Все там будем

- Да! - взревела церковь, потому что мало кто из сельчан не хотел попасть в Италию, но ни у кого не было на это денег. - Желаем!

- Я поведу вас туда! - взвизгнул отец Паисий, и достал из под рясы специально припасенный для этого меч, который он нашел в разоренном мародерами кургане под Ларгой. - Покарать мечом нечестивых и отдать их богатства чистым! Внимайте мне, и передавайте слова мои братьям вашим, и сестрам, любимым и врагам. Итак, слушайте же…

Побледневший от волнения, подрагивая ноздрями, отец Паисий дождался окончания овации, и вновь поднял руку. Где-то в углу церкви замелькала камера районного телевидения. Это хорошо, подумал Паисий, и, дождавшись, когда на камере зажжется красная точка, заговорил.

- Я призываю вас на защиту истинной веры Господней! Православные христиане Молдавии! Пришла пора нам пойти в нечестивую Италию, и освободить двести тысяч наших соотечественников, как Моисей освободил иудеев от плена Египетского. Но если Моисей был безоружен, то мы силой дадим свободу братьям!

- Ура!!! - закричали в церкви. - Даешь Италию!!!

- Я объявляю Крестовый поход на Италию! - заорал Паисий. - Да будет так! Я даю вам слово пастыря, дети мои, что всем идущим туда, в случае их кончины, отныне будет отпущение грехов!

- Воистину! - ответствовала церковь золотыми огнями свечей, расплывшихся в глазах Паисия.

- Пусть выступят против неверных в бой, что даст нам в изобилии трофеи, те люди, что привыкли воевать против

своих единоверцев, - кричал Паисий, - те, кто погибал и убивал братьев в войне в Приднестровье! Нас заставляли убивать друг друга, так не лучше ли нам объединиться, и пойти бить неверных?! Пусть выступят ветераны!

- И-та-ли-я, И-та-ли-я!!!

- Земля та течет молоком и медом, - размахивал мечом Паисий, - так да станут ныне воинами те, кто раньше был грабителем! Кто сражался против братьев и соплеменников. Идите за мной!

- Да!!!

- Кто здесь горестен, тот станет там богат! Итак, дети мои, завтра мы выступаем!

- Так хочет Бог!

Дальнейшие крики толпы смешались в ровный гул. Позже отец Паисий со страхом признавался себе в душе, что в реве и шуме он явно слышал чей-то тонкий выкрик "Гол!", и даже "Зимбру - чемпион". Единственное, чего он не слышал, - облегченно вздыхал внук еврея Паисий, - так это крика "Бей жидов"… А в тот вечер, ставший подлинным вечером триумфа для Паисия, священника принесли в его дом на руках. Испуганные ребятишки, сыновья, глядели, как отца еще качают во дворе, после чего люди ушли собираться в поход, а отец, на дрожащих ногах, еле дошел до дверей. Успокоившись, Паисий наточил и без того острый меч, - жаль, коротковат, отметил священник, - массивный крест, и сложил сумку провианта. Потрепал по холке кобылку, на которой собирался отправиться в путь, и немного поспал. Снились ему чудные виноградные плантации Италии, которые он, Паисий, подарит своим детям в вечное владение, когда крестовый поход закончится полной и окончательной победой святого воинства Молдавии. Снились полные, молочные, как у бесстыжих Мадонн итальянских фресок, руки жены его сбежавшей…

В шесть утра Паисий немножко отошел от пыльного вина из пластмассовой чащи, и мучился, представляя дневной позор. В семь, окончательно проснувшись, Паисий долго тер глаза, выйдя во двор, и улыбался неловко и смущенно. Священник был в шоке.

Вокруг его дома колыхалась с хоругвями вооруженная толпа из семидесяти пяти тысяч человек со всей Молдавии. Завидев отца Паисия, люди начали аплодировать. Дед Тудор подвел Паисию лошадку и помог взгромоздиться в седло. Люди в это время устроили ему громадную, как на стадионе, приветственную волну. Священник почувствовал другую, теплую волну, что поднялась по его груди к сердцу, не выдержал, и заплакал теплыми, как руки матери, слезами.

