Послание в бутылке

Далее шел текст письма.

Выйдя к завтраку, Диэнна первым делом прочитала колонку.

– Чудесно, – сказала она, закончив чтение. – В печатном виде оно воспринимается даже лучше, чем я думала. Ну, теперь тебе пойдут отклики.

– Ты думаешь?

– Уверена.

– Ты полагаешь, писем будет больше, чем обычно?

– Они будут приходить к тебе мешками. Сегодня же позвоню Джону, чтобы оставил в газете место для откликов. Вот увидишь: это письмо еще опубликуют в воскресном выпуске.

– Посмотрим, – сказала Тереза, намазывая рогалик маслом. Она не знала, верить Диэнне или нет, но ей было любопытно узнать, что получится из их затеи.

Глава 3

Отпуск продлился восемь дней. В субботу Тереза вернулась в Бостон.

Она отворила дверь своей квартиры, и навстречу ей выбежал Гарви. Он потерся о ее ногу, громко мурлыча; Тереза взяла его на руки и понесла к холодильнику. Она угостила его сыром и, пока он ел, гладила по голове. Хорошо, что соседка Элла согласилась за ним присмотреть. Проглотив угощение, кот спрыгнул на пол и прошествовал к стеклянной двери балкона. В квартире было душно оттого, что ее долго не проветривали, и Тереза открыла дверь настежь.

Распаковав вещи, она забрала у соседки ключи и почту. Потом налила себе бокал вина и вставила в музыкальный центр диск с записями Джона Колтрейна. Под звуки джаза начала просматривать почту. Как обычно, в основном это были счета.

Автоответчик содержал восемь записей. Две из них оставили мужчины, с которыми она когда-то встречалась. Оба предлагали ей заглядывать, когда будет время. Ни один из них Терезе не нравился, и она не собиралась встречаться с ними только потому, что у нее образовалось свободное время. Ей также звонили мать и сестра, и Тереза взяла себе на заметку перезвонить им на неделе. Кевин не звонил. Сейчас он должен быть где-то в Аризоне вместе с отцом.

В отсутствие Кевина дом казался странно тихим. Зато было чисто, и это немного утешало. Приятно прийти домой и увидеть, что ничего не надо убирать.

Оставалось еще целых две недели отпуска. Она обещала Кевину, что они проведут неделю на море. Ну а оставшуюся неделю можно потратить на приготовления к Рождеству, хотя… в этом году Кевин проведет Рождество у отца, так что в этом нет особого смысла. Тереза ужасно не любила встречать Рождество одна. Это был ее любимый праздник. Но ничего не поделаешь: в этом году очередь Дэвида. Можно поехать на Бермуды или на Ямайку или еще куда-нибудь на Карибские острова, но одной ехать скучно, а найти компанию – проблема. Дженет вряд ли сможет оторваться от детей – у Эдварда полно работы, и он не справится с тремя детьми. Конечно, можно никуда не ехать и заняться ремонтом квартиры, но покажите мне человека, который станет тратить свой драгоценный отпуск на поклейку обоев и покраску окон?

В конце концов она решила, что если не придумает ничего интересного, то лучше уж добавит неделю к следующему отпуску. Может, они с Кевином съездят на пару недель на Гавайи.

Тереза улеглась в постель и раскрыла роман, который начала читать у Диэнны. Она прочитала целых сто страниц, прежде чем ее потянуло в сон. В полночь она погасила свет. Ночью ей приснилось, будто она бредет одна по пустынному пляжу.

В понедельник утром, явившись в редакцию, Тереза обнаружила, что ее рабочий стол завален почтой. Ее ожидали двести писем, и в течение дня курьер доставил еще пятьдесят. Диэнна с гордостью указала на стопку писем на столе Терезы.

– Что я тебе говорила? – заметила она улыбаясь.

Тереза попросила ни с кем ее не соединять и занялась почтой. Все письма без исключения оказались связаны с заметкой о бутылке. В основном писали женщины, хотя было несколько писем и от мужчин – Терезу поразила схожесть их мышления. Вскрывая конверт за конвертом, Тереза читала восторженные отклики. Все находили письмо очень трогательным. Многие интересовались личностью автора, а некоторые женщины предлагали ему жениться на них.

