Страница 46 из 47
Брюса с Бетти. Но в действительности меня это тогда не волновало, как не волнует и сейчас, я не считала, что это так важно, если все будет звучать так или иначе. Я была больше поглощена мыслями о своих детях. Раймонд впрямую не сказал в своем выступлении, что Брюс умер дома, но он намекнул на это. Однако когда пресса докопалась до правды, то получилось так, словно Раймонд солгал. А если он лжет, то с какой целью? Со всех сторон стали появляться всевозможные дичайшие теории в слухи.
Результаты вскрытия не уменьшили, а скорее, напротив, увеличили количество кривотолков, касающихся смерти Брюса. Следы то ли от каннабиса, то ли от марихуаны были обнаружены в желудке Брюса. Газеты немедленно разнесли по городу мысль о том, что Брюс был наркоманом и принимал наркотики с тем, чтобы помочь себе достичь таких экстраординарных результатов. В действительности все медицинские свидетельства, представленные сотрудникам, ведшим расследование причин смерти Брюса, говорили о том, что невозможно, чтобы каннабис, являющийся практически очень слабым наркотиком, мог стать причиной смерти. Один из врачей сказал, что применение Брюсом каннабиса равносильно тому, что он пил крепкий чай.
Огромные усилия были направлены на то, чтобы пролить свет на причины смерти Брюса. Врач из гонконгской правительственной лаборатории обследовал желудок Брюса и все его внутренние органы и ткани, после чего [образцы] были отосланы в Австралию и Новую Зеландию. В результате чего были отвергнуты предположения о возможности отравления или о чем-либо еще в этом роде. За исключением еле заметных остатков каннабиса единственным [инородным] веществом, найденным в желудке Брюса и других внутренних органах, был эквиагезик. Я сама заявила о том, что впервые услышала, что Брюс принимал каннабис после того злополучного дня – 10 мая. И я считаю, что, принимая во внимание его огромную заботу о своем теле и то огромное количество работы, которую он производил, вряд ли он часто принимал его, скорее всего, от случая к случаю и в малых дозах. В действительности врач сказал Брюсу, что небольшие дозы каннабиса не причинят ему вреда.
Доктор Р. Р. Лицет из госпиталя [Королевы Елизаветы] сразу же отверг мысль о [зловещем] каннабисе.
Его мнение было следующим: организм Брюса был, скорее всего, сверхчувствителен к одному или более компонентам, содержащимся в таблетке эквиагезика. Некоторые люди, например, имеют аллергию к пенициллину и, предполагая, что Брюс в результате каких-то загадочных химических процессов не имел аллергии к эквиагезику, но в то же время был сверхчувствителен к нему, др. Лицет обследовал череп Брюса, но не обнаружил никаких повреждений. Мозг Брюса, однако, был [разбухшим, словно губка]. Он весил 1,575 граммов вместо обычных 1,400 граммов. Но смерть не была следствием кровоизлияния, так как ни один сосуд мозга не был ни разрушен, ни блокирован. Др. Лицет сказал, что отек (разбухание) мозга может длиться полминуты, а может развиваться и в течение 12 часов, в случае с Брюсом все это произошло очень быстро.
Прокурор, конечно, с жадностью накинулся на идею, которая предполагала, что каннабис стал возможной причиной возникновения отека мозга. Я представила на рассмотрение рапорт др. Иры Франк из университета в Калифорнии, которая категорически заявляла, что история не знает ни одного случая, чтобы кто-нибудь умер от каннабиса, хотя им пользуется общество уже несколько тысяч лет. Наркотик, совершенно определенно, не смертелен. Другие врачи, изучив данные доклада и результаты вскрытия, согласились с этим.
Теория каннабиса была окончательно развенчана профессором Р.Д. Тьером, профессором фармакологии университета в Лондоне, одного из лучших экспертов в этой области. Он изучил 90 000 вскрытий, в результате чего заключил, что мысль о том, что каннабис может вызвать смерть, [иррациональна]. Он решил, что опухоль (отек) мозга был вызван сверхчувствительностью либо к мепробамату, либо к аспирину, либо к комбинации этих двух веществ, входящих в состав эквиагезика. Как бы необычно это ни казалось, и как бы ни редки были такие случаи, это было единственно возможное решение.
Это мнение было принято жюри, изучавшим причины смерти и ведшим расследование, – несчастный случай.
