Пособник

Макданн стучит в дверь, ведущую в дом. Он хмурится и поворачивается к Бюралу:

— У нас с собой есть одноразовые перчатки?

— В машине, — отвечает Бюрал и трусцой бежит к машине.

— Ты ведь здесь бывал раньше, Камерон?

— Да, — отвечаю я, кашляя.

— Ясно. Покажешь нам, где тут всякие укромные закутки?

Я киваю. Бюрал возвращается с охапкой перчаток наподобие тех, что можно купить на любой станции техобслуживания. Мы все надеваем перчатки, даже я. Макданн открывает дверь, и мы входим в подсобку. В шкафах здесь ничего нет; ничего нет и на кухне.

Мы вчетвером расходимся по дому; я держусь с Макданном. Проходим через главную гостиную, заглядываем за портьеры, диваны, под столы, даже внутрь центрального камина. Потом идем наверх. Проверяем одну из дальних спален. Полицейский, осматривавший сад, направляется в дом; он видит нас в окне и разводит руками, мотая головой.

Макданн осматривает ящики дивана-кровати. Я заглядываю во встроенный шкаф, сдвигая в сторону собственное отражение в зеркале; сердце у меня готово выскочить из груди.

Шмотки. Сплошные шмотки, шляпки, несколько коробок.

Мы проходим в главную спальню. Я стараюсь не думать о том, чем мы здесь занимались, когда я был в этой комнате в последний раз. У меня в ушах снова появился этот рев, прошибает холодный пот, ощущение такое, будто я вот-вот рухну на пол. Какое-то странное, давящее чувство овладевает мной, оттого что я нахожусь здесь с инспектором, без Уильяма и Ивонны, и мы вынюхиваем интимные подробности здешней роскошной жизни.

Я заглядываю в предбанник, Макданн тем временем проверяет под кроватью, потом выглядывает на балкон. Я открываю шкаф в предбаннике. Полно всякой одежды. Отодвигаю ее в сторону, руки трясутся.

Ничего. Возвращаю зеркальную дверь на место. Иду к ванной. Берусь за ручку двери, дверь приоткрывается, в образовавшуюся щель я вижу внутри бледный пастельный свет.

— Камерон? — слышу голос Макданна из спальни.

Я отступаю, оставив дверь полуоткрытой, на ватных ногах иду к Макданну. Он смотрит из окна на подъездную дорожку. Бросает взгляд на меня, кивает:

— Машина.

Я подхожу к окну — красный «БМВ-325». Машина Ивонны.

Перед самой дорожкой «БМВ» медлит, словно бы смущенная запаркованными перед гаражом патрульной машиной и цивильным «кавалером».

Затем она останавливается поперек дорожки, блокируя выезд другим, но оставив путь к бегству для себя. Макданн смотрит с подозрением, но я чувствую облегчение. Если Энди и был здесь, то он давно уже ушел; так паркуется всегда Ивонна.

Это и в самом деле она. Слава тебе господи, это она, это она, это она. Она выходит из машины, держа в руках черный фонарь длиной фута в два, лицо нахмуренное. На ней джинсы и кожаная куртка поверх спортивной фуфайки. Она недавно подстриглась. На ее удлиненном худом лице нет косметики, выражение неприязненно-подозрительное. Выглядит она великолепно.

— Это и есть миссис Соррел? — тихо спрашивает Макданн.

— Да, — говорю я, облегченно вздыхая; у меня отлегло от сердца, и хочется плакать.

Ивонна поворачивается на шум еще одной патрульной машины, въезжающей на дорожку. Она убирает фонарь, машина останавливается, оттуда выходят двое полицейских в полной форме. Она идет к ним, кивает в сторону дома.

— Пойдем-ка послушаем, что она скажет, а? — говорит Макданн.

Мы идем мимо двери в гардероб.

— Минуточку, — говорю я.

Макданн ждет, а я захожу в предбанник и распахиваю дверь в ванную. На меня проливается бледный свет.

Ничего. Я осматриваю душевую кабину, джакузи, ванну. Ничего. Сглатываю слюну, глубоко вздыхаю и возвращаюсь к Макданну, мы вместе спускаемся по лестнице.

— Камерон! — говорит Ивонна, когда мы достигаем последней ступеньки.

Она кладет на телефонный столик газету и две картонки молока. За спиной у нее двое полицейских из второй машины. Она бросает взгляд на Макданна, затем подходит ко мне, обнимает, крепко прижимает к себе:

— У тебя все в порядке?

