Страница 7 из 279
25. И, конечно, не следует эту мою услугу превращать для меня в дальнейшем в необходимость: исходя из добровольного благодеяния, делать меня подневольным исполнителем приказаний. Нет такого обычая, чтобы врач, раз излечивший кого-нибудь, лечил уже всегда и всех по желанию излеченного. Ибо господами над собой ставили бы мы таким образом исцеленных нами и принимали от них плату, как залог рабства и служения всем их приказаниям. Что могло бы быть несправедливее этого! Потому, что поднял тебя от болезни столь тяжкой, поэтому считаешь ты себя в праве злоупотреблять моим искусством?
26. Итак, вот что мог бы я сказать, если бы приказания отказа были исполнимы: я исполнял бы их не все и не во всех случаях, хотя бы и неотложных. А теперь посмотрите, наконец, каковы же его требования: "Ты вылечил от безумия меня, — говорит он. — Ныне потеряла рассудок моя жена и страдает той же самой болезнью (таково ведь его убеждение). Ты все можешь сделать и это доказал, и потому излечи и ее и скорее избавь от болезни". Просто на слух рассуждение это может показаться весьма разумным, в особенности человеку несведущему и неопытному в искусстве врачевания. Но если вы выслушаете мое справедливое слово в защиту врачебного искусства, вы поймете, наверно, что не все для нас, врачей, возможно и что природа болезней неодинакова, и лечение не одно и то же, и то или иное лекарство имеет силу не против всех болезней. Вот тогда станет ясным, что "не могу" совершенно отлично от "не хочу". Позвольте же мне изложить этот вопрос научно, и не сочтите мою речь об этом предмете неприличной, не идущей к делу, неуместной и несвоевременной.
27. Прежде всего различны, конечно, самая