Тринадцать пуль

Холодное дыхание коснулось лица Кэкстон, шевельнув ее волосы. До сих пор в коридоре сквозняка не было. Значит, или кто-то где-то открыл дверь, или… или…

Она больше не могла это выносить. Она должна была знать. Лора включила фонарь и в это время заметила белую руку, с которой капало что-то красное. Рука резко отдернулась. Кэкстон ахнула от ужаса и развернулась, пытаясь понять, куда делся обладатель руки. Она ничего не видела. Она снова мигнула светом и выхватила пистолет, приведя его в состояние боевой готовности.

«Три».

Прошла секунда, другая, но ничего не произошло.

Кэкстон хотелось снова включить фонарик. Она говорила себе, что без него только хуже. Вампиры видели живых людей в темноте. Они видели их кровь. Она представила вампира, глядящего на нее в этот самый момент. Видит ли вампир ее напуганное лицо или же только кровь, струящуюся по ее венам? Она подумала, как, должно быть, это выглядело: разветвленная система кровеносных сосудов, которая осторожно удалена хирургическим скальпелем и подвешена к потолку на проволоке. Пустая форма, напоминающая человека: пульсирующий узор, извилистые ярко-красные линии, дрожащие в холодном воздухе.

Наверное, вампир был на расстоянии удара. В любой момент он или она мог накинуться и разорвать Кэкстон на куски. К чему тогда это промедление? Стоять в ожидании собственной смерти, представляя предстоящую боль, было еще хуже, чем просто умереть.

Она включила фонарь и направила его вперед, отважившись показать вампиру себя. Вампир сделал одолжение и шагнул прямо в луч света.

В тридцати футах от нее, а может быть, дальше свет выхватил чуть больше, чем бледный человеческий силуэт. На вампире было надето белое кружевное платье, которое показалось Кэкстон странно знакомым, словно она уже видела его в журнале. Бесцветные руки были покрыты кровью.

Кэкстон уже видела эту картину раньше. В машине, когда она потеряла сознание от страха. Она видела вампира с окровавленными руками, обращенными к ней в мольбе. Теперь он поднял руки, выставив ладони, как будто ловя свет Кэкстон. «Краснота» упала с пальцев. Это была вовсе не кровь, поняла Кэкстон. Это были волосы, клочья коротких рыжих волос.

— Они выпали все разом, Тыквочка, — сказала вампирша, подвигаясь ближе.

Она двигалась так легко, будто скользила по полу.

— Я подумала, может, ты захочешь посмотреть на них, прежде чем они пропадут навсегда.

Кэкстон застыла. Ей казалось, она превратилась в камень. Звук, который она издала, не был именем, это был звук, с которым камни замерзают и трескаются на морозе. Впрочем, он прозвучал так ужасно, потому что был похож на имя Диана.

57

Диана дотронулась до ее рта, подбородка. Ее пальцы прошлись по горлу Лоры и сплелись у нее на поясе. В голубом, неверном свете крошечного фонаря Диана выглядела вовсе не плохо. Даже при том, что она стала неупокоенной.

— Рада видеть тебя, — сказала она очень тихо.

— Ди, — вздохнула Кэкстон. — Ди. Этого не может быть. Ты же не… Ты же не…

— Не убила себя? — спросила Диана.

В ее голосе был тот же рычащий призвук, что и у них. Кожа была цвета снятого молока. Она, наверное, голыми руками могла завязать узлом стальной прут.

Но это была Диана, снова живая. Ну, или почти живая.

— Я сама разбила то окно. Я порезалась сама. — Взгляд Дианы ощупывал лицо Кэкстон. — Думаю, это считается, — сказала она.

Помимо рычания в ее голосе слышалось придыхание. Сексуальная хрипотца. От этого кожа Кэкстон начала зудеть.

Было бы неправильным сказать, что Кэкстон решила, будто Диана жива. Она прекрасно понимала, что это не так. Или, скорее, умом она это понимала. Но у тела было свое мнение и собственные воспоминания. Оно помнило тело Дианы, когда та была жива. Оно помнило ее запах.

— Как ты могла так поступить с нами? Ты же знаешь, кто я. Над чем я работаю, — возмутилась Кэкстон.

Она шагнула ближе и дотронулась до странно отяжелевшего подбородка Дианы.

— Ты такая холодная, — сказала Лора.

