Тринадцать пуль

Свеча, которой Райс освещал подвал, почти сгорела к тому времени, как Лора закончила приготовления. Чтобы зажечь самодельный фитиль, потребовалась секунда. Ярко-оранжевые языки огня охватили стенки банки. Бумага почернела и быстро превратилась в пепел, но у Лоры впереди было еще много работы, поэтому она все запихивала и запихивала бумагу внутрь. Потом она бросила в банку сердце.

Она думала, что ей придется поддерживать огонь несколько часов, чтобы сжечь влажное сердце. Мышечная ткань, особенно сердечная, с трудом поддавалась горению. Но к вампирскому сердцу это не относилось. Оно с таким же успехом могло быть сделано из парафина: оно моментально вспыхнуло, занялось синим пламенем, таким жарким, что стеклянная банка раскололась и пламя выстрелило в самый потолок.

Череп Райса всплыл на поверхность, распахнув челюсть в крике, который Кэкстон отчетливо слышала, протяжный, исполненный ужаса вопль. Вопль твари, горящей заживо, но не способной откатиться или убежать от огня.

Ну вот и все. Лора рассчитывала — или надеялась — на нечто более драматическое. Впрочем, через несколько секунд череп утонул в вязкой мути, упокоившись снова. Крик в голове смолк, но осталось что-то вроде одинокой ноты. Она так и не исчезала до конца, но ее поглотил шум в Лориной голове.

— Не жалей его, — сказал ей Аркли.

Она прокашлялась, пробуя голос.

— Не жалею. Этот сукин сын изнасиловал меня. Даже сейчас он внутри меня. Я рада, что он смог почувствовать это.

Лора опустилась на колени возле горевшего сердца и смотрела, как оно сморщивается и распадается на куски. Когда не осталось ничего, кроме оранжевых углей, и крик стих, она подобрала тлеющий кусок сердца свернутым обрывком бумаги и кинула его в гроб. Разжиженная плоть внутри вспыхнула, как шаровая молния, и веселые змейки огня побежали по деревянной отделке гроба.

— Что думаешь делать дальше? — спросил ее Аркли.

— Поднимусь наверх, — ответила она, потому что теперь это было так просто.

Но перед этим она остановилась, чтобы отыскать свою «беретту». И та легко и очень ловко легла в ее руку.

42

Двое немертвых стояли возле двери в подвал. Они несли гроб, простой деревянный ящик, в котором когда-то лежали инструменты, вот только размерами он был как раз в рост человека. Гроб этот предназначался для Кэкстон, для ее возрождения вампиршей. Смастерили они его, когда она спала.

На одном из немертвых был хромированный кайзеровский шлем. Четырьмя днями раньше он еще был байкером, массивным крутым парнем, не равнодушным к коже и лубрикантам. Райс добрался до него, когда тот остановился у телефона-автомата. Кто теперь вспомнит, кому он собирался позвонить.

— Больше тянуть нельзя, — сказал он высоким и пронзительным голосом.

Он потер свои костлявые руки, так что высохшая плоть хлопьями полетела с них.

— Солнце почти взошло.

Вторая немертвая покачала лишенной плоти головой.

— Солнце. Наверное, я никогда больше не увижу его. Я бы любые деньги отдала, только чтобы увидеть солнце, но теперь… Господи. Кто я? В кого он меня превратил? — сокрушалась она.

Ее голос звучал потерянно и не на шутку испуганно. Райс нашел ее, когда она перед рассветом совершала пробежку по пустынной сельской дороге, все еще покрытой ночным туманом. Она попыталась убежать, но Райс был быстрее.

— Это… это ад. Я в аду, наверное.

— Не торопись с выводами, — сказал ей байкер. — В этом есть и положительные моменты.

Немертвая повернулась, чтобы взглянуть на собеседника.

— Хорошие стороны? Провести остаток дней как немертвая уродина без лица, это, по-твоему, хорошие стороны? Я не могу есть, не могу спать. Мое тело разваливается у меня на глазах, в буквальном смысле разлагаясь от соприкосновения с воздухом. И что тут, черт возьми, хорошего?

— Ну, — ответил он ей, — больше недели это не продлится.

Тогда Кэкстон шагнула из тени с пятифутовым железным прутом в руках. Широко размахнувшись им, она снесла безлицую голову с шеи бывшего байкера. Жилистое тело медленно рухнуло на пол.

