Страница 4 из 5
Когда этот инженер добился своего, когда третий опытный образец после трех лет неудачных попыток действительно заработал, он понял, что создал нечто никогда не существовавшее раньше, и его сердце едва не лопнуло от гордости. От него ушла жена, потому что видела мужа разве что спящим, а дом напоминал мусорную свалку. Но ему было все равно. Он добился! Он сумел!
Он не мог знать, что на этом ничего не закончится. Лично он считал, что заинтересованные лица вольны вообще все уничтожить, если уж им так это понадобится. Лишь бы позволили ему работать над новым проектом. И тогда жизнь снова заиграет яркими красками, потому что больше всего он счастлив, когда работает.
Но военные советники правительства пожелали, чтобы он усовершенствовал воздушный корабль. Попросили его решить проблемы, о которых он раньше не подумал. Как увеличить вес гондолы, чтобы тяжесть не стала ненужным балластом, и одновременно получить возможность сбрасывать с борта необходимый груз. Как добавить «оборонительное вооружение». Как приводить его в действие без опаски поджечь топливо, на котором работал корабль. Словом, перед ним поставили ряд задач, бросающих вызов его гордости. Возможно также, он просто привык к роскошной жизни, которую вел в то время.
Захваченный работой, он не отказывался ни от одного предложения. Смело шел вперед и сосредоточился на шестеренках, проводах, воздуховодах и миллионе крошечных деталей, вынуждавших его игнорировать все остальное. Игнорировать реальность.
Глупец, он считал помощников своими друзьями, с которыми можно пить. Которые стали всей его жизнью. Ради которых он создал нечто вроде культа. Прямо здесь, в мастерской, превратившейся в гигантский ангар, окруженный солдатами и колючей проволокой. Он считался национальным достоянием.
Но я все еще помню, что творилось в душе, когда опытный образец поднялся в воздух. Как слезы текли по лицу, когда вокруг меня буквально плясали от радости мои помощники. Женщины и мужчины. Как я был потрясен олицетворением собственного успеха. Словно я сам парил в воздухе.
Образец переваливался и фыркал, будто большой золотистый кит в упряжи, кит, желающий освободиться: сверкающая драгоценность на фоне ярко-синего неба. Мечта, ставшая реальностью.
Не знаю, что подумала бы об этом леди Солт. Вероятно, вообще ничего.
В один прекрасный день Гановер начинает говорить. Я нажимаю кнопку, прочищаю зубчатую передачу, ставлю на место металлический кружок. В мастерской никого нет, кроме меня и Гановера. Шайвер не пожелал иметь с нами ничего общего.
Первая фраза Гановера абсолютно бессмысленна. Что-то насчет морской волы, радужной от рыбьих трупиков…
Снова щелчки. Раз, другой, третий. И так до тех пор, пока он не мерит меня взглядом золотистых глаз. И на этот раз произносит вполне связно:
— Инженер Даникер.
По моей спине бегут мурашки. Вся кровь разом приливает к голове, так что я едва не теряю равновесия.
— Откуда ты знаешь мое имя?
— Ты — моя цель. Причина, по которой меня послали.
— Через весь океан? Сомнительно.
— Когда-то у меня было судно. А также руки и ноги. Прежде чем твои ловушки уничтожили меня.
Я и забыл про расставленные мною ловушки. И почти забыл свое настоящее имя.
— Ты вернешься со мной. Возобновишь работу. Приступишь к своим обязанностям.
Я горько смеюсь:
— Они так и не нашли мне замену?
Вместо ответа снова раздается щелканье. Но я и так все знаю. Вундеркинд. Невероятное мастерство. Необычайная способность сосредоточиться на проблеме и решить ее. Например, строить воздушные корабли. Я по-прежнему достояние, которое они не могут позволить себе потерять.
— Ничего не выйдет. У тебя здесь нет никакой власти, — сообщаю я. Яркие глаза Гановера тускнеют, но тут же вспыхивают вновь.
Щелканье учащается. Теперь мне кажется, что такие звуки издает испорченная система вооружения.
