Тринадцать пуль

Посветив фонариком вокруг, она нашла выход из палаты и заскользила вдоль стены по коридору. «Глок» оставался в кобуре, чтобы она зря не расходовала пули, испугавшись собственной тени. Аркли бы сделал так, и она очень гордилась, что додумалась до такого. Конечно, Аркли бы уж придумал план к этому моменту. И уже привел бы его в исполнение.

— Думай, — сказала она себе, пытаясь побороть страх, сковавший ее мозг. — Думай.

На что она реально могла рассчитывать? Она не была достаточно крута, чтобы в одиночку справиться с одним вампиром и неизвестным количеством немертвых. Ей удалось победить Райса благодаря амулету Весты Полдер, а Скейпгрэйс погиб от удивления, а не благодаря каким-то особым качествам, которыми она обладала. Если она не могла сражаться, что ей оставалось делать?

Она могла бежать. Она могла сбежать из санатория и вызвать подмогу. Это был единственный реальный план. Немертвые могут попробовать остановить ее, она знала. Она попыталась рассуждать, как эти безлицые уроды.

Они тем не менее не станут атаковать ее напрямую — нет, не будут. Они трусливы. Аркли много раз говорил ей это. Они нападут со спины, отняв возможность видеть и способность быть на связи.

Они попытаются убить ее, заставят идти прямиком в их ловушки. Выбираться наружу через тот же выход, которым она пришла сюда, это самоубийство. Она нырнула в первый же коридор справа от нее, который попался ей на пути.

Она вспомнила первый визит в санаторий. Она подумала тогда, что он больше похож на большой дом с привидениями. С выключенным светом он был еще более пугающим, и сориентироваться было намного сложнее. В принципе она знала, в каком направлении двигалась: на юго-восток, в сторону оранжереи. Да, это будет хорошо. Если она сможет просто выбраться наружу, она почувствует себя в большей безопасности. А при свете луны можно будет заметить что-нибудь важное.

Свет фонарика ложился перед ней, освещая меньше, чем ей бы хотелось. Коридор, по которому она шла, был галереей смутных отражений и длинных теней. Впереди ее могло ждать что угодно. Что угодно. Она прижалась спиной к стене и шаг за шагом двигалась вперед. Ничего другого ей не оставалось.

Она прошла уже до половины коридора, осматривая каждую дверь, когда ей послышался звук какого-то движения за стеной, которая была у нее за спиной. Она отшатнулась от нее и почувствовала, что кто-то тоже дернулся с той стороны, будто они испугались друг друга. Звук был ритмичный, легкий или, скорее, целая совокупность звуков — дробь по дереву крошечных коготков, глухое шуршание мягкого тела, волочащегося по битой штукатурке. Впереди нее, в конце коридора, что-то отлепилось от стены и припало к полу.

Лора повернула фонарь, и луч выхватил крысу. Крошечные глазки сверкнули, когда та обернулась на нее. Грызун поводил носом, а потом бросился прочь.

— Ничего, — сказала она себе, пытаясь взбодриться.

Это прозвучало немного громче, чем она рассчитывала.

Впереди, в конце коридора, зашипел немертвый.

— Что это?

Она застыла на месте. Затаила дыхание. Выключила фонарик.

В конце коридора через квадратные, с выбитыми стеклами окошки на двустворчатых дверях просачивалось немного света. Лора разглядела тень, похожую на человеческую голову.

— Ты это видел? — спросил еще кто-то все тем же скрипучим, похожим на крысиный писк голосом. Еще один немертвый.

— Там кто-то с фонарем, и он его уже выключил.

— Зови остальных, — сказал первый.

Потом двойные двери распахнулись, и нечто, что выглядело как бесконечный поток человеческих силуэтов, хлынуло в коридор.

55

Кэкстон потянулась к оружию, но остановилась. Она слышала, как десятки ног топали по коридору в ее направлении. У нее осталось только пять пуль. И ей будет никак не отстреляться от всех немертвых.

