Страница 76 из 87
– Ты ведь не все знаешь, – возразила Иден. – Как ты можешь судить о том, каково ей тогда было?
– Я знаю то, что она сделала со мной! Избавилась от меня, как от ненужной вещи, и выскочила замуж за твоего отца. И разбогатела на страданиях других, щедро осыпая тебя тем, что должно было принадлежать мне!
– Ты не имеешь права наказывать ее за то, что она сделала столько лет назад!
– Но это мои годы! Я и есть эти годы. Годы, которые пожирали саранча, черви, жуки и гусеница. Теперь она должна заплатить мне за них. Это касается только ее и меня. Ты тут вовсе ни при чем. «Вот, Я подниму их из того места, куда вы продали их, и обращу мзду вашу на голову вашу».
– Меня уже тошнит от твоих цитат!
– Но это же Библия, – зловеще улыбаясь, произнес Джоул. – Я был на ней воспитан. Меня заставляли учить ее наизусть, главу за главой, стих за стихом, а чтобы лучше запоминалось, сажали в темном подвале на цепь. В ней присутствует чудесный дух мщения. Ничто не должно оставаться безнаказанным. Ничто.
– Месть ничего не решает. Мы все связаны одной цепью.
– Это точно. Мы все связаны одной цепью. А месть служит топором, способным разрубить эту цепь.
По измученному лицу Иден потекли слезы.
– Но, может, она думала, что они будут лучше заботиться о тебе. Ведь он все-таки был священником. Служителем Господа…
– Он был дьяволом! – в бешенстве закричал Джоул. – Она продала меня дьяволу. За две тысячи долларов. Я видел бумаги, Иден. Женщина, у которой я вырос, показала мне их, уже лежа на смертном одре. Моя родная мать получила две тысячи долларов и отдала меня людям, готовым растерзать меня…
– Откуда она могла знать, что они такие изверги?
– Это всем было известно. Ни одно агентство по делам несовершеннолетних Калифорнии не согласилось отдать им на усыновление ребенка!
– Но, так или иначе, каждый человек испытывает страдания, – всхлипывая, проговорила Иден. – Посмотри на меня, Джоул. А ведь у меня было счастливое детство, которого тебя лишили. И взгляни на себя. Ты такой сильный. У тебя есть талант. Ты можешь сам распоряжаться своей жизнью. А кто я? Никудышная, опустившаяся, несчастная наркоманка. Скажи, кому из нас больше повезло?
– Ты не никудышная! – с жаром возразил он. – Из всех нас ты единственная, кто заслуживает лучшей жизни. И ты еще поднимешься. У тебя все будет хорошо.
– Я так тебя любила, – разрыдалась она.
Он провел ладонью по ее лицу. Ее кожа пылала, губы стали сухими и потрескавшимися.
– Ты самое дорогое, что у меня есть. Я всегда буду любить тебя, Иден. Ты ведь моя сестра. И даже больше чем сестра. Всю мою жизнь я был словно прикован к тебе. И теперь я хочу разрубить эту цепь. Чтобы мы стали свободными.
Иден дрожала как в лихорадке.
– А что ты собираешься делать с деньгами?
– Я их сожгу.
– Это же глупо, глупо! Ты хочешь разрушить свою жизнь только ради того, чтобы отомстить матери, которую ты никогда даже не видел!
– Я делаю это ради справедливости.
– Я так много могла бы рассказать тебе о ней. – Она схватила его за руки. – Такие вещи, о которых ты понятия не имеешь. Какой нежной она может быть. Какой чудесной. Как любят ее все, кто знаком с ней…
Его лицо сделалось чужим.
– Я не хочу слышать об этом.
– Но это же правда! Она вовсе не такая, какой ты ее себе представляешь, – бессердечная, холодная. Она добрая. Она совсем как ты…
– Нет.
– Поезжай к ней, Джоул. Познакомься с ней.
– С какой это стати я буду знакомиться с ней?
– Потому что она нужна тебе!
– Все, что мне нужно, – натянуто произнес он, – это знать, что она понесла наказание.
– Ты затеял все это, представляя ее совсем не такой, какая она есть на самом деле. Джоул, пожалуйста, выслушай меня. Прошу тебя, пожалуйста. Позволь мне поговорить с ней. Я ей объясню…
– Объяснишь, когда все закончится.