- Воистину, - сказал Тудор, надевая боевую румынскую каску Второй Мировой войны, - не пристало нам, старым воякам, плакать! Итак, утрите слезы и ведите нас на Италию, синьор!

ххх

"Изучая истоки Первого Молдавского крестового похода, можно отметить несколько интересных и очень важных моментов.

Прежде всего, бросается в глаза полная неорганизованность крестоносного войска. В атмосфере всеобщей неразберихи высший предводитель войска, священник Паисий, повелел воинам идти мирным пешим походом по городам и селам Молдавии в Кишинев. Там глава похода намеревался взять святую для Молдавии икону Троерукой Богородицы, чтобы уже с нею двигаться на Италию. Паисий утверждал, что без этой иконы предприятие наше обречено на провал (так оно, кстати, и случилось, скажу я, предвосхищая свой рассказ). Таково, по крайней мере, было официальное объяснение. Я же, хронист, следовавший за его войском, - а в миру учитель села Ларга, оставивший свой пост за ненадобностью после того, как школу в селе закрыли, - предполагаю другие мотивы. Сдается мне, что Паисий, вождь нашего злосчастного мероприятия, просто не ожидал такого количества народу, что стечется под его знамена. Ибо в Бельцком только уезде, куда пришли наши войска Христовы, к нам присоединились пятнадцать тысяч местных жителей. Все они с энтузиазмом восприняли девиз нашего войска: - На Италию! Так хочет Бог!

Приведу сухие цифры. В Оргееве к нам пришли 345 жителей села Гроздешты, население в котором составляло 345 жителей. То есть, все Гроздешты, от мала до велика, стали с нами. Вообще, Оргеевский район дал нам 21 тысячу бойцов, мужчин и женщин. В уезде Сороки к нам присоединились десять тысяч местных цыган, которые, по их словам, устали побираться в поездах, и хотят иной, славной жизни…

Всех мы брали, может, потому и поступая ошибочно, ибо на третий месяц похода начались грабежи и насилия. К злосчастию нашему, войска святого отца Паисия двигались очень медленно. К третьему месяцу мы были лишь в сорока километрах от Кишинева, продвинувшись за этот срок всего на двести километров. Столь замедленное движение крестоносцев объясняется тем, что у нас было много пеших, и их приходилось ждать. Также мешали младенцы, взятые матерями в обоз, веселые девицы, следовавшие в обозе же, и постоянные разбирательства с местным населением.

Но армия и полиция нас трогать не смели, потому что в Молдавии девять тысяч солдат, офицеров и генералов, и десять тысяч полицейских. А нас тогда, во время первого Молдавского крестового Похода, было числом сто двадцать шесть тысяч. Пусть треть из нас и были немощные, старики, и женщины с детьми, но мы были силой, и нас боялись, и не трогали. И многие полицейские даже присоединялись к нам, говоря "что толку сидеть дома и, рискуя жизнью, получать сто долларов в месяц, если в Италии за мытье посуды можно будет получать тысячу евро в месяц?!". Так нас стало еще больше и больше на радость войску, хвала Господу, аминь! … Но я, хронист похода, взявший на себя обязанность писать обо всем, что было с нами, говорю - на исходе третьего месяца местные жители относились к нам все хуже… Ибо если поначалу жители Молдавии с рвением вливались в ряды нашей армии, то на исходе третьего месяца стали кое-где чинить нам препятствие, а даже пытались остановить наше шествие. Нас называли мародерами, грабителями и жуликами. И слова эти были во многом истинны. Ибо к святому делу Крестового похода на злочестивую Италию присоединилось слишком много преступного люда! Отец же Паисий, намеревавшийся вообще зимовать в Молдавии, ибо понял, что армия к преодолению Европы не готова, понял, что мы или двинемся за пределы страны, или поход наш закончится губительно и внезапно… Итак, отец Паисий, посовещавшись о том с Богом, вышел к людям, и сказал, что мы отступаемся от Кишинева и идем к Унгенам, а уже оттуда переплавляемся в Румынию. И поднял свой остро наточенный меч, принадлежавший еще императору Траяну, и сказал: - За мной же, дети мои!