Страница 19 из 47
Глава 6
[Зеленому шершню] было предназначено стать одним из наиболее незабываемых телешоу. О нем можно рассказывать долго и много. До того, как фильм был продемонстрирован зрителям, стало ясно, что если кто-нибудь или что-нибудь имеет шанс завлечь зрителя, так это
Брюс и искусство про кунг-фу. Брюс в процессе подготовки к съемкам несколько раз выступал перед зрителями, он произвел на всех ошеломляющее впечатление. Один критик даже написал следующее: [Я могу сказать продюсерам [Зеленого шершня], что им нужно сделать, чтобы улучшить их шоу – позволить Като написать свой собственный диалог. Он ярок и обладает хорошим чувством юмора].
Фактически, шоу состояло из 30 эпизодов, и его показали в сезоне 66-67 годов. Брюс позже говорил, что он думал, что серии были сделаны излишне прямолинейно и вряд ли могли увлечь взрослую часть аудитории отдаленным напоминанием серии о Джеймсе Бонде.
Брит Рейд и Като имели всегда не более получаса на то, чтобы расправиться с негодяями. В сериях было слишком мало времени и слишком много различных персонажей, поэтому большая часть времени на экране царила полнейшая неразбериха. И хотя взрослые посчитали историю слишком надуманной и искусственной, дети полюбили Брюса. Даже наиболее злые критики отмечали сенсационность кунг-фу в исполнении Брюса.
Один критик писал: [Те, кто наблюдал его, поняли, что если он и Кассиус Клей оказались бы в одной комнате, то при заключении пари, ставить на Клея было бы совершенно бессмысленно]. Все были ошеломлены высочайшей скоростью движений Брюса – он наносил удары с такой скоростью… В действительности, Брюсу пришлось объяснять журналистам, что он был вынужден замедлять свои удары, с тем, чтобы камера могла схватить его движения. В начале это было смехотворно, объяснял он – [Все, что вы могли увидеть, так это только то, что люди, находящиеся передо мной, начинали падать] [Даже когда я стал двигаться медленнее, камера показывала лишь смазанное движение].
Он сказал одному журналисту: [Одной из основных характеристик должна быть скорость в драке и простота в те моменты, когда Като убирает своих врагов].
Брюс, я должна сделать на этом акцент еще раз, был, прежде всего, шоуменом – прекрасно разбирался в шоу-бизнесе и знал, как выгоднее себя показать, но в данном случае существовал лимит, в рамках которого он мог демонстрировать свое искусство.
Китайские фильмы, например гонконгской кинокомпании [Ран Ран Шоу] имели тенденцию показывать массовые, продолжительные битвы для достижения максимального эффекта от проявления чувства жестокости при обильном кровопролитии. Брюс же, напротив, настаивал на том, что аудитория будет больше поражена и захвачена, когда увидит внезапный, несущий смерть удар и сокрушающее все на своем пути кунг-фу. Пытаясь лучше выразить себя, Брюс позволил себе сделать некоторые моменты более поэтическими, театральными – вот почему зрители увидели его, исполняющим удары ногами в прыжке, которые он никогда не использовал в серьезных спаррингах.
Другой журналист писал: [Целью кунг-фу является отправление противника в ближайший госпиталь за возможно короткое время схватки, т.е. то, что Ли называет максимум боли за счет минимума движений. Для этого подходит все: удары коленом, и локтем, и пальцами по глазам, и ногой в зубы]. Тот же журналист, я думаю, уловил существенную черту многообразного характера Брюса, когда писал: Когда он не играет Като с холодными глазами, то он по своей натуре все равно сходен с ним.
Он непрестанно балагурит, демонстрируя ошеломляющие по координации и по скорости исполнения удары и движения, храбро бросаясь в пучину языка, который он осваивает. Ли говорит: Семьсот миллионов китайцев не могут быть Вошом]. [Я не пью и не курю, но зато жую резинку].
Когда кто-нибудь смел в суждениях как Брюс, то вполне естественно, что споры будут преследовать его по пятам. [99 процентов системы самозащиты, существующей на Востоке – не что иное, как абсурд, – говорил он репортерам. Это разукрашенный джаз. Он хорошо смотрится, но не срабатывает. Если пятидесятикилограммовая женщина будет атакована девяностокилограммовым мужчиной, то единственное, что она в состоянии сделать, так это ударить как можно сильнее в одну из трех следующих точек: глаза, пах, голень. Это будет достаточно для того, чтобы мужчина на время потерял равновесие, но после этого ей лучше всего будет бежать как сумасшедшей].