– Тогда будет поздно! – Страсть, с которой она говорила, почти пугала его. Казалось, эта страсть ярким пламенем горит внутри нее, прямо у него на глазах иссушая ее кожу, пожирая ее красоту. – Послушай меня, Джоул, ну послушай! Я так боюсь того, что может случиться! Так боюсь… Мне очень плохо, Джоул. Я совсем разбита… Умоляю тебя, не делай этого! Не делай… – Не в силах больше говорить, она согнулась, словно пораженная невыносимой болью.
– Я должен это сделать, – твердо сказал Джоул. – Завтра мы отправляемся в Мексику. Постарайся отдохнуть.
Он поднялся и вышел из каморки, закрыв за собой дверь.
Майами, Флорида – Хьюстон, Техас
Хоакин де Кордоба задумчиво смотрел в иллюминатор самолета. В тридцати тысячах футов под ним лежал Техас – бескрайняя, выжженная солнцем темно-желтая земля. Сидящий на соседнем сиденье человек заснул, и время от времени его голова падала полковнику на плечо.
Де Кордоба чувствовал, как его одолевает усталость. Он не спал уже двое суток, а из последних тридцати шести часов двадцать три провел в самолетах. Вечером в понедельник он перелетел из Барселоны в Мадрид, затем ночью – из Мадрида в Нью-Йорк. Там он получил первую часть денег, шесть миллионов долларов, которые ожидали его в Первом Национальном банке и по заранее оговоренному плану были доставлены в сопровождении небольшой охраны в аэропорт.
Следующим вечером де Кордоба вылетел из Нью-Йорка в Майами, где в разных банках получил оставшиеся четыре миллиона. И снова в сопровождении охраны деньги были доставлены в аэропорт.
В результате пачки долларов составили колоссальный вес. Большая часть суммы, уложенная в громадный алюминиевый чемодан, была в мелких купюрах. Этот чемодан оказался совершенно неподъемным. Полковник лично проследил за тем, как его погрузили на самолет.
Меньшая часть денег была значительно легче – шестнадцать пачек пятисотдолларовых купюр, которые он аккуратно уложил на дно кожаной сумки. Четыре миллиона долларов. Сверху лежали кое-какие личные вещи, взятые им в дорогу. Сумку он поставил себе под ноги.
Легкие деньги… Веки Хоакина де Кордобы потяжелели. Усталость наваливалась на него все сильнее, предательски звала погрузиться в сладкие грезы и в конце концов заснуть. Легкие деньги, тяжелые деньги… Большие деньги – легкие… Маленькие – тяжелые…
Он встрепенулся, отгоняя от себя сон, и сел прямо, стряхнув с плеча голову соседа. Протер ладонями покрасневшие глаза, сделал глубокий вдох и снова устремил затуманенный взор в иллюминатор. Он не мог спать, не имел права, пока не доберется до Монтерея.
Дипломатический паспорт, который помог получить Джерард Массагуэр, до сих пор позволял ему беспрепятственно проходить через все таможенные и иммиграционные службы. Полковник надеялся, что и впредь все будет идти гладко.
Он взглянул на часы. До Хьюстона оставалось еще два часа. Затем пятичасовое ожидание рейса до Монтерея. А из Монтерея последний перелет в Эрмосильо. Только бы у похитителя хватило терпения.
Тусон
«Додж» был уже готов. Джоул загрузил в него все необходимое – запас воды, продукты, спальные мешки, палатку, одежду. Он сам тщательно подготовил машину к долгой дороге, не забыв прихватить целый набор запчастей. Этот «додж» он купил почти новым, и, если не считать старых покрышек, которые он заменил, автомобиль был в отличном состоянии. Так что они будут чувствовать себя в нем вполне удобно и уверенно, даже несмотря на тяжелое путешествие, ожидающее их впереди.
Джоул знал, где они пересекут границу. К востоку от Ногалеса, в месте, которое ему уже приходилось использовать для этой цели. Двадцатипятимильная ночная поездка по пустыне – и они в Мексике. Вероятность, что их остановят, была ничтожна, так как нелегальный въезд в Мексику не интересовал никого.
Он очень хотел взять с собой винтовку М-16, но спрятать такое оружие в небольшом автомобиле было довольно трудно. А пистолета у него не было. Так что ему пришлось довольствоваться лишь массивным, острым как бритва десантным ножом, который он сунул в бардачок.