Лора повернулась лицом к женщине. Немертвая попятилась от нее, вытянув в мольбе руки. Еще миг — и она оказалась недосягаемой, и тяжелый прут в лучшем случае можно было только метнуть. Кэкстон кинула им в нее и вздрогнула, когда тот грохнулся со стуком на цементный пол, вблизи от цели.

Немертвая развернулась и бросилась прочь на подгибающихся ногах. Кэкстон кинулась за ней и с легкостью поймала. Она схватила женщину за руку, оторвала ее и швырнула в дальний угол. Вторая рука оторвалась, стоило только потянуть за нее.

Немертвая заходилась в крике. Наконец она рухнула на пол. Кэкстон пинала ее ногами до тех пор, пока крик не прекратился.

Она остановилась на секунду, чтобы перевести дыхание. Она стояла одна посреди темного завода. Вампир был мертв.

— Тебе еще нужно выбраться отсюда живой, — сказал ей Аркли.

Она остановилась, глядя на него. Он был рядом, вот в чем все дело.

— Весь этот шум привлечет сюда остальных.

Она кивнула, соглашаясь с ним. Она проверила «беретту». Оставалось три пули. А по заводу все еще бродили как минимум тринадцать немертвых. Сражаться со всеми одновременно она не могла Больше чем одного-двух сразу ей не одолеть. Ей удалось справиться с байкером и легкоатлеткой только за счет эффекта неожиданности. Руки тряслись от ужаса и напряжения. Ей и прут-то железный нелегко будет поднять.

Ну ладно, подумала она, не можешь сражаться — беги. Проблема в том, что она не знала, в каком направлении ей бежать. Костер, горевший прошлой ночью, погас, и завод был погружен в полную темноту. На заводе должен был быть выход, дверь, ведущая в день, но Лора понятия не имела, где ее искать.

— Если не можешь определиться, иди к ближайшему заметному объекту. Это, по крайней мере, поможет тебе сориентироваться, — сказал ей Аркли.

Лора повернулась и пошла в глубь завода, к ковшу и доменной печи. Солнце слегка тронуло светом высокие окна, и Лора уже могла различать отдельные детали. Она видела достаточно хорошо, чтобы не спотыкаться о груды мусора и загромождавшие пол формы, доходившие ей до середины икры.

Она видела рваные лица, словно плывущие в сумраке, тела, проскальзывающие мимо нее в темноте. Чувствовала костяные руки, тянущиеся к ней. Одна из них коснулась ее бока, разрушающиеся мышцы руки немертвого сомкнулись на ткани ее рубашки. Лора резко выбросила локоть вперед, рука отлетела прочь, и тут же последовал пронзительный вопль.

Впереди нее показались красные останки того, что было лицом, и она подняла «беретту» и выстрелила в немертвого, который попытался схватить ее. Немертвый взорвался, разлетевшись на куски, а у нее осталось только две пули. Лора нагнулась, уходя от атаки другого немертвого, обегая горн сбоку. Впереди она заметила пару раскачивающихся дверей. Тонкая полоска синеватого света просачивалась между ними. Лора кинулась к дверям, вытянув руки, чтобы с разбега толкнуть их. Двери со скрипом распахнулись, и Лора вырвалась во внутренний двор, огороженный с двух сторон высокими кирпичными стенами. Желтая трава повсюду вылезала из земли. Лора увидела рабочие станки и старые стойки для инструментария, но выхода здесь не было. Она оказалась в ловушке.

Но над головой было голубое небо. По крайней мере, она была снаружи. Она почувствовала запах преющего навоза, присущий Кеннет-сквер, и поняла, что помощь находится близко от нее. Юго-восточный район Пенсильвании был довольно хорошо развит. Если только ей удастся выбраться с внутреннего двора, она будет свободна.

Но выхода не было. Никакого. Здесь был тупик. Стены со всех сторон были крепкими, без проломов. И слишком высокие, чтобы их можно было перелезть.

Двойные двери затрещали, и один немертвый высунул на воздух свою костистую голову. Лора подняла пистолет, и тот нырнул обратно.

— Аркли, — спросила она, — что мне делать?

Он не ответил. Наверное, у него идеи были не лучше, чем у нее. У нее оставалось два патрона, а преследовали ее примерно десять-двенадцать немертвых. Времени не было.