[Или возьмите ломание кирпичей и досок ребром ладони. Как часто, я вас спрашиваю, вам приходилось видеть, как кирпич или доска затевали с кем-нибудь драку? Это – типичная клоунада. Человеческое существо никогда не будет ждать, когда его ударят. Огромное множество учеников карате так увлечено своими криками, что они совершенно не в состоянии увидеть, что в это время делает их противник, куда уж им до того, чтобы убрать его как можно быстрее. Их инструкторы говорят: [Если твой противник делает это, то ты должен сделать то-то, затем ты должен сделать вот это, после чего, сделать то и то]. И пока вы будете вспоминать эти то и это, другой парень вас уже прикончит. Ведь, оказавшись перед выбором – ударить вашего противника ногой по голове или пальцами по глазам, вы должны будете бить по глазам]
Когда его спросили о том, какие ученики посещают его Квун, Брюс ответил [Совершенно не похожие друг на друга люди. Одни хотят просто похудеть. Другие говорят, что они хотят научиться себя защищать. Но я должен сказать, что большинство из них приходят ко мне по одной причине- тщеславие. Ведь все это очень экзотично. Они думают, что они познают Дзен и освоят медитацию. Я хочу сказать, если вы хотите заниматься чем-то красивым, вам лучше заняться модными танцами. Какая польза для боксера если он будет учиться искусству медитации? Он боец, а не монах! Во всех этих поклонах и позах излишне много ритуального. Изучать такой сорт Восточного искусства самозащиты все равно, что плавать по земле, вы можете изучить все элементы техники плавания, но если вы никогда не заходите в воду, то все это – полнейшая бессмыслица]
[Эти парни никогда не дерутся. Все, что они хотят, это разбивать трехдюймовые доски или два кирпича или еще что-нибудь в этом роде – Зачем? Ведь это не сделает их бойцами].
Такие утверждения были достаточно спорными и, естественно, многие инструкторы чувствовали сильное раздражение к Брюсу, хотя лучшие из них, такие как Джун Ри, даже не соглашаясь с ним в чем-то порой, уважали его за откровенность и честность и становились его друзьями на всю жизнь.
Когда он в своих фильмах начал использовать нанчаки, то это вызвало новую волну критики в его адрес.
Нанчаки представляют собой две палки, соединенные ремнем или веревкой, цепью, их применяют в экстремальных случаях. Их использование, конечно, запрещено в некоторых странах мира, а также в нескольких штатах Америки, даже их ношение преследуется законом. Брюс, однако, был твердо убежден в их исключительной привлекательности для зрителя, работа нанчаками добавляет в сцену драматизм. Библиотека Брюса содержала множество книг об оружии: как о современном, так и о древнем, как о Восточном, так и о Западном. Он увидел в нанчаках дополнительный шанс для остросюжетного фильма, к тому же он считал, что нанчаки будут призывать подростков к преступлению не больше чем винчестер в руках Джона Вейна.
Брюс, как и другие цветные, наделенные божьим даром люди, обладающие исключительным жаром души и демонической энергией, бесспорно, наслаждался той славой и теми льстивыми проявлениями, которые исходили со стороны его обожателей или тех людей, кто просто постоянно вьется вокруг кинозвезд. Большинство этих обожателей появилось после выхода на экран [Зеленого шершня]. Он купался в лучах пришедшей к нему известности. Перед ним открылись новые горизонты. Порой он появлялся перед публикой в черном костюме, шоферской кепке и в черной маске Като.
Все это ему очень нравилось, и все же он был уверен, что такого рода популярность является для него несущественной наградой. Действительной наградой для него было то, что он смог впервые проявить себя в достаточно высококвалифицированной работе, все же другие выгоды, пришедшие со славой, даже финансовые, были лишь верхушкой торта. Брюс никогда не был святошей. Он был экстравертом. Он не сдерживал себя надуманными ограничениями. Он жил так, словно жизнь окончится завтра. Маргарет Уолтерс сделала интересное, на мой взгляд, наблюдение. Она говорит, что та интенсивность, с которой он брался за интересующее его дело, его постоянное желание делать все только наилучшим образом, то возбужденное состояние, в котором он почти всегда пребывал, напоминало ей то, что она когда-то прочитала у великого немецкого писателя Томаса Манна. Он писал, что люди, которые расстаются с жизнью слишком рано, словно имеют внутри себя часы, которые предупреждают их о том, что им отведено немного лет, и поэтому эти люди работают очень напряженно, стараясь сделать как можно больше. В то время как люди, проживающие долгую жизнь, имеют внутри себя часы, которые говорят им, что им нет нужды особо спешить.