Почти все воскресные издания перепечатали у себя колонку Терезы, и письма приходили даже из Лос-Анджелеса. Шестеро мужчин заявили, что это их письмо, причем четверо требовали гонорара, а один даже грозился подать в суд. Изучив почерк этих деятелей, Тереза успокоилась – ничего похожего на почерк Гаррета.

В полдень она пообедала в своем любимом японском ресторанчике и слышала, как за соседним столиком обсуждали письмо, напечатанное в ее колонке.

– Моя жена повесила его на холодильник, – сказал мужчина.

Тереза не сумела удержаться от смеха.

К концу дня она успела прочитать большую часть писем и очень устала. Она еще не подготовила колонку к следующему номеру и, как всегда, когда поджимали сроки, начинала нервничать. В половине шестого она приступила к работе над статьей. Она писала об отъезде сына и о том, какие чувства испытывает в его отсутствие. Заметка пошла легче, чем она ожидала, и была уже почти закончена, когда зазвонил телефон.

– Привет, Тереза, – сказала редакционная секретарша. – Я знаю, ты просила с тобой не соединять. Кстати, это непросто – за сегодняшний день тебе поступило около шестидесяти звонков. Телефон просто разрывается.

– Так в чем там дело?

– Тебе звонит женщина, уже в пятый раз. Она звонила еще дважды на неделе. Отказывается назвать свое имя, но я уже узнаю ее по голосу. Говорит, ей необходимо поговорить с тобой.

– А ты не можешь принять у нее телефонограмму?

– Я пыталась, но она настаивает на личном разговоре. Сказала, что будет звонить до тех пор, пока у тебя не выдастся свободная минутка. По-моему, она звонит из другого города.

Тереза раздумывала, уставившись в экран монитора. Колонка почти закончена, осталось дописать пару абзацев.

– А ты не можешь попросить у нее телефон и сказать, что я перезвоню ей сама?

– Нет, она откажется. Я уже предлагала ей этот вариант.

– А ты не знаешь, что ей от меня нужно?

– Понятия не имею. Но, судя по голосу, она вменяема, в отличие от многих, кто звонил тебе сегодня. Один парень предложил мне выйти за него замуж.

Тереза засмеялась.

– Хорошо, пусть не вешает трубку. Я освобожусь через две минуты.

– Отлично.

– На какой она линии?

– На пятой.

– Спасибо.

Тереза быстро дописала текст для колонки. Нужно будет прочитать еще раз, когда поговорит по телефону. Тереза взяла трубку и нажала пятую кнопку.

– Слушаю.

Несколько секунд длилось молчание. Потом послышался тихий мелодичный голос, и женщина на другом конце провода спросила:

– Это Тереза Осборн?

– Да, это я.

Тереза откинулась на спинку стула и начала накручивать прядку на палец.

– Это вы написали заметку о послании в бутылке?

– Да. Чем могу помочь?

Снова молчание. Тереза слышала ее дыхание. Похоже, женщина обдумывала, что сказать дальше. Наконец она спросила:

– Вы не могли бы назвать мне имена упомянутых в заметке людей?

Тереза закрыла глаза и перестала накручивать прядку. «Обычное человеческое любопытство», – подумала она и, прижав трубку к плечу, начала редактировать текст своей заметки.

– К сожалению, нет. Мы не разглашаем подобную информацию.

Женщина снова умолкла, и Тереза начала терять терпение. Она перечитала первый абзац на экране. И тут женщина ее удивила.

– Пожалуйста, – сказала она, – мне важно это знать.

Тереза отвела глаза от экрана. Голос женщины звучал очень серьезно. Похоже, это не просто любопытство. Но что тогда?

– Простите, – ответила Тереза, – я действительно не могу сообщить вам их имена.

– А ответить на мой вопрос вы можете?

– Спрашивайте.

– В этом письме Гаррет обращается к женщине по имени Кэтрин?

Теперь уже Тереза была вся внимание и резко выпрямилась на стуле.

– Кто вы? – с неожиданной силой спросила она.

– Вы не ответили на мой вопрос.

– Кто вы? – мягче повторила Тереза.