шагов и шелест пакетов на кухне.

Малер не спал, скорее пребывал в состоянии легкого транса, но когда наконец разомкнул веки, он чувствовал себя почти совсем отдохнувшим. Глаза больше не болели. Он еще чуть-чуть полежал, затем встал и пошел на кухню.

Анна сидела за кухонным столом и читала одну из книг, что он принес из библиотеки.

— Привет, — поздоровался он. — Что читаешь?

Анна молча показала ему обложку — «Аутизм и игровая терапия» — и продолжила чтение.

Малер нерешительно потоптался на месте, развернулся и пошел к Элиасу, где его ожидало очередное потрясение. Элиас лежал в постели, посасывая воду из бутылочки. Малер заморгал, подошел ближе.

Возможно, он все еще пребывал под впечатлением от поступка, доступного любому нормальному ребенку, но ему показалось, что Элиас выглядит немного лучше, — по крайней мере, вид у него был не таким безжизненным, как раньше. Не таким... дряхлым. Его сморщенное личико как-то посветлело, словно на него снизошел покой.

Глаза были по-прежнему закрыты, он мирно пил воду из бутылочки, и с виду можно было подумать, что он просто отдыхает. Малер опустился на колени возле кровати:

— Элиас?

Тишина — ни звука, ни жеста, подтверждающего, что внук его слышит, и только горло тихонько подрагивает при каждом глотке. Малер протянул руку и осторожно дотронулся до кудрявых волос. Такие мягкие, как будто шелковые.

Анна отложила книгу и теперь смотрела в окно, на сосновый лес. Среди сосен возвышалась одинокая осина, в ветвях которой виднелся недостроенный шалаш — пара досок, покрытых фанерой. Шалаш был ее затеей, они с Элиасом начали его строить прошлым летом — Малер был не любитель лазить по деревьям.

Малер встал за ее спиной и произнес:

— Уму непостижимо.

— Ты про шалаш?

— Нет. Про то, что он сам пьет.

— Да.

Малер вдохнул, выдохнул и добавил:

— Прости меня.

— За что?

— Ну... не знаю. За все.

Анна покачала головой:

— Ничего не поделаешь.

— Да уж. Хочешь виски?

— Давай.

Малер наполнил два бокала виски и поставил на стол. Наклонившись к Анне, он спросил:

— Ну что, мир?

— Мир.

Они выпили, выдохнув как по команде, что вызвало у обоих невольную улыбку. Анна рассказала ему, как долго массировала руку Элиаса, пока та не стала чуть мягче, и как потом вложила в нее бутылочку с подслащенной водой.

Малер рассказал о своей встрече с Аронссоном и о том, что им теперь следует быть осторожней, и Анна скорчила рожу, передразнивая надоедливого соседа с повадками инквизитора.

Малер взял в руки книгу про игровую терапию, начатую Анной, и спросил:

— Ну как тебе?

— Ничего. Только, знаешь, все эти игры... — голос ее задрожал, — все-таки они для более здоровых детей, — она закрыла лицо руками. — Он же у нас совсем плох...

Она всхлипнула.

Малер встал, подошел к ней и привлек ее к себе. Анна не сопротивлялась. Он погладил ее по голове и прошептал:

— Все будет хорошо... Смотри, сколько всего мы сегодня успели.

Она уткнулась головой ему в живот, и он продолжил:

— Главное — верить. Не переставать надеяться.

Анна кивнула:

— Я и надеюсь. Только от этого еще больнее.

Она резко поднялась, вытерла ладонью глаза и сказала:

— Пошли, кое-что покажу.

Малер последовал за ней в детскую. Они присели рядом на кровать Элиаса. Анна произнесла:

— Ну вот, солнышко, видишь, мама с дедушкой пришли тебя навестить. — Она повернулась к Малеру: — Пап, посмотри на его лицо. Скажи, может, это я с ума сошла?

