Тринадцать пуль

Рука Малверн поднялась из крови, загустевшая жидкость стекала с пальцев. Теперь было совершенно очевидно, что на костях стало больше тканей, чем прежде, — купаясь в человеческой крови, Малверн получала желаемый эффект. Она восстанавливалась, возрождалась. Ее рука потянулась к клавиатуре ноутбука и стала печатать. Знак за знаком, она набрала послание к своей гостье.

привет тебе, Лора

Потом вампирша закончила печатать, и ее рука скользнула обратно в гроб. Все было так тихо, чинно и благопристойно, что Лора почувствовала абсурдное желание ответить на вежливость и поблагодарить хозяйку за радушие и гостеприимство. Тогда Скейпгрэйс похлопал Лору по плечу, и она обернулась, задохнувшись от зрелища, которое предстало перед ней. С потолка свисала петля, раскачиваясь над простым деревянным стулом.

— Это… для меня? — пробормотала, заикаясь, она. — Чтобы… чтобы я… могла… покончить с собой и завершить обряд?

— Да, — подтвердил Хазлитт. — Я хочу, чтобы ты знала я высказывался за смертельную инъекцию. Я уже сделал одну себе. Но они и слышать не захотели.

— Твоя мать сделала именно так? — поинтересовался Скейпгрэйс. Это прозвучало почти заботливо, будто он и впрямь хотел убедиться, что все сделал правильно. — Она ведь повесилась? Эта симметрия нам бы очень понравилась.

— Да, это так. — Лора кивнула, пытаясь говорить еще более небрежно, чем он.

Ее желудок переполняла кислота, но она не хотела выдать себя. Симметрия. То, к чему каким-то образом было неравнодушно догматичное, извращенное, обсессивно-компульсивное сознание вампиров.

— Она повесилась. Когда я была совсем маленькой. Что, уже пора? — спросила она, чувствуя, как ком встает в горле. — Пора мне…

Она не смогла закончить фразу.

— Сам знаешь что.

— Мы еще не совсем закончили, — сказал Скейпгрэйс.

В комнату вошел немертвый и взобрался по стремянке, чтобы прикрепить к потолку пару толстых железных цепей. Когда он закончил, он убрал стремянку и расчистил пространство еще для двоих немертвых, которые втащили в палату большой холщовый мешок. На конце мешка были мерзкие пятна. Пока они тащили свою ношу, они ворчали и ругались, но открыто не жаловались. Время от времени они смотрели на Скейпгрэйса, будто ждали, что он схватит их и разорвет в клочья просто потехи ради.

Наконец они открыли мешок. Внутри лежало человеческое тело, большое тело, одетое в темный костюм. На руках и лице было столько крови, что Кэкстон не могла определить ни расовую принадлежность, ни пол покойника.

Нет, постойте, подумала она. Он не мертв. Тело пошевелилось, пусть и рефлекторно, это, видимо, последняя дрожь, прежде чем человек в конце концов погибнет от смертельных ранений. Немертвые приковали тело цепями за лодыжки и принялись поднимать его в воздух. Скейпгрэйс подошел к ним, чтобы помочь поднять его над гробом. Наконец тело повисло над погруженными в кровь останками Малверн, почти дотрагиваясь вытянутыми кончиками пальцев до поверхности крови.

Тело качнулось из стороны в сторону, сначала направо, потом налево. Оба, и Скейпгрэйс, и Хазлитт, не отрываясь смотрели ей в лицо, словно ждали от нее какой-то реакции. Она видала виды и похуже, хотелось сказать им. Она соскребала с асфальта королев школьных балов. Но потом она поняла, почему они хотели, чтобы она увидела именно это тело.

На лацкане у него был маленький значок, звезда в круге. Значок специального представителя Службы судебных исполнителей США.

53

— Аркли, — простонала она. — О господи, это Аркли. Вы убили его.

Она знала, что он мертв, уже смирилась с этим, и вот оно — доказательство. Слезы брызнули у нее из глаз, закапали на рубашку.

— О, в нем еще полно жизни, — заявил Скейпгрэйс. — Хорошо, если бы это было так.

Немертвые отпрянули от гроба, и Лора все поняла. Когда они напали на ее дом, Скейпгрэйс приказал им захватить обоих копов живыми. Кэкстон — чтобы сделать ее вампиром, а Аркли — для того, чтобы Скейпгрэйс мог пытать его до смерти за то, что он сделал с Райсом, Конгрейвом, Лэрсом и Малверн и всеми вампирами, до которых он смог добраться. Хазлитт дотронулся до горла федерала.

