Страница 4 из 5
– В чем дело? – забеспокоилась Делла. – Что-нибудь серьезное? Ошибка в завещании?
– Нет, – медленно ответил Мейсон, – ошибки нет. Но есть нечто очень странное, – он подошел к двери, ведущей в коридор, и запер ее на ключ. – Никаких посетителей, Делла, пока мы не разберемся с этим делом.
– Так что же произошло?
– Вчера, – Мейсон понизил голос до шепота, – этот человек говорил, что хочет оставить свою собственность миссис Клинтон Фоули, и беспокоился, не отразится ли на законности завещания тот факт, что женщина, проживающая с Фоули как миссис Клинтон Фоули, в действительности не является его женой.
– То есть их брак не зарегистрирован, – уточнила Делла.
– Совершенно верно. Итак, вчера его интересовал вопрос, получит ли наследство женщина, проживающая по определенному адресу и указанная в завещании как миссис Клинтон Фоули, если потом выяснится, что она лишь прикрывается этим именем. Выходит, Картрайт не сомневался, что под именем миссис Клинтон Фоули скрывается другая женщина. И я объяснил ему, что для определения лица, в пользу которого оставляется собственность, достаточно указать в завещании известные завещателю имя и адрес этого человека, например, описав его как «женщину, проживающую с Клинтоном Фоули на Милпас Драйв, 4889, под именем миссис Клинтон Фоули».
– Он так и сделал? – поинтересовалась Делла.
– Нет, – Мейсон покачал головой. – Он оставил наследство миссис Клинтон Фоули, законной супруге Клинтона Фоули, проживающего в этом городе на Милпас Драйв, 4889.
– Так что от этого изменилось?
– Все. Если окажется, что женщина, проживающая с Клинтоном Фоули, не расписана с ним, она ничего не получит. Наследство оставлено законной жене Клинтона Фоули, а адрес определяет место жительство самого Фоули, а не его жены.
– Вы думаете, что Картрайт неправильно истолковал ваши слова?
– Не знаю, – нахмурился адвокат. – Во всяком случае, в остальном он не ошибся. Поищите Картрайта по телефонному справочнику. Милпас Драйв, 4893. У него должен быть телефон. Немедленно свяжитесь с ним. Скажите, что это очень важно.
Не успела она протянуть руку к телефонному аппарату, как раздался звонок.
– Приемная Перри Мейсона, – ответила Делла, сняв трубку, и, послушав несколько секунд, добавила: – Одну минуту.
– Это Пит Доркас, – сказала она, прикрыв трубку рукой. – Он хочет срочно поговорить с вами насчет Картрайта.
Мейсон взял трубку.
– Слушаю.
– Боюсь, Мейсон, – послышался скрипучий голос Доркаса, – мне придется отправить вашего клиента Картрайта в психиатрическую лечебницу.
– Что он еще натворил?
– Скорее всего, собачий вой – плод его больного воображения. Клинтон Фоули рассказал мне, в чем дело, и убедил меня, что этот Картрайт не только психически неустойчив, но и опасен, так как находится на грани того, чтобы преступить закон и совершить насилие.
– Когда вы говорили с Фоули? – спросил Мейсон, взглянув на часы.
– Только что.
– Он все еще у вас?
– Да.
– Хорошо. Задержите его на несколько минут. Как адвокат Картрайта, я имею право услышать рассказ Фоули. Я выезжаю немедленно.
Прежде чем Доркас успел возразить, Мейсон бросил трубку и повернулся к Делле Стрит.
– Повторяю, свяжитесь с Картрайтом. Скажите, что я должен встретиться с ним как можно быстрее. Ему необходимо уйти из дому и переехать в отель. Пусть он зарегистрируется под своим именем, а потом сообщит вам название отеля. Попросите его держаться подальше от моей конторы и не возвращаться домой прежде, чем я переговорю с ним. А сейчас я еду к окружного прокурору. Этот Фоули поднял шум…
Выскочив из такси, Мейсон быстрым шагом прошел мимо дежурного, бросив на ходу: «Пит Доркас ждет меня», остановился перед дверью со скромной табличкой «Пит Доркас» и постучал.
– Войдите, – крикнул помощник прокурора.
Мейсон повернул ручку и прошел в кабинет.
Крупный мужчина лет сорока, ростом не меньше шести футов, сидевший перед столом Доркаса, встал и оглядел Мейсона с головы до ног.
