Я больше не коп

К тому времени, как мать умерла от рака легких в нью—брэдфордской больнице, его сестра Кэтлин подросла достаточно, чтобы вести хозяйство и заботиться о младших девочках, и Мелоун стал отдавать деньги ей. Он поддерживал сестер, пока они не вышли замуж, целовал их на прощание, когда они покидали город с мужьями и детьми, и больше никогда не видел их, хотя иногда получал от них письма, за исключением Кэтлин, которая жила на военной базе в Сан—Диего (ее муж был морским офицером) и не подавала о себе никаких известий.

В школе Мелоун никогда не участвовал в спортивных соревнованиях, не шатался по городу с ребятами на Хеллоуин. Вместо этого он при каждой удобной возможности ускользал в лес со старым отцовским ружьем 22–го калибра, которое регулярно чистил и смазывал, и изображал морского пехотинца — ползал на животе через кустарник и целился в черепах, обитавших в озере Болсам, никогда не стреляя ни во что, кроме пустых бутылок из—под джина и виски, всегда в полном одиночестве. Когда Мелоун повзрослел, парни, с которыми он рос, стали избегать его, а девушки смеялись над ним. Тогда он и начал проводить время в заведении Роузи.

Мелоун часто сожалел, что был слишком молод для войны в Корее и слишком стар для Вьетнама. Не дожидаясь призыва, он завербовался в морскую пехоту и провел два года из четырех лет службы в Средиземном море за муштрой и показухой, посещая бордели Барселоны, Марселя. Каваллы и Стамбула, а оставшееся время проторчал на острове Пэррис,[9] отправляя в нестроевые наряды перепутанных рекрутов. По словам командиров, Мелоун не стал хорошим морским пехотинцем — в нем было слишком много индивидуализма и слишком мало корпоративного духа. Дважды он был младшим капралом и один раз капралом, но закончил службу всего лишь рядовым первого класса. Его единственной наградой стала медаль за стрельбу в цель. Близких друзей в корпусе он также не завел.

Поступить в полицию Нью—Брэдфорда Мелоуна уговорил Джон Секко. Шеф Секко всегда нравился ему и всем городским ребятам, которым он симпатизировал. Благодаря его деятельности преступность несовершеннолетних в Нью—Брэдфорде была одной из самых низких в штате.

— Не хочу обманывать тебя, Уэс, — сказал Секко. — Ты никогда не разбогатеешь, служа городским копом. Тебе придется иметь дело с недовольными налогоплательщиками, сварливыми лавочниками, драчливыми супругами, буйными пьяницами, юными хулиганами и тому подобной публикой. Хороший полицейский в маленьком городке должен быть политиком, крутым парнем, отцом—исповедником и просто честным человеком в одном лице. Это почти так же трудно, как быть хорошим барменом. И за все это ты вначале будешь получать около восьмидесяти баксов. Я давно приглядываюсь к тебе, Уэс. Ты как раз такой человек, который нужен в моем департаменте. Меня беспокоит только одно.

— Что?

— Можешь ли ты выполнять приказы и ладить с людьми? Судя по твоему послужному списку, нет.

— Не знаю, шеф, — ответил Мелоун. — С тех пор я повзрослел и думаю, что смогу.

— Ладно, давай попробуем. Пройдешь обучение в полицейской академии штата, и посмотрим, как ты будешь справляться во время шестимесячного испытательного срока.

Мелоун стал одним из лучших новобранцев в полиции Нью—Брэдфорда. Но ему казалось, что Джон Секко все еще сомневается в нем. Впрочем, Джон и Эллен умели держать его в узде — и это было не так плохо.

На крыльце горел свет — это означало, что Эллен ждет его. «Сааб» стоял на подъездной аллее. Вероятно, Эллен не стала загонять его в гараж на случай, если понадобится ехать за мужем в город и тащить его домой за уши.

Свернув в калитку, Мелоун остановился. На другой стороне улицы стояла незнакомая машина — пыльный черный седан «крайслер—ньюйоркер» последней модели. Такой автомобиль никто на Олд—Брэдфорд—роуд не мог себе позволить. Он был припаркован у дома Тайрелла, но в самом доме было темно, так что едва ли там находились гости. У Тайреллов редко бывали посетители, тем более ночью — пожилая пара рано ложилась спать. Конечно, люди в «крайслере» могли приехать в соседний дом к Каннингемам, но там тоже не было света. Может, лучше проверить? Но Мелоун вспомнил взгляд Эллен около участка и решил ни во что не вмешиваться.