Она включила фонарик и направила его на них. Рваные лица и остекленевшие глаза превосходно отражали свет. Все были одеты в лохмотья. На одном были очки. У двоих-троих отсутствовали руки или ладони. Их было по меньшей мере двенадцать, и все они были хорошо вооружены: кухонными ножами, заточенными отвертками, топорами или колунами. У одного из них были вилы. Когда свет упал на них, они широко разинули рты и только ускорили бег.

Если она останется на месте, они просто прирежут ее. Лора выключила свет и кинулась в сторону, в пустой проем. Дверь от него лежала плашмя на полу в комнате, видимо, ее петли проржавели.

В дальнем конце комнаты было окно, но Лора увидела, что оно зарешечено. Сама комната выглядела как тюремная камера. Неужели это была палата для умалишенных?

Она услышала, как они приближаются. Она бросилась в эту комнату инстинктивно, просто пытаясь где-нибудь спрятаться. Они заметили ее? Лора не знала, насколько хорошо немертвые видят в темноте по сравнению с людьми. Они заметили ее? Лора прижалась к стене по одну сторону проема, дыша через рот. Она слышала их там, в коридоре, их ноги топотали по линолеуму, руки бились об оштукатуренные стены. Они видели, куда она делась? Должно быть, они приближаются. Они должны уже приблизиться.

Ей показалось, что она слышит, как они проходят мимо двери. Ей нужно было убедиться. Она немного высунулась в проем, чтобы взглянуть украдкой, и обнаружила, что один из них смотрит прямо на нее. Его лицо было в рваных полосах, оно огрубело там, где он сдирал с себя кожу. Но в его глазах была не ненависть, а скорее тоска, они были полны усталой грусти, более глубокой, чем она могла себе представить.

Даже не успев подумать, она потянулась обеими руками, схватила его за голову, повернула ее, рванула на себя. Он закричал, но плоть порвалась. Кости шеи затрещали, когда позвоночник не выдержал, и внезапно у нее в руках оказалась человеческая голова. Глаза смотрели прямо на нее, печаль превратилась в неприкрытый ужас. Рот продолжал двигаться, но у него больше не было ни глотки, ни гортани, чтобы закричать.

— Тьфу! — плюнула Лора и кинула голову в темный угол комнаты. Из коридора вошло тело немертвого, напрочь потерявшее координацию. Это были просто мускулы, дергавшиеся без всякой цели. Вина и отвращение переполняли ее, и она подумала, что ее сейчас вырвет. Она посмотрела в темный угол, задаваясь вопросом, не шевелится ли еще голова. И насколько это больно: лишиться головы, но не умереть при этом?

Потом она вспомнила немертвых, которые издевались над ней на крыше домика Фаррела Мортона. Она вспомнила того, который напал на нее с лопатой, и того, который стоял у нее под окном и заставил Диану порезать себя в хлам. И тогда чувство вины мгновенно улетучилось.

Безголовое тело все еще жило. Довольно скоро оно натолкнулось на стену и принялось биться о нее, разрушаясь по кускам, долбя плечом стену, будто желая пройти сквозь нее.

Остальные немертвые повернулись, чтобы посмотреть. Они неорганизованно столпились в коридоре с оружием наготове, но оно не было направлено на нее. Они пошагали дальше, даже не подозревая, что она была в комнате, — если бы она не высунулась, они все прошли бы мимо нее. В темноте коридора нельзя было сказать наверняка, но ей показалось, что они были удивлены.

Вилы, которые держало безголовое тело, со звоном грохнулись на пол. Лора подхватила их обеими руками и прикинула их вес. Они были тяжелыми и несбалансированными, металлические зубья низко качнулись у самого пола, когда она попыталась поднять их. Это было смехотворное оружие, да еще такое, которым ее никогда не учили пользоваться.

Она выбросила их. Они звякнули, ударившись об пол И тогда она вытащила «глок».

Толпа немертвых отступила назад. Прочь от нее. Это было хорошо. Некоторые из них подняли руки, но оружия не бросили.

Она направила пистолет на одного, потом на другого. Она заставила их задрожать. Они не могли знать, сколько выстрелов у нее осталось. Она шагнула наружу, в коридор, не выпуская их из прицела. Она застрелит первого, кто шевельнется. Может, это напугает их настолько, что они разбегутся, словно испуганные крысы. Она в самом деле надеялась на это.