Она наклонилась вперед и коснулась лбом лба вампирши. Они обычно так делали, когда оставались наедине и когда все было хорошо. Они привыкли прижиматься друг к другу. И на этот раз все было почти как прежде.

— У меня не было выбора. То есть кроме того, который я сделала. Конгрейв.

Вампирша закрыла глаза и зажала руками зубастый рот. Она затряслась от плача.

Кэкстон не могла смотреть на это.

— Тихо, — стала она успокаивать ее. — Тихо.

Она обняла тонкую фигурку Дианы. Ей хотелось прижать ее сильнее, пока она не согреется снова. Пока опять не превратится в человека. Где-то внутри ее горла умер всхлип. Он не вырвался наружу.

— Откуда ты узнала про Конгрейва?

Диана оттолкнула Кэкстон. Она использовала ровно столько силы, чтобы разорвать объятие, но Кэкстон подспудно ощутила, насколько сильна Диана, и если бы она захотела этим воспользоваться… Это было все равно как если бы ее нежно оттолкнул грузовой трейлер.

Впрочем, Диана не причинила бы Кэкстон вреда. Она ни за что не навредила бы своей любимой. Кэкстон чувствовала это по тому, как Диана прикоснулась к ней, по тому, как они двигались друг возле друга.

— Они могут позволить нам остаться вместе навсегда. Иным путем этого не достичь.

Кэкстон покачала головой.

— Навсегда. Конечно. Навсегда, как одни из них. Ты видела Малверн?

Диана рассмеялась, и ее смех звучал почти по-старому.

— Конечно видела. Они позвали меня сюда.

Потом она отстранилась от нее, и по ощущениям это было неправильно. Диана присела на одну из кроватей, обхватив себя руками. Кэкстон встала на колени рядом, чтобы их лица сблизились.

— Жюстина единственная, кто может сделать это возможным. Я должна была умереть, Тыквочка. Я должна была умереть, и я не знала, как еще мне спасти себя.

— Шшш, — сказала Кэкстон и принялась утирать большими пальцами слезы на лице Дианы. Впрочем, то, что струилось из глаз вампирши, было не водой, а темной кровью. Кэкстон вытерла пальцы о брюки.

— Может, ты мне расскажешь, как все это произошло? — попросила Лора.

Да. Это было правильно. Ей нужно было снова начать мыслить как полицейскому. Но это было так трудно, при том что Диана была тут, Диана, которая снова двигалась, говорила и плакала.

— Конгрейв собирался убить меня. Ничего личного тут не было. Он был просто по соседству, охотился и наткнулся на меня. Он пришел в дом однажды ночью, когда ты была на работе. Собаки начали скулить, а свет в сарае выключился. Я вышла посмотреть, что происходит. Схватила из инструментов длинную отвертку, и когда вышла оттуда, то сказала:

«Кто бы там ни был, тебе лучше сваливать оттуда. Моя подружка — полицейский».

Но ничего не произошло. Тогда я вернулась в сарай, и тут он схватил меня.

— Конгрейв? — переспросила Лора.

Но как это было возможно? Они с Аркли убили Конгрейва задолго до несчастного случая, который произошел с Дианой.

— Да. Его руки были ужасно грубыми от мозолей, а он держал меня так крепко. Он сказал, что я сейчас умру, и я стала кричать и молить о спасении. Он велел мне заткнуться, я попыталась. Я правда попыталась. Он спросил меня, не художник ли я и не мои ли полотна были в мастерской. Я сказала «нет», потому что подумала, вдруг он какой-нибудь свихнувшийся святоша или что-нибудь в этом роде и хочет убить меня за мое искусство. Тогда он заглянул мне в глаза, и тут я увидела, что он вообще не человек. И я не смогла соврать ему, даже если бы захотела. Я сказала «да».

— О боже, — простонала Кэкстон. — Он загипнотизировал тебя. Он возложил на тебя проклятие, а ты даже не знала, что происходит.

Диана пожала плечами.

— Мне не нравится думать об этом в таком свете. Он сказал, что он тоже был человеком искусства. Музыкантом. Он действительно понял мои работы, Лора. С этим нельзя было не считаться, правда? Он сказал, что такой талант, как у меня, нельзя тратить впустую. Он спросил меня, хочу ли я жить или умереть. Вот именно так. Знаешь, мне действительно пришлось над этим задуматься.