Малер взглянул на Элиаса. От былого умиротворения не осталось и следа. Лицо казалось мертвым, безжизненным. Малер поник. Анна откинула простыню, и он увидел, что она переодела сына в его старую дачную пижаму, доходившую ему до колен.

Анна приложила указательный и средний палец к его коленке, ведя их мелкими шажками вверх по ноге.

— Ползет мышка, ползет...

Она добралась до его бедра.

— ...никак не доползет... и вдруг как закричит...

Она нажала пальцем на пупок Элиаса.

— Пип!

И тут Малер увидел. Не более чем намек, едва заметное движение мышц — и все же это была улыбка.

Элиас улыбался.

ПОС. ТЭБИ КИРКБЮ, 18.00

Хагар похлопала себя по правой коленке:

— Будет дождь, как пить дать. Весь день нога ноет.

Эльви выглянула в окно. И без всякого колена было понятно, что собирается гроза. Тучи сгустились, заслоняя солнце, так что день превратился в ночь. В воздухе чувствовалось напряжение. Эльви видела этому лишь одно объяснение. Она сполоснула чашки из-под чая и произнесла:

— Начинаем сегодня же.

Хагар кивнула. Она была готова. Эльви еще по телефону велела ей приодеться на случай, если им надо будет приступать к делу немедля.

Положа руку на сердце, темно-синее платье с блестками, выбранное подругой, казалось Эльви пошловатым, но Хагар настояла, заявив в свое оправдание, что торжественный повод обязывает.

Хагар не пришлось уговаривать. Когда Эльви рассказала ей о своем видении, подруга только радостно ахнула. Явление Девы Марии в этот трудный час казалось ей само собой разумеющимся. То, что она явилась именно Эльви, было, конечно, удивительным, но выигрывают же люди миллионы в лотерею...

Сказать по правде, Эльви даже слегка задела та легкость, с которой Хагар отнеслась к происходящему, — платье в блестках, излишние параллели с лотереей.

Для Эльви встреча с Девой Марией была немалым потрясением — пожалуй, самым большим в ее жизни, — Хагар же при виде шрама на лбу лишь сложила в умилении руки и запричитала: «Ты подумай, вот радость-то какая!» Эльви мучило смутное подозрение, что, если бы она сообщила, что ее похитили инопланетяне, Хагар отреагировала бы точно так же. Лишь бы что-нибудь новенькое, неважно что.

Хагар была замужем три раза. Руне, ее последний супруг, умер десять лет назад, и с тех пор Хагар только и делала, что носилась по всяким курсам и собраниям. Три года она крутила роман со своим сверстником, но съезжаться с ним не думала — ей было достаточно их «интимных тет-а-тет», как она выражалась. Когда он совсем впал в маразм, она его бросила.

Легкомысленная Хагар была совершенно не похожа на серьезную Эльви, и тем не менее они стали лучшими подругами. Почему? Для начала их сближало чувство юмора — одно это дорогого стоило. К тому же Хагар была начитанна и имела ясную голову, чего нельзя было сказать о большинстве старых друзей Эльви. И даже если подруги нередко расходились во мнениях, они всегда находили общий язык.

Но на этот раз Эльви категорически отказывалась смотреть на историю с Девой Марией глазами Хагар. Все было слишком серьезно, и она надеялась, что, рано или поздно, Хагар это тоже поймет.

Хагар потерла больное колено и ухмыльнулась:

— Ну что, с чего начнем? Говорят, нет пророка в своем отечестве, — может, махнем куда-нибудь подальше проповеди читать?

Эльви уселась за противоположный конец стола и пристально посмотрела на Хагар. Подруга захлопала глазами:

— Чего ты?

— Значит так, Хагар... — Эльви постучала костяшками пальцев о стол, подчеркивая свои слова. — Это тебе не цирк. Может, для тебя это и развлечение — лотерея там, все такое, — но если ты хочешь в этом участвовать, то ты должна понять раз и навсегда...