Все там будем

- Коньяку бы, - облизав губы, словно угадал мысли шефа пилот. - Вот уж потом напьюсь.

Президент оглянулся. В проходе салона столпилось двадцать человек из свиты. Пять советников, шестеро из службы протокола, один министр реинтеграции[15], и восемь человек совершенно посторонних. Те попали в президентскую делегацию просто потому, что у них нашлось по четыре тысячи евро за вывоз в Италию. Присутствовали в самолете еще несколько человек, судьба которых была совершенно неясна. Двое советников, по экономике, и по внешней политике, которых Воронин не очень-то и любил.

- Ребята, а чтобы все было чисто, вы самолет и вправду разобьете? - спросил он, отвлекаясь, у пилотов. - Совсем?

- А чуть-чуть разбить самолет, наш президент, - смеялись молодые белозубые летчики, - невозможно. Так что совсем разобьем. Не беспокойтесь. Парашют взяли?

- Так точно, - вдруг по-военному ответил Воронин, и снова захотел коньяку. - Выпить с собой есть? В смысле, уже потом. На земле?

- Само собой!

Летчики посмеивались, и Воронин успокаивался. До осуществления его мечты оставалось всего десять минут. Две минуты назад его самолет ушел с радаров Земли. Сейчас они летят уже над территорией Италии. Через пять минут он, и его сопровождение, - все, кто скинулся по четыре тысячи, - будут прыгать с парашютами. Их в условленном месте уже ждут молдаване, которые занимаются трудоустройством наших в Италии. Наконец-то, подумал Воронин, я попаду в нормальную страну. Где на улицах чисто. Где люди вежливые. Где всем живется, как в раю. Может, подумал он, прощупывая в прокладке пиджака зашитые десять тысяч евро, пиццерию потом открою…

А на родине пускай Лупу разбирается, спикер. Он молодой, он справится. К тому же, думал Воронин, кто бы не приходил к власти в этой стране, никому не удается сделать жизнь в ней лучше. Молдавия просто заколдованная какая-то! Так что черт с ней. Через десять минут он выпрыгнет с парашютом, его встретят, привезут в городок на севере Италии, дадут работу и документы. И вся свита так же устроится. А самолет, который оставят и пилоты, разобьется в верхушках гор. За те недели, что до него кто-то доберется, его занесет снегом и льдом, и искать тела вряд ли станут. Президент увидел весь план, как единое целое, и вновь подивился уму тех, кто планирует переправку молдаван в Италию! Таких бы побольше в правительстве, может, и выкарабкается Молдавия-то!

- Значит, вы президент, - задумчиво повертел в руках визитку Воронина человек в кишиневском офисе, - и хотели бы смыться в Италию, а денег у вас всего четыре тысячи евро? Ну, что ж, это как раз обычная такса. Автобусом ехать не хотите? А чем? Давайте мы придумаем, как вас отправить. Только с одним условием.

- Да-да, - с готовностью отозвался президент

Он пришел в этот офис вечером. А нашел эту фирму по объявлению на столбе "Отправляем в Италию. Не интим". И два телефона.

- Условие простое, - сказал делец. - Бензин ваш!

… Подумав о том, какую скорбную рожу скорчит Берлускони[16], Воронин засмеялся. Поделом ему, старому жулику! Не хотел пускать делегацию президента Молдавии, так пускай теперь выражает соболезнования.

- Мой президент, - похлопал по плечу Воронина старший пилот, - готовьтесь.

Президент встал, и, глянув на советников без парашютов, вспомнил.

- А с этими, - ткнув в их сторону большим пальцем, спросил он, - что делать?

- А ничего, - махнул рукой пилот, молодой парень, - пускай остаются…

- Где? - не понял президент. - Самолет что, без пилотов в Молдавию вернется?

- Пускай в самолете остаются, - объяснил пилот, - вот что я подразумеваю.

Президент подумал, и решил, что это будет не очень хорошо. Негуманно как-то.

