Карусель памяти

Она уставилась в пол. Он понимал, что ей нечего возразить.

– Я понимаю, что не могла сосредоточиться хорошо на работе, – сказала она, – но я все-таки хочу пойти и…

– Нет, Клэр, – сказал он, раздражаясь. – Я не хочу тебя видеть, хорошо? Поняла? Я не хочу видеть тебя по утрам, после того, как ты проспишь с Рэнди всю ночь. – Его голос сорвался, и слезы, с которыми он боролся, полились по щекам.

Клэр тут же вскочила на ноги.

– Джон, пожалуйста! – Она схватила его за руку, но он оттолкнул ее. Его пальцы случайно захватили ткань платка, стянув его с ее груди, но он тут же ее выпустил, изо всех сил прижав ладони к своим бедрам.

Она опять села на пятки, натягивая платок на грудь.

– Спать с Рэнди – это не то, чего я хочу. – Тон ее голоса был побежденный и говорила она тихо. Он едва мог ее слышать. – Я только хочу, чтобы мне стало лучше. Я хочу чувствовать себя счастливой, как раньше, такой, как я была.

Ему хотелось, чтобы она стала на него кричать опять. Ее печаль все осложнила, и ему пришлось приложить усилия, чтобы развернуть свою коляску и выехать в спальню.

Уже в спальне он уставился на закрытую дверь и смотрел несколько минут, прежде чем начать одеваться. Безжизненные мускулы его бедер начало сводить, когда он натягивал брюки, и ему не один раз пришлось моргнуть, чтобы прояснилось его поле зрения. Он думал о Клэр, которая осталась в гостиной. Возможно, она звонит Рэнди. А может быть, она плачет, все еще пытаясь выяснить, почему он велел ей уйти. Это был самый тяжелый поступок в его жизни. Тяжелый, и болезненный, и рискованный. Но когда он чистил зубы и причесывал волосы, и рассматривал морщины под глазами в зеркале, то почувствовал растущую уверенность – он поступил правильно.

29

Маклин

Шел дождь, холодный дождь, который соответствовал холоду в ее сердце. Она ехала по темным улицам Маклина в направлении городского дома Рэнди, ее чемодан лежал на заднем сиденье автомобиля. Что можно взять с собой, если не имеешь представления, куда едешь? Она взяла только вещи на несколько дней, достаточно для того, чтобы продержаться, пока уяснит, что будет дальше.

Она представляла, что может остаться у Рэнди на пару ночей, потом ей придется найти себе другое место. Что это будет означать, она сама не понимала. Она не могла думать о будущем.

Рэнди казался изумленным, когда она позвонила ему поздно утром, чтобы сообщить, что Джон попросил ее уйти. Она поняла, что он старается не показывать свою радость, обеспокоенный тем, что получает что-то за счет другого. Он задавал заботливые и искренние вопросы относительно Джона. Обдумал ли он все тщательно, или же просто действовал на поводу у эмоций в тот момент? Сильно ли он огорчен? Сможет ли он обойтись без нее?

Она разделяла его заботу и даже позвонила Джону около полудня, чтобы спросить, не передумал ли он.

– Вовсе нет, – ответил Джон. – Я хочу, чтобы ты оставила меня. И пожалуйста, не звони больше сегодня.

Она повесила трубку со смешанным чувством свободы, граничащей со страхом, чувствуя благодарность до слез к своему мужу. Это был подарок, который он ей подарил. Она понимала это и была уверена, что и он это прекрасно осознает.

И все же она волновалась, оставляя его одного. Она накупила полуфабрикатов и забила ими кладовку и холодильник. Приготовила и заморозила две запеканки и огромную сковородку лазаньи. Подробная записка ожидала его на кухонном столе, напоминая о приеме лекарств и сообщая, где хранятся номера телефонов нужных служб и дубликаты ключей. Она пропылесосила весь дом и сменила постельное белье.

Обрывки воспоминаний постоянно преследовали ее, пока она работала по дому, но она блокировала их, снова и снова закрывая дверцы кухонных шкафчиков. Уже скоро. Скоро она будет с Рэнди и сможет дать волю этим образам возникать, когда им вздумается.

