Дорога смерти

Весьма потасканного вида косоглазый парень появился из дверей трактира и взял под уздцы лошадь Брента. Бывший шпион понадеялся, что в услугу входила и обратная доставка лошади.

— Отнеси эти сумки в мою комнату, — приказал он. Это была самая длинная фраза, произнесенная им за последние дни.

К тому времени как шлюха помогла Бренту подняться на второй этаж, где располагались спальни, их догнал косоглазый, тащивший чересседельные сумки Брента.

— Сюда, — пробурчал он, указав на одну из хлипких дверей, выходивших в полутемный коридор.

Девица помогла Бренту войти внутрь и опустила его на кровать. Трактирщик грохнул сумки на пол и вышел, сально ухмыльнувшись, прежде чем закрыть за собой дверь.

— Хочешь, чтобы я сняла с тебя все это, сладенький? — осведомилась девица и, не дожидаясь ответа, сноровисто принялась стаскивать с Брента одежду, произведя при этом парочку сладострастных движений, которые должны были подогреть интерес клиента. Похоже, она была всерьез обеспокоена возможной неудачей. Когда обнаженный Брент растянулся на кровати, она перешла к более откровенным действиям и принялась расстегивать пеструю обтягивающую блузку. На свет появился весьма внушительный бюст, отмеченный красными пятнами там, где предыдущие воздыхатели впивались в него зубами, и все же, по ее мнению, самый лучший на улице.

Однако ее предполагаемый зритель уже спал.

Девица подождала целых полторы минуты — достаточно для того, чтобы убедиться, что клиент находится в бессознательном состоянии, — затем застегнула блузку, забрала все деньги Брента и ушла.

«В любом случае, — подумала она, — похоже, выдалась недурная ночь».

Проснувшись, Брент приоткрыл глаза, надеясь понять, где он находится, но окружающий мир расплывался, словно он смотрел на него сквозь пелену слез, туманящих взор. Он обладал определенным жизненным опытом, который подсказал ему две вещи: он больше не находится на спине лошади и очень скоро ему предстоит умереть. Последнее обстоятельство, должно быть, заслуживало глубочайшего сожаления, однако, если смерть способна погасить пожар, бушевавший у него внутри, Брент готов был лишь приветствовать ее приближение.

— Доброе утро.

Голос был веселым и слишком громким. Брент моргнул и постарался повернуть голову. Неподалеку маячил туманный овал, который, по всей вероятности, являлся головой незваного гостя. Брент вновь моргнул, попытавшись сфокусироваться на пятне.

— Ну, как мы чувствуем себя нынче утром? Это надо же, настолько расслабиться прошлой ночью, и где, в Лабиринте Блейка! Насколько я знаю, ты вполне мог бы позволить себе что-нибудь более пристойное. Обуяла ностальгия по дешевому пиву и еще более дешевым женщинам?

Брент прикрыл глаза и тихонько застонал. Если уж ему суждено умереть, то пусть это произойдет побыстрее, поскольку этот голос он узнал бы из тысячи.

— Как ты нашел меня, Марвик? — с трудом прохрипел он.

Человек расхохотался.

— Нельзя сказать, что тебя совсем уж не знают в нашем городишке. Да и вел ты себя вчера не то чтобы неприметно.

Брент помотал головой. Движение отозвалось жуткой болью, которую, по его представлениям, нельзя было не только вытерпеть, но даже представить.

— Я не настолько лез на рожон, к тому же прошли годы с тех пор, как я в последний раз бывал в Белфаре.

— Что ж, — продолжил Марвик все тем же игривым тоном, — не хочется тебе льстить — мамаша некогда говаривала, что лесть забивает башку так же быстро, как мерзкие вши, — но годы оказались к тебе милосердны. Малость прибавилось седины на висках, но в остальном…

— И все-таки, как ты разыскал меня?

Бренту было безумно тяжело говорить, но он решил, что боль, вызванная собственными словами, предпочтительнее мучительной болтовни Марвика.

Приятель вздохнул.

— Ладно. Местная шлюха неплохо развлеклась на твои золотые прошлой ночью.

— Шлюха? Мои золотые?

Брент чуть не сломал голову, пытаясь восстановить в памяти хоть что-то о своих передвижениях по Белфару. Он не помнил никакой женщины и сомневался, что был способен как-то себя с ней проявить. Он прижал ладонь к глазам, которые все еще не желали открываться.