- Негуманно как-то, - крикнул он пилоту, уже открывавшему двери для десантирования. - Мы же не звери.

- Правильно! - заорал пилот. - Мы люди, и, в отличие от зверей, мыслим и думаем.

- Верно! - одобрил президент.

- И вот я думал, думал, и вот чего придумал. Если вдруг до самолета доберутся, два тела все-таки найдут, значит, вопросов будет меньше. Это раз. Если мы хоть одного человека даром в Италию вывезем, получается, мы себе весь бизнес порушим. Это два! Так что делаем?..

Президент оценивающе глянул на советников, пожал плечами, и шагнул к открытой двери. Оттуда волосы его развеял по лице мощный ветер, и Воронин будто десяток лет сбросил. Перед тем, как он прыгнул, пилот еще раз спросил:

- Так что делаем с этими-то?

Президент ответил:

- Соболезнуем!

ххх

… Думая о волосах Стеллы, Серафим с тоской вспоминал девушку, и пенял жизни за то, что она сложилась не так. Ведь в библиотекаря Серафим был влюблен с самого первого класса. С тех самых пор, как глядя на ее чуть влажные виски, уселся рядом, и ударил по спине пеналом. Но шли годы, они росли, а парта нет, и Стелла никак не давала понять, - с досадой думал робкий Серафим, - своего к нему расположения. Может, думал он, потому и нашел я другую любовь своей жизни, Италию. Но и Стеллу забыть было трудно. А думая о ее любовнике, председателе райцентра, о связи которого со Стеллой судачил окрестный люд, Серафим чувствовал, как невидимая рука архангела Гавриила сокрушает ему ребра. Но потом смирялся, поскуливая.

- Что поделать, - стонал тихонько, чтобы не разбудить Василия, Серафим, - судьбу не выбирают. Не суждена она мне, не суждена.

Серафим вспоминал, и как пришел к Стелле за самоучителем итальянского языка, и как она была холодна с ним, и как он пытался мыслями пробудить в ней чувство, но словами сказать постеснялся, а потом уходил, досадуя на себя. А она, наверное-то, сразу о нем забыла, едва он за порог вышел, и стала прихорашиваться, любовника своего ожидая…

Что ж, в жизни каждого мужчины бывает женщина, которая и слышать о нем не хочет, а он сохнет и сохнет, словно брынза, вынутая из рассола, и брошенная на каменный прилавок рынка…

Серафим сжал зубы, и снова застонал. Потом решительно, но осторожно, чтобы не перевернуть лодку, встал. Хватит! Он все же человек взрослый, и у него есть дела поважнее мальчишеских увлечений. Пусть даже глаза у этого увлечения каждый - с виноградину, а грудь округлая, как холм у верховья Днестра, и тело желанное, словно подарок на Рождество, а тело гибкое, как юная еще лоза, что прорастет даже сквозь промерзшую землю. Хватит! Он, в конце концов, не мальчик. Серафим выдохнул, и глянул вперед. Это был уже десятый день пути. Приятелям повезло с погодой. По всем расчетам получалось, что они уже недалеко от побережья Италии. Послышался плеск и Серафим оглянулся. Катер береговой охраны возник внезапно. Серафим улыбнулся и, показав ладони рук, громко сказал на отличном итальянском:

- Приветствую вас, доблестные потомки Рима!

Пограничники улыбнулись, и Серафим расслабился. Улыбаясь, он вдруг почувствовал, как лицо его погружается в теплую воду гостеприимного моря, ноги содрогнулись, как от удара, и еле успел схватить за шиворот Василия. Пограничники, которые успешно торпедировали подлодку "Маринеску" ручной гранатой, уплыли, даже не заинтересовавшись, остались ли в воде живые люди. Серафим продержался с Василием до утра, и их подобрали украинские моряки, идущие в Одессу. Оттуда друзей депортировали в Молдавию.

15

 воссоединения, в Молдавии есть министерство воссоединения с Приднестровьем - прим. авт.

16

 премьер-министр Италии - прим. авт.