– Полагаю, вы – Перри Мейсон, – сказал он. – Адвокат мистера Картрайта.
Мейсон коротко кивнул.
– Да, я адвокат Картрайта.
– Я – Клинтон Фоули, его сосед, – мужчина широко улыбнулся и протянул руку.
Мейсон взглянул на Доркаса и, шагнув вперед, пожал протянутую руку.
– Прошу извинить, что приходится отнимать ваше время, Пит. Но я должен быть в курсе событий.
– Нет у нас никаких событий, – резко ответил Доркас, – если не считать того, что вчера я полдня потратил на воющую собаку, которая, как выяснилось, никогда не выла, а теперь оказывается, что ваш Картрайт – сумасшедший.
– Почему вы думаете, что он сумасшедший?
– Почему я думаю, что он сумасшедший? – раздраженно переспросил Доркас. – Да вы сами вчера сказали мне об этом и попросили, чтобы наша встреча происходила в присутствии психиатра.
– Нет, – покачал головой Мейсон, – не извращайте моих слов, Доркас. Мне показалось, что у этого человека расшатаны нервы. И я попросил пригласить доктора, чтобы узнать квалифицированное мнение о психическом состоянии моего клиента.
– Как бы не так, – ехидно заметил Доркас. – Вы подумали, что он – псих, и хотели это выяснить, прежде чем сунуть голову в петлю.
– Что значит «сунуть голову в петлю»? – возмутился Мейсон.
– Вы прекрасно понимаете меня. Вы приходите сюда с каким-то человеком, который требует арестовать богатого и уважаемого гражданина нашего города. Естественно, он стремится к тому, чтобы этот гражданин не отплатил ему той же монетой. Поэтому он и нанял вас. А вы посоветовали Картрайту не настаивать на аресте и согласиться с тем, что я вызову мистера Фоули к себе для профилактической беседы. Ну что ж, он приехал и рассказал мне много интересного.
Мейсон смотрел ему прямо в глаза.
– Я пришел сюда с честными намерениями. Я предупреждал, что мой клиент нервничает. Он сам говорил мне об этом. Он сказал, что его нервирует собачий вой. В нашем округе действует постановление, согласно которому хозяева животных, нарушающих тишину, привлекаются к судебной ответственности. Мой клиент вправе требовать, чтобы закон защитил его, даже если владельцем собаки оказался богатый человек со связями в…
– Но собака не выла! – воскликнул Доркас. – В этом-то и дело.
– Извините меня, господа, – вмешался Фоули. – Позвольте мне сказать пару слов.
Доркас кивнул.
– Мы вас слушаем.
– Я буду говорить откровенно, мистер Мейсон, – начал Фоули, – понимая, что вас интересуют факты. Попутно я хочу отметить, что ваше стремление защитить права своего клиента не может не вызвать уважения.
Перри Мейсон медленно повернулся к Фоули.
– Давайте перейдем к фактам.
– У этого человека, Картрайта, несомненно расстроена психика. Он арендовал соседний дом. Я уверен, что прежние хозяева даже не подозревали, с кем они связались. Его обслуживает одна глухая экономка. У него нет ни друзей, ни знакомых. Практически все время он проводит в доме.
– Это его право, – парировал Мейсон. – Может быть, ему не нравятся соседи.
Доркас вскочил на ноги.
– Послушайте, Мейсон, вы…
– Прошу вас, господа, – перебил его Фоули, – позвольте мне все объяснить. Я понимаю позицию мистера Мейсона. Он полагает, что я использовал политические связи, чтобы ущемить интересы его клиента.
– А разве это не так? – спросил адвокат.
– Нет, – улыбнулся Фоули. – Я лишь объяснил происходящее мистеру Доркасу. Ваш клиент, повторяю, очень странный человек. Он ведет жизнь отшельника, и тем не менее постоянно шпионит за мной из окон своего дома. У него есть бинокль, и он следит за каждым моим шагом.
Доркас сел и, сунув сигарету в рот, закурил.
– Продолжайте, – сказал Мейсон. – Я вас слушаю.
– Мой повар, китаец, первым обратил на это внимание. Он заметил световые блики от линз бинокля. Поймите меня правильно, мистер Мейсон. Я считаю, что из-за расстроенной психики ваш клиент не отдает отчета в своих поступках. К тому же у меня есть свидетели, которые подтвердят каждое мое слово.