— В полном, — отвечаю я. — А у тебя?

— И у меня, — говорит она. — Что все это значит? В редакции кто-то сказал, что тебя арестовали за все эти убийства. — Она чуть отстраняется, одной рукой все еще обнимая меня. — А зачем здесь полиция?

Она смотрит на Макданна.

— Инспектор Макданн, — говорит он и кивает. — Добрый день, миссис Соррел.

— Здравствуйте. — Она смотрит на меня, отступает назад, но все еще продолжает держать меня за руку, изучает мое лицо. — Камерон, у тебя такой вид… — Она качает головой, прикусывает губы. Оглядывается и спрашивает: — А где Уильям?

Мы с Макданном обмениваемся взглядами.

С лестницы спускается инспектор Бюрал.

— Наверху ничего… — говорит он и замолкает, увидев Ивонну.

Она выпускает мою руку, делает еще один шаг назад и окидывает всех нас взглядом — в это время из кабинета выходит полицейский, приехавший в первой патрульной машине; я вижу, как ее взгляд падает на мои руки, затянутые в прозрачные перчатки, она смотрит на руки остальных.

Я на мгновение вижу происходящее ее глазами — молодая женщина в собственном доме в окружении стольких людей, явившихся без всякого приглашения; каждый из них в отдельности сильнее ее, к тому же никого из них она не знает, кроме одного, который вполне может оказаться серийным убийцей. Вид у нее настороженный, рассерженный, вызывающий — всё сразу. Сердце у меня наполняется жалостью.

— Ваш муж был дома, когда вы уезжали, миссис Соррел? — спрашивает Макданн успокоительно-естественным тоном.

— Да, — отвечает она, продолжая осматривать всех, ее взгляд задерживается на мне — оценивающий, вопросительный, — потом возвращается к Макданну. — Он был здесь, я уехала всего полчаса назад.

— Понятно, — говорит Макданн. — Ну что же, наверное, он выскочил куда-нибудь на минуточку, но к нам поступила информация, что здесь могут быть некоторые проблемы. И мы позволили себе…

— Его нет в саду?

— Определенно нет.

— Отсюда просто так не «выскочишь», инспектор, — говорит Ивонна. — Ближайшие магазины в десяти минутах езды, но его машина все еще здесь. — Она смотрит на полицейского, который спустился сверху. — Вы его искали — здесь, в доме?

Макданн само очарование.

— Да, миссис Соррел, искали, и приношу извинения за это вторжение, я взял на себя такую ответственность. Видите ли, мы проводим очень важное расследование, а предупреждение, которое мы получили, исходило из весьма надежного источника — в прошлом он нас не подводил. Так как дом был открыт, но, по всей видимости, пуст, а у нас были основания считать, что здесь совершено преступление, я решил, что правильно будет войти, но…

— Так вы его не нашли? — говорит Ивонна. — Вы ничего не нашли?

Внезапно она превращается в маленькую испуганную девочку. Я вижу, как она борется с этим, и люблю ее за это, хочу ее обнять, успокоить, убаюкать, но другая моя часть впадает в приступ мрачной, отчаянной ревности — ведь она так волнуется за Уильяма, а не за меня.

— Пока ничего, миссис Соррел, — говорит Макданн. — А чем он занимался, когда вы последний раз видели его?

Я вижу, как она сглатывает слюну, вижу, как она пытается взять себя в руки и от этого у нее на шее напрягаются жилы.

— Он был в гараже, — отвечает она. — Хотел вывести «хонду», мини-трактор, чтобы убрать листья в саду за домом.

Макданн кивает.

— Тогда мы, с вашего разрешения, поищем еще. — Он бросает взгляд на двух только что вошедших полицейских и останавливает их жестом: — Перчатки, ребята.

Полицейские кивают и направляются назад к парадной двери.

А все остальные, включая и меня, скопом идут в гараж через гостиную и кухню. Ноги у меня снова ватные, а в ушах опять этот непонятный рев. Я изо всех сил сдерживаю кашель.

Макданн останавливается в подсобке. Вид у него несколько смущенный.

— Миссис Соррел, могу я попросить вас поставить чайник? — с улыбкой говорит он.

Ивонна останавливается и смотрит на него — взгляд испытующий, подозрительный. Она разворачивается и идет туда, где стоит чайник.