— У него есть пульс. Прерывистый, но достаточно сильный. И он точно дышит. Впрочем, он без сознания.

Скейпгрэйс улыбнулся.

— Так давайте разбудим его.

Он шагнул под висящее тело и взялся за левую руку Аркли, потом поднес ее к своему рту и одним быстрым движением откусил четыре пальца.

Свежая кровь хлынула из ран, смешиваясь с кровью в гробу. Глаза Аркли распахнулись, и звук, похожий на кошачье мяуканье, вырвался из его груди. Он вздохнул с ужасным хрипом. Ясно, что-то было сломано у него внутри. Он приоткрыл рот, пытаясь что-то сказать.

Скейпгрэйс выплюнул откушенные пальцы в гроб Малверн. Они бесследно канули в крови.

— Что такое, маршал? Скажите нам.

— Соп, — прохрипел Аркли.

Это прозвучало так, словно два листка бумаги потерли друг о друга.

— Осоп.

— Особый представитель, — повторила за него Кэкстон.

Подобие мрачной улыбки, да, улыбки, появилось на лице федерала.

— Кэкс… — хрипел Аркли. — Кэкс… ты… Колени…

Он сделал еще один хриплый вздох.

— Надо…

Казалось, он не может закончить свою мысль.

Скейпгрэйсу это совсем не понравилось. Он потянулся ко второй руке Аркли.

— Есть еще что-нибудь сказать? — спросил он. — Какое-нибудь последнее слово для твоей подружки? Ты подставил ее, старик. Она умрет, ты умрешь. Все умрут. Ты всех подставил. Может, ты хочешь сказать, что виноват? Давай. Прошепчи ей это на ушко. Мы все терпеливо подождем, пока ты обдумаешь свои предсмертные слова.

Кэкстон нагнулась ближе над краем гроба. Ее рубашка запачкалась в крови.

— Джеймсон, — прошептала она.

Она никогда прежде не называла его по имени, и оно странно прозвучало в ее «исполнении».

— Прошу, не извиняйтесь.

— Колени, — сказал ей федерал.

Это было не то, что она от него ожидала.

— Встань перед ней на колени.

Она ужаснулась его словам, самой его идее. Она смотрела в его глаза, желая, чтобы он узнал, как она зла, что он подчинился вот так просто, что он хотел, чтобы она покорно приняла свою судьбу. Но его глаза говорили другое. В морщинках у его глаз читался намек на вызов.

Он никогда не ошибался прежде. Лора упала на колени и нагнула голову, словно молясь в церкви. Впрочем, она прекрасно знала, что молитва ее не спасет.

Внизу, возле своих коленей, она заметила что-то… спрятанное практически в полной темноте под гробом. Она увидела угловатые тени козел, а между ними нечто, прикрепленное к дну гроба крест-накрест серебристым скотчем. Она глянула снова и наконец поняла. Это был пистолет. 23-й «глок».

Должно быть, Аркли подложил его сюда раньше. Наверное, той самой ночью, когда Райс со Скейпгрэйсом пришли за Малверн и он пригрозил вырвать ей сердце. Должно быть, он планировал это точно так же, как планировал всевозможные случайности. Вот как надо бороться с вампирами — никогда нельзя позволить им наваливаться на тебя.

Она посмотрела Аркли в лицо. Оно ничего не выражало. Она снова взглянула на пистолет, зная: в нем тринадцать пуль. Лора подняла голову и осмотрела комнату.

— Скейпгрэйс, — позвала она вампира.

Тот шагнул ближе. Он был не далее чем в пяти футах.

— Хмм?

— Лови! — сказала она и швырнула в воздух череп.

В тот же самый миг тишина раскололась высоким неземным воплем. Скейпгрэйс схватил его, белые руки взмыли вверх и вытянулись.

Лора рванула «глок» из-под днища гроба. Она загнала патрон в ствол и увидела, как расширяются красные глаза вампира. Умом он уже понял, что происходит, но руки все еще тянулись за черепом. Он поймал его и, не думая, раздавил бледными пальцами. Фрагменты желтой кости и комья земли, пронизанной червями, посыпались на его рубашку. Крик прекратился.

Кэкстон прижала ствол пистолета к его груди и выстрелила. Он упал на спину, треснувшись головой о бетонный под. Его глаза забегали, стараясь сфокусироваться на ней.