Все там будем

- Бродяги! - выкрикнул сельский пастух Гицэ. - Бродяги и попрошайки!

- Правильно, - кивнул Никита, - а еще дипломаты и спортсмены!

- Значит, мы будем дипломаты? - уточнил Гицэ.

- Мы будем спортсмены, - поправил его Ткач. - Причем настоящие! Если мы оформим документы на спортивную команду, и нам и вправду доведется попасть в Италию, нас задержит первый же полицейский! Потому что установить, что мы не спортсмены, будет легко. Так?

- Так! - отвечала аудитория.

- А стать командой по легкой атлетике, или плаванию, ну, или боксу, мы не сможем, - продолжал Никита, - потому что этим бизнесом давно уже занимаются федерации плавания, легкой атлетики, и бокса, и конкурентов они не потерпят! Да и, к тому же, мы не пловцы, не боксеры, и не бегуны. Верно?

- Совершенно, - покорно согласилась словно загипнотизированная Никитой толпа. - Абсолютно…

- Что есть абсолют? - вздохнул Никита, отучившийся когда-то два курса (второй и четвертый) в ветеринарном колледже. - Впрочем, я продолжаю. Итак, нам остается выбрать редкий вид спорта. Сколотить команду по этому виду спорта. Заняться им. И попасть на игры в Италию.

- Здорово! - поразились люди уму Никиты.

- А в Италии в ближайшую весну проходит только один чемпионат, - заключил Никита. - Чемпионат Европы по керлингу. И мы должны прорваться туда. А для этого нам надо выиграть отборочные этапы, которые будут в Молдавии, в Румынии, и на Украине. Итак, мы должны стать лучшими игроками в керлинг в нашем регионе!

- Да!!!

- Игроками без дураков! В керлинг - без дураков!

- Да-да-да!!!

- А что для этого нужно?!

- Знание правил, и терминов! Умение играть, и самоотдача!

- Все верно! - кричал Никита. - Молдаване! Добрые люди! Оставьте свои никому не нужные поля, потому что ваша земля ничего не рожает. Бросьте ваши плуги, и тяпки. Лопаты и сапы. Оставьте всяк свой убогий двор, и записывайтесь в мою команду по керлингу, ибо это единственный ваш шанс попасть в нашу страну обетованную, в Италию!!!

- Да!!! - вопили обезумевшие от восторга последователи Никиты.

- И именно по этому я на последние сто евро выписал из Ясс тридцать самоучителей игры в керлинг! - кричал Никита. - Правда, все остальное нам придется делать своими руками. Все, все! Форму, камни, клюшки! Это будет нелегко. Готовы ли вы?

- Да!!!

- Еще бы! Готов и я, потому что за испытаниями будет… Что?!

- Италия!

- Я не слышу?!

- И-та-ли-я!

- Я хочу услышать от вас не это! - пришел в экстаз сам Ткач. - Я хочу знать, что есть свипер?!

- Не что, - привычно поправили вождя последователи секты керлинга села Ларга, - а кто! Это есть игрок, натирающий лед перед скользящим камнем. Таких игроков в команде два!

- Да! - вопил Никита. - Дро?!

- Постановочный бросок, целью которого, - нараспев отвечали люди, - является установка камня в доме без контакта с камнями соперника!

- Тейк-аут? - наклонял голову Ткач.

- Выбивающий бросок, - без запинки отвечал хор. - Преследует цель выбить камень противника из дома. При этом свой камень, в зависимости от избранной тактики, либо остается в доме, либо тоже уходит в аут.

- Гард? Кто такой гард? - снова хитрил Никита.

- Не кто, а что! Камень-защитник, ставящийся перед домом и мешающий сопернику в выполнении его задач!!!

Жаворонки, накормив вылупившихся птенцов редкими и сонными червями из остывшей земли, тщательно почистили перышки во рту Серафима, и защебетали. Тот, словно очнувшись, бережно вынул изо рта подросших птиц. Сделал так и Тудор. Отпустив жаворонков, мужчины молча поглядели, как птицы кувыркаются под осенним солнцем. Жаворонки купались в ледяном его свете, будто призраки русалок, играющие в тонущей под паром воде реки Прут.

- Наша цель? - спрашивал Никита Ткач. - Какова она, братья?

- Италия!!! - дружно отвечали сельчане.

