Страница 23 из 34
– Федька!
– Держись, держись. Я сейчас, – донесся торопливый, взволнованный Федькин голос откуда-то совсем близко.
Андрюшка скосил глаза. Оказывается, Федька вот он, рядом, уже подбирается к ветке, на которой висит Андрюшка.
– Держись, держись… – умоляюще шепчет Федька уже над самым ухом. – Еще чуток… Я укреплюсь как следует…
Андрюшка чувствует, как последние силы уходят из пальцев. Они одеревенели и вот-вот разогнутся. «Что же Федька? – в ужасе думает Андрюшка. – Почему так долго копается? Ведь полечу сейчас». Он не видит, как напряженно вздулись Федькины мышцы, как его рука тянется к нему, хватает за ворот пиджачка.
– Подтягивайся, – слышит Андрюшка. – Подтягивайся и ложись животом на ветку…
Да, если бы не Федька, дорого бы обошелся Андрюшке тот день. А сейчас идет он к Федьке, как к совсем чужому человеку. Вот и его дом. Только почему он такой старый и низенький? Крыша прогнила и во многих местах провалилась, окошки маленькие и грязные. Раньше дом был вроде и повыше и поновей. «Чего это они не починят крышу?» – подумал Андрюшка, открывая калитку.
Во дворе пусто. Все заросло травой. Только от калитки к дому ведет узкая дорожка. Андрюшка нерешительно постучал в дверь. Никто не отозвался. Может, дверь заперта? Но нет, даже немного приоткрыта. Андрюшка, больше не раздумывая, вошел в избу. Он ожидал увидеть прежнюю обстановку: половички, занавески, вышивки на тумбочках, комоде, шифоньере. А увидел полупустую, мрачную и грязную избу. В кухне – стол, скамья да печка. В горнице тоже стол да кровать, застланная дерюжкой. За столом, положив голову на руки, не то спал, не то сидел задумавшись Федька.
– Здорово, Сыч, – тихо произнес Андрюшка.
Сыч медленно поднял голову. Лицо его было в кровоподтеках, опухшее, а глаза покраснели от слез. Ни удивления, ни радости не мелькнуло в них при виде неожиданно появившегося Шустова. Андрюшка растерянно остановился: вид у Сыча был просто жуткий.
– Что с тобой, Сыч? Кто это тебя так?
Сыч поморщился.
– Подрались. Вчера…
– Вчера подрались, а сегодня плачешь, – улыбнулся Андрюшка.
Сыч хотел ответить, но губы его задрожали, а на глазах выступили слезы. Андрюшке стало не по себе. Если Сыч плачет – дело, видать, серьезное.
– Сильно больно? Да?..
Сыч поднял глаза и тихим, дрогнувшим голосом выдавил:
– Мой папка помер…
– Папка?! Как помер – совсем? – испуганно воскликнул Андрюшка.
– Конечно, совсем. Сейчас приезжали – сказали… В какой-то канаве нашли… От водки…
Андрюшка был потрясен. Как Сыч теперь жить будет? Ведь один остался на свете. То, ради чего Андрюшка шел сюда, совершенно вылетело из головы. Сидит, молчит и смотрит на Сыча, а тот будто заснул. Да только кто спит с открытыми глазами! Но вот Сыч глубоко вздохнул, проговорил:
– Жалко батю… Бил крепко, а жалко… Он ведь сам по себе хороший, с горя таким стал…
Взглянул на Андрюшку, а в больших серых глазах такая тоска…
– Ты, Сыч, сильно не переживай. У нас ведь и без родителей не пропадешь. В детдоме жить будешь. Там хорошо. Я заходил раз к знакомому пацану, видел…
Сыч медленно покачал головой.
– Я в детдом не пойду. У меня дядя есть. Дядя Боря. Он ракетчик. Хочет к нам, то есть ко мне… Ну, в наш дом приехать… Я письмо вчера от него получил… И фотографию.
Андрюшка подскочил.
– Ну вот! Еще лучше получается. Дай-ка карточку посмотреть.
Сыч исподлобья взглянул на Андрюшку: «А вдруг и этот начнет насмехаться?» Но потом достал из кармана письмо и фотографию, нерешительно протянул Андрюшке.
Дядя Боря Андрюшке понравился. Письмо прочел внимательно, повернулся к Сычу.
– Ответ написал?
– Нет.