Пройдя по дорожке и поднявшись на крыльцо, Мелоун начал искать ключи. Внезапно ему захотелось свернуться калачиком на циновке и заснуть. Он не помнил, когда так уставал — даже на маневрах, — и подумал о том, как ему влетит, если Эллен откроет дверь и споткнется о него.

Мелоун все еще усмехался, когда отпер дверь, шагнул в темную прихожую, почувствовал, как что—то холодное надавило на него за ухом, и услышал позади резкий голос:

— Не рыпаться, коп!

«Должно быть, я свалился и заснул. Такого не может быть наяву. Только не в моем доме, с Эллен и Бибби…»

— Спокойно! — предупредил тот же голос. — Не то я отстрелю тебе макушку. — Говорящий обратился к кому—то еще: — Посмотри, не идет ли кто—нибудь следом.

— Где моя жена и дочь? — услышал Мелоун собственный голос.

— Стой на месте, легавый. — Дуло надавило сильнее.

Чьи—то грубые руки пробежали по его телу. Еще один мужчина, и притом не из слабых… Руки нащупали рукоятку полицейского револьвера и выдернули его из кобуры.

— Вот его пушка, — произнес второй голос, такой же грубый, как руки, но приглушенный, словно рычание пумы.

— Включи свет, Хинч, — приказал первый голос. — И дай мне пушку.

— Сейчас, Фур.

Свет зажегся. Первое, что увидел Мелоун сквозь арочный проем, была Эллен, сидящая в гостиной на краю качалки, еще не сняв пальто. Ее лицо имело цвет обезжиренного молока.

— Могу я обернуться? — спросил Мелоун.

— Можешь, если будешь вести себя как хороший маленький коп, — отозвался первый голос.

Мелоун повернул голову. Двое мужчин были в нелепых масках бурых медведей, полностью закрывавших лицо. Если бы они пришли убивать, то не заботились бы о том, чтобы он и Эллен не увидели их лиц.

Медвежья морда была велика франтоватому мужчине маленького роста и постоянно морщилась. Зато его крутому напарнику приходилась как раз впору.

Они приняли меры предосторожности, надев маски, но при этом называли друг друга по именам. «Никогда не рискуй, имея дело с дураками, — предупреждал Джон Секко. — Они легко впадают в панику, как животные, и могут натворить бед».

Впрочем, мужчине по имени Фур ситуация явно нравилась. Его глаза радостно поблескивали под маской. Он в обеих руках держал оружие — Мелоуна и свое. Последнее Мелоун вначале принял за маузер, но потом разглядел, что это «вальтер», популярный среди полицейских Европы. Должно быть, краденый — в голосах визитеров не слышалось ничего европейского.

Вероятно, из этого пистолета маленький бандит застрелил Тома Хауленда.

Сунув «вальтер» под левую подмышку. Фур вертел в руках, защищенных перчатками, револьвер Мелоуна.

— Шестизарядный полицейский кольт «Магнум–357». Надежная штуковина. — Он передал «вальтер» своему верзиле—компаньону. — Где пояс с амуницией для этой пушки?

— Я не держу его в доме…

Фур засмеялся, сунул руку в стенной шкаф и достал оттуда пояс. Кобура была пуста, зато боеприпасы наличествовали полностью.

— Ай—ай—ай, легавый! Нехорошо врать. Ладно, иди в комнату к своей женушке.

Мелоун шагнул в гостиную, чувствуя, как дуло собственного оружия упирается ему в голову.

— Не рядом с ней. Вон на тот диван.

Глаза Эллен неотступно следовали за ним, умоляя то ли что—нибудь сделать, то ли не делать ничего.

Маленький бандит был не так уж туп. Ему хватило ума понять, что вдвоем они сильны, а порознь — беспомощны. Чувствуя, как его охватывает ярость, Мелоун опустился на диван.

— Где Бибби, Эллен?

— Наверху с женщиной.

— С ней все в порядке?

— Не знаю. Думаю, да. Я застала их здесь, когда вернулась. Они не позволили мне даже взглянуть на нее.

Женщина… Значит, их трое. Очевидно. Эд Тейлор не видел женщину. Это осложняет положение для Джона и ребят из полиции штата. Они ведь ищут только двоих мужчин…

9

База морской пехоты в штате Южная Каролина.