- Да, но сначала наша цель, которая и приведет нас в Италию, - объяснял Никита, - это овладение игрой керлинг. Наша цель - попасть пущенной по льду битой в виде диска с рукояткой, в вычерченную на нем мишень! Итак, какова наша цель?

- Попасть пущенной по льду битой в виде диска с рукояткой, в вычерченную на нем мишень!

- Аминь! - проревел Никита.

Наконец, кувыркнувшись напоследок, птицы пропали, и Тудор поднял свой велосипед, колеса которого уже не крутились. Серафим молча помог ему, и мужчины ушли в поле, собирать остатки сухих стеблей кукурузы, чтобы растопить ими печи во мраке наступающих зимних вечеров.

А жаворонки полетели искать других ротозеев.

ххх

Возвращались дед Тудор и Серафим вечером уставшие и злые. Дорога, бежавшая перед ними, желтела серо-желтыми листьями иссохшей кукурузы. Конечно, никаких листьев на дороге не было, но мерещились они сельчанам постоянно. Как и весной им отовсюду подмигивали зеленые ростки помидорной рассады. Как и летом синели да зеленели повсюду виноградные гроздья.

- Это не поле нам мерещится, - говорил дед Тудор, - это сама работа нас преследует повсюду.

Серафим пнул банку "Кока-колы", выброшенную из окна промчавшего мимо автомобиля, и сказал:

- А ты говоришь, оставаться. Что мы здесь видим-то? Грязь, нищета, паскудство. И ведь быстро опустились. За какие-то двадцать лет, что Союз распался.

- При Союзе, - крутил педали, не раскрывая глаз, дед, - тоже плохо жили, ты просто молодой, и не помнишь ничего. А я помню. Грязь, нищета и паскудство были здесь всегда.

- Значит, - настаивал Серафим, - надо уезжать. Вот в Италии…

- Заладил, Италия, Италия, - рассердился Тудор. - ты лучше скажи, слышал что про Марию, которая повесилась?

- Да, - вздохнул Серафим, - когда хоронят?

- Для начала снять бы ее.

- А что, не сняли?

- Висит на акации, вот уже три недели, - сокрушенно поведал дед, - а муж снимать не хочет. Говорит, покачивания тела действуют на него успокаивающе.

- Тьфу, - сплюнул Серафим, - нелюдь.

- Все мы люди, - философски признал дед, - все человеки, и его пожалеть надо. Без трактора ведь человек остался.

- То трактор, железяка, - возмутился Серафим, - а то человек!

- Для него, - осадил молодого друга Тудор, - трактор не просто железяка. Он для него все! Как для тебя твоя Италия!

- Сравнил тоже! - совсем уж разозлился Серафим. - Италия, прекрасная страна, легкая работа. Деньги, чистота, музеи, картины, пицца, и какой-то промасленный трактор!

Дед помолчал, а потом выдавил:

- Эх, Серафим, Серафим, легкомысленный ты, и ветер у тебя в голове ночует, потому тебя Марчика и бросила. Женщине ведь что нужно в жизни? Ей якорь нужен. Чтоб как железный был, тяжелый, и не сомневался. А у тебя в голове ветер, ветер, да Италия твоя.

- Ну, хва… - попытался перебить собеседника Серафим, но дед твердо решил закончить.

- Для тракториста-то этого трактор это мечта его. Как для тебя - Италия. Вот о чем я. Я трактор да Италию как мечты сравниваю. А не как - трактор с Италией. Понял?

- Ну, да, - кивнул ничего не понимающий Серафим.

- То-то. А то сразу чушь несешь…

Велосипед подъехал к дому Вельчевых, и мужчины спешились. Серафим пошел за дом, поглядеть на Марию, а Тудор вежливо, но настойчиво, постучал в дверь. Василий, позевывая, вышел из дому, скептически оглядев гостя.

- За Машкой? - сразу спросил он.

- За ней, - подтвердил цель визита Тудор. - Я вот орехов привез…

Через час пламя, разведенное прямо посреди двора, тенью колыхалось на стене дома, сложенного из смеси глины, соломы и конского навоза. Мужчины сидели вокруг костра, выгребали, не спеша, палками орехи из золы, кроили их отвердевшими от работы в поле пальцами, и ели сладкую сердцевину. Сладкие орехи запивали кисловатым вином, давить которое, Мария была мастерица…