Андрюшка предложил сейчас же ответить, сообщить, что умер отец, и попросить дядю Борю ехать побыстрее. Сыч ожил, разыскал листок бумаги, сел за стол. Андрюшка дал ему авторучку. За полчаса они вдвоем написали хоть и грустное, но довольно подробное письмо. Конверта у Сыча, конечно, не оказалось, и ребята отправились на почту, которая была недалеко от Андрюшкиного дома. По дороге Андрюшка рассказал Сычу о «Веселом керогазе», о Тимке, который не испугался горячей воды и устранил аварию, а главное, о мотоцикле, подаренном Агнией Петровной. Сыч заинтересовался Андрюшкиным рассказом, однако в то, что ребятам подарили мотоцикл, пусть даже поломанный, не поверил. Поэтому, запечатав письмо и бросив его в почтовый ящик, Андрюшка повел Сыча в «Веселый керогаз» показать машину.
Работа в мастерской шла полным ходом. Было оживленно и шумно. Стучали молотки, гремело железо, валил удушливый дым из-под раскаленных паяльников. Сыч остановился: он представлял, что «Веселый керогаз» – это грязная запущенная сараюшка, в которой торчат двое-трое ребят и чинят от скуки ведра и кастрюли. Оказалось все совершенно иным. Ему было удивительно, что на окнах висели шторки, а на подоконниках алели кустистые герани, что в мастерской полно ребят и все они не просто заняты, а увлечены своими делами. Сыч внимательно оглядел верстаки с новыми поблескивающими тисками, полки-клеточки, которые протянулись во всю длину и высоту стены. В клеточках стояли чайники, электрические утюги, кастрюли, электродуховки, плитки и даже лежал самовар. А на каждой вещи прикреплена проволочкой бумажка с фамилией владельца.
– Это, – пояснил Андрюшка, – готовая продукция.
«Ого! – качнул головой Сыч. – Будто все сговорились ломать и нести сюда вещи на починку. Уж больно много!» Но, конечно, никто специально не ломал ни посуды, ни электроприборов. Просто нашлось где ремонтировать, вот люди и понесли их в «Веселый керогаз». Несли теперь уже чуть ли не со всего квартала.
Подошла Светка с толстой тетрадью в руках. «Журнал работы», – как называла эту тетрадь Светка. Туда она записывала, кому и что отремонтировал «Веселый керогаз». Сыч еле узнал Светку, так она изменилась за два года.
– А ты чего пришел сюда? – свысока глянула она на Сыча. – Как клиент или просто посмотреть?
Сыч растерялся, промычал что-то неопределенное. Светка оглядела его критически и важно произнесла:
– Вообще-то сюда посторонним вход запрещен, – и пошла гордой начальнической походкой. Сыч смущенно улыбнулся:
– В самом деле нельзя?
Андрюшка захохотал.
– Да брось ты! Она у нас такая. Сама себя в начальники назначила и теперь командует. Идем в ту комнату.
И тут Сыч увидел мотоцикл. Самый настоящий «ИЖ». Приземистый, руль, как рога. У мотоцикла возились измазанные маслом Тимка и Алька. У Тимки одна рука была забинтована.
– А, Сыч, – произнес он. – Здорово. Ты как попал сюда?
– Да вот Андрюшка привел…
Тимка пододвинул табуретку.
– Садись. А мы вот решили пока разобрать машину, посмотреть что и как. Если сумеем исправить, тогда покатаемся. – И Андрюшке: – Гляди, я уже инструкцию нашел и книжку. По ним отремонтируем и соберем.
Будто на другую планету попал Сыч. Здесь все не то: не те заботы, не те разговоры, да и ребята совсем другие. Когда приятели Сыча собирались вместе, разговор у них шел лишь о деньгах, о предстоящем или законченном «деле», о развлечениях. Трудно представить Генку и Жмыря с молотками и ключами в руках. А ведь, пожалуй, интересно повозиться с мотоциклом. Видал, как Тимка орудует! И Андрюшка, и этот головастый с большими ушами – Алька.
Смотрел, смотрел Сыч на ребят, не вытерпел, взялся помогать.
Пришел Фаддеич, достал трубку, закурил, помолчал:
– А кто из вас мотор ладить может?
Ребята приостановили работу, обернулись к Фаддеичу.
– Никто, – сказал Тимка.
Фаддеич крякнул, недовольно запыхал трубкой.
– Нехорошо. Машина – не забава. Она умелые руки любит. Сломать машину каждый сможет.
Ребята смущенно переглянулись, а Тимка бодро заявил:
– У нас книга есть про мотор. Научимся.
– Вишь ты, шустрый какой: «Научимся!»
Встал, подошел к мотоциклу, не торопясь и очень внимательно остукал его.
– Мотор еще послужит, коли руки приложить… Ну-ка, парень, дай ключи, – обратился он к Андрюшке.