— Ты знал, что я здесь, в этой деревне? — спрашиваю я. Молчание. Наконец я слышу:
— За тобой посланы десятки мне подобных. Рассеяны по всему миру.
— Значит, никто не знает.
— Я уже послал сигнал. Они идут за тобой.
Ужас. Шок. А потом гнев — неописуемая ярость, подобной которой я никогда еще не испытывал.
Когда чуть позже приходят Блейк с Ребеккой, с Гановером уже покончено. От него почти ничего не осталось. Я раздробил его голову, а потом и тело, и пытался растереть остатки в порошок. Не знаю, где может быть спрятан маячок и имеет ли теперь это какое-то значение, но я должен был попытаться его найти.
Они считают, что я рехнулся: добродушный кузнец, взбешенный Блейк и даже Ребекка. Я все твержу, что Империя наступает, что я главный инженер Империи. Что я здесь скрывался. Что им необходимо спрятаться: в холмах, в море… Где угодно. Только не оставаться здесь.
Но Блейк не желает вникать в мои слова — он видит только меня. А леди Солт прячет мысли за грустной улыбкой.
— Я велел его починить! — ревет Блейк перед тем, как вылететь из комнаты. — Теперь он ни на что не годится!
Меня грубо вталкивают в маленькую комнату, служащую деревенской тюрьмой, с решетками на окне, выходящем на море. Когда все уходят, я кричу вслед:
— Я создал эти воздушные корабли! Они прилетят за мной!
Леди Солт, не слушая, отступает от окна и уходит на поиски Блейка.
Когда темнеет, к окну подбирается Шайвер: не для того, чтобы мне помочь. Ему любопытно, почему я это сделал.
— Мы, по крайней мере, могли бы продать его горным людям, —
Он видит только деревню, море и дочь кузнеца. — Мы столько труда в него вложили!
Но у меня нет ответа. Есть только история, которой он, конечно, не поверит.
Давным-давно существовала страна, ставшая Империей. Ее армии вылетали из центра страны и завоевывали окраины. Побеждали варваров. Повсюду, где появлялись воины Империи, люди умирали или покорно сгибались под ее игом. И всегда, днем и ночью, оставались под пристальным наблюдением. Недремлющее око воздушных кораблей никогда не оставляло их в покое. Никто и никогда не видел ничего подобного раньше. И никто не мог оборониться от них. Люди писали о них стихи, проклинали и молили о милости и пощаде.
Главный конструктор этого ужаса, человек, решивший сложные проблемы, учитывавший все детали, наконец был призван императором новенькой, только что отчеканенной Империи, через пятнадцать лет после того, как впервые увидел золотистую флотилию кораблей на фоне ярко-синего неба. Император в то время пребывал на дальней границе, в богом забытом углу, окаймленном пустыней. Тамошние люди строили дома на склонах холмов и пользовались трубками, чтобы плеваться огнем в небо.
Меня повезли к Его Величеству — на воздушном корабле, разумеется. Впервые, если не считать поездок в столицу, я покинул свою маленькую общину. Страну, которую сотворил для себя. И с высоты увидел все, что помог создать. Жители покоренных земель задирали головы к небу, смотрели на нас со страхом и прятались, где только могли. Некоторые, дойдя до полного отчаяния, швыряли в нас камнями. Какая-то старуха Выкрикивала слова, неслышные на таком расстоянии, молодой человек с луком и стрелами принялся обстреливать гондолу, пока командир корабля не открыл огонь, оставив алый мазок на грязной дороге, над которой мы проплывали.
И эти картины, о существовании которых я не подозревал, развертывались подобно медленному жуткому кошмару, ибо мы продвигались неспешно, как ленивые боги, а ландшафт открывался под нами со странной завершенностью.
На окраинах все еще бушевала война, и прежде чем мы добрались до императора, я увидел свои создания, сгрудившиеся над вражескими войсками, сеявшие дождем МОИ бомбы на крошечные фигуркипалочки, истекавшие кровью, вопившие, умиравшие, покалеченные, разорванные на куски… и все это, как в немом кино.
Взрывы оглушали нас, а все остальное сводилось к далекой пантомиме, прерываемой только мрачным весельем наших пилотов.