После вердикта журналисты, как обычно бросились ко мне, желая узнать, удовлетворена ли я таким решением? На это я могла лишь ответить: [Разве это что-нибудь меняет?] Единственное, что по-настоящему имело значение, это лишь то, что Брюс был мертв.
Похороны Брюса были проведены дважды – первый раз в Гонконге, а затем в Сиэтле, где его тело предали земле. Первая церемония была проведена для его друзей и поклонников, вторая была более интимной. Я решила, что Брюсу, возможно, понравилось бы быть одетым в китайский костюм, в котором он снимался в [Острове Дракона], он любил его и часто надевал, потому что чувствовал себя в нем очень уютно. Для похорон я арендовала помещение похоронного бюро в Каулуне. Оно было убрано в белые ткани, белый цвет у китайцев считается погребальным. Вначале здесь не было гроба, но каждый входящий в комнату направлялся к возвышению, напоминающему алтарь, на котором был помещен портрет Брюса. Весь алтарь был убран лентами и цветами, также и китайский стяг, на котором было написано – [Звезда, угасшая в пучине искусства]. Три пахучие палочки и две свечи были зажжены перед его портретом. После того, как каждый вошедший делал три поклона, он или она проходили за алтарь и там садились.
Когда прибыли Брендон и Шэннон, их одели в белые, сделанные из джута обрядовые накидки, и мы сели на специальные подстилки, положенные на пол. Вокруг нас были в основном друзья и родственники Брюса, включая его брата Питера. Китайский оркестр играл традиционную похоронную китайскую песню, которая звучит как [Аулд Лэнг Син]. Многие из известных звезд и авторитетных людей кинобизнеса присутствовали на похоронах. На улицах давка была ужасная, и я вспомнила хроникальный фильм, в котором были запечатлены похороны Валентине; здесь было около тридцати тысяч человек. Со временем гроб Брюса был внесен в комнату и установлен рядом с алтарем, теперь люди могли, проходя мимо гроба, взглянуть на Брюса в последний раз. Тело его было закрыто стеклянным футляром, чтобы никто не мог дотронуться до него.
Я решила похоронить его в Сиэтле. Я знала, что он предпочел бы тишину и спокойствие Сиэтла, где часто идет легкий свежий дождик, так любимый им, и где вокруг озера, горы и леса.
Меня также убедило в том и то, что политическое будущее Гонконга неопределенно, и я решила, что, возможно, наступит день, когда я не смогу попасть на его могилу.
К несчастью, во время перелета гроб был поврежден. Каким-то образом в него проникла влага, так как по прибытию в Сиэтл они обнаружили, что краска с синего костюма окрасила белый шелк, которым были обиты стенки гроба, поэтому пришлось ткань заменить. Конечно, в соответствии с китайским повернем, это означало, что даже после погребения он не обретет покой. Похороны в Сиэтле прошли намного тише и спокойнее. Собралось около двухсот друзей и родственников. Музыка была не традиционной, но состояла из сменяющих друг друга песен, которые любил Брюс, включая песню [И когда я умру]. Гроб был окрашен белыми, желтыми и красными цветами, которые были уложены в виде символа Инь-Янь. Гроб несли Стив Мак Квин, Джим Кобэрн, Дэн Иносанто, Таки Кумир, Петер Чин, брат Брюса Роберт.
Брюс был похоронен на кладбище [Лейк Вью], находящемся на берегу озера Вашингтон, которое он очень хорошо знал и любил. Я сказала, что Брюс воспринимал смерть человека следующим образом: [Душа человека – это эмбрион в теле человека. Ночь смерти человека – это день его пробуждения. Душа начинает свою жизнь]. Я добавила к этому, что в день нашего пробуждения мы снова встретимся с ним.
Тэд Эшли с огромным сожалением говорил о том, что мог он еще совершить – о великом будущем, которое по праву принадлежало Брюсу.
В заключение, стоя на краю могилы, Джеймс Кобэрн сказал последние слова: "Прощай, брат, это большая честь для нас, что мы жили с тобой в одно время. Как друг, как учитель, ты очень много дал мне, ты научил меня наилучшим образом проявлять данные мне природой мои физические, духовные и психологические качества. Спасибо тебе. Пусть ничто не тревожит твою душу". После этого он бросил белые перчатки, в которые были все те, кто нес гроб, в открытую могилу, и все остальные сделали то же самое.