— Не притворяйся, что не помнишь, — хмыкнул Марвик. — Особенно учитывая, что ты валяешься здесь голышом, словно ощипанная курица. Скромность никогда не была твоей отличительной чертой. В любом случае, старина, тебе не следовало забывать о необходимости сначала выгнать из своей постели девку, а потом уже засыпать. В общем, ты захрапел, а она облегчила твои карманы и отправилась на один из тех кутежей, которыми мы некогда так гордились. Высосала почти все виски в баре Бейдена. К тому времени как девка угомонилась, каждая собака знала о том, что она разбогатела и каким образом. Мне оставалось только пошевелить мозгами и выяснить, как выглядел заезжий купец.

Брент снова застонал. Отправляясь в Белфар, больше, чем чего-либо иного, он хотел избежать неприятностей, воплощенных в Марвике. А взамен наткнулся прямо на него, словно корабль на рифы. Брент полагал, что ему необходимо открыть глаза и взглянуть на друга юности — вряд ли Марвик уберется прочь как минимум без этого признака узнавания.

На этот раз его зрение функционировало более сносно. Комната все еще казалась расплывчатым пятном, впрочем, нужды в корректировке не было — то немногое, что видел Брент, выглядело достаточно отвратительным, чтобы погасить дальнейшее любопытство. Он так и не понял, были ли стены выкрашены в зеленый цвет или просто покрылись плесенью.

И посреди всего этого, на стуле рядом с постелью, сидел Марвик. Он не видел этого человека много лет, с тех самых пор, как им обоим едва сравнялось двадцать и когда товарищ его юности решил остаться в Белфаре, а не отправиться с Брентом и Карном в Прандис. Как ни странно, Марвик не сильно изменился. Возможно, линия волос слегка отступила, но вор все так же стягивал свои кудрявые рыжие волосы в тугой хвост. Подобный странный стиль обычно предпочитали лишь индорцы. Однажды Брент задумался, не текла ли в жилах Марвика толика индорской крови, однако молочно-белая кожа и россыпь веснушек свидетельствовали скорее о северо-восточных горах, но никак не об Индоре.

Что же касается всего остального, Марвик сохранил ладную, подтянутую фигуру. Брент решил, что бывший товарищ не оставил своего ремесла, поскольку ни одна обычная работа не требовала подобной тренированности. И, похоже, его бизнес процветал. Марвик был одет в синюю бархатную куртку и такие же штаны. Костюм имел отделку в виде золотых петелек на запястьях и лодыжках. На вкус Брента слишком кричаще, но Марвика всегда тянуло именно к этому, несколько вульгарному стилю.

— Мне нужна помощь, — слабым голосом произнес Брент.

— Ну, это очевидно, стоит только взглянуть на тебя, — ответил Марвик, и его губы сложились в привычную ухмылку. Брент заметил, что когда Марвик улыбается, морщинки становятся глубже, чем в былые годы. — Боже, Брент, я не припомню, чтобы ты так плохо выглядел, с того самого раза, когда мы с тобой впервые попробовали виски. — Марвик закинул голову и расхохотался, смакуя воспоминания. — Ты был зеленее кузнечика и блевотина из тебя хлестала, как из бака с дыркой. Нам с Карном пришлось тащить тебя всю дорогу от трактира Парсона до дома. Кстати, как поживает старикан? В этом месяце я не получил от него письма. Брент сморщился при упоминании Карна. Имя его друга вновь открыло в мозгу ту крысиную лазейку, ведущую к образу убийцы.

— Кончай болтать, Марвик, мне нужна помощь. В том кошельке были все мои деньги…

— Не слишком благоразумно, — перебил Марвик, сморщив кончик своего длинного, острого носа. — Мамаша всегда говорила, что монеты ревнивы, как любовники, и потому их не следует держать вместе.

— Мне нужно, чтобы ты отнес письмо моему банкиру в Белфаре, — продолжал Брент, проигнорировав реплику Марвика с мастерством, рожденным долгим опытом. Скорость, с которой вернулась эта привычка, поистине впечатляла.

— Ах, да, — протянул Марвик, откидываясь на спинку стула и улыбаясь. Верно, теперь у тебя в каждом городе по банку. Ты ими владеешь или просто держишь там свои деньги? Мамаша всегда говорила…