– Мне нужно найти место, где остановиться, – сказала она Рэнди по телефону. Она чуть не произнесла «место, где жить», но это звучало слишком определенно, слишком постоянно.

– Ты можешь остаться у меня сегодня ночью, – предложил Рэнди. – У меня есть комната для гостей. Я помогу тебе решить, как поступить дальше.

Ее машину занесло, когда она повернула на стоянку рядом с его городским домом. Не задумываясь, она нажала на тормоза, и задние колеса поменяли направление. Она отняла руки от руля, отказавшись от управления автомобилем, и была несколько удивлена, когда машина спокойно остановилась посреди парковочной площадки. Она глубоко вздохнула и поехала дальше, припарковавшись рядом с № 167.

Дождь перестал. Фонарь с автостоянки освещал белый камень, как и в тот раз, когда она заходила в этот городской дом. Она взяла свой чемодан с заднего сиденья и взошла по ступенькам к двери, где подняла и опустила тяжелый медный молоток.

Через минуту Рэнди отворил дверь. На нем была надета красная фланелевая рубашка и брюки цвета хаки. Улыбался он несколько натянуто.

– Вот, – сказала она. – Я пришла.

Он на мгновенье заколебался, прежде чем безмолвно распахнуть дверь настежь, а она вошла в дом, почувствовав, как тепло комнаты окутало ее. Рэнди поставил ее сумку на пол рядом с лестницей, а потом, не говоря ни слова, подошел к ней, чтобы обнять. Она закрыла глаза, обвив вокруг его плечей свои руки, вдыхая его запах. Его сердце учащенно билось рядом с ее грудью. Это было сильное, ровное биение, и она почти могла чувствовать, как оно набирало скорость, когда он прижимал свои ладони к ее спине. Прикосновения его были немного лихорадочными. Она легко отстранилась, и его руки бессильно упали по бокам.

– Я приготовил ужин, – сказал он. – Его щеки горели. – Ты ведь еще не ела, правда?

– Нет, хотя я не уверена, что смогу есть. – Она не брала в рот ничего за целый день, кроме крошек запеканки, когда укладывала ее в холодильник.

Его кухня удивила ее своими современными белыми шкафчиками, но во всех других отношениях она отвечала вкусу Рэнди. Блестящие медные котелки и кастрюльки были подвешены к потолку, полочки для специй бежали вдоль стойки бара, а сами специи располагались в алфавитном порядке. Пол был из твердой древесины – темного дуба – прямо в центре кухни чурбак для разделки мясных туш. Все было в порядке. На стойке бара ни единой крошки.

Медный отблеск кастрюль и сковородок наполнял помещение мягким светом. Рэнди приготовил цыпленка в винном соусе. Она сама удивилась, съев две порции, и улыбалась ему через стол, пока ела, уверенная в его поддержке, которую она чувствовала, поддержке, которой она была лишена в эти последние две недели, когда отдалилась от него.

– Я постелил постель в комнате для гостей, – сказал он, когда они почти покончили с едой. – Я бы предпочел, чтобы ты провела ночь со мной, но мне помнится, ты говорила обо мне как о своем потерянном брате или нечто в этом роде. – Он улыбнулся ей горько. – К сожалению, я не думаю, что ты пришла сюда, чтобы провести со мной ночь.

– Комната для гостей прекрасно подойдет, – сказала она.

Поднимаясь по ступенькам на второй этаж, она почувствовала волну тоски по дому, от которой поспешила отмахнуться. Она мельком увидала спальню Рэнди, когда шла наверху по коридору в комнату для гостей. Его комната была освещена неярким светом от невидимого источника. Широкая, похожая на сани постель, незастланная, но и не в сильном беспорядке, изящно изгибалась около дальней стены. Постельное белье и теплое стеганое одеяло были с зеленым растительным рисунком, что, казалось, подходило и к комнате, да и к самому Рэнди. Темнота. Было так темно, что она с трудом разглядела рисунок на расстоянии, из коридора.

Комната для гостей также купалась в бледном свете от лампы с желтым абажуром, стоящей на ночном столике. Кровать была медной, покрывало – в кремовых и персиковых тонах. Она поставила свой чемодан на сундук в углу.

– Тебе еще что-нибудь нужно? – спросил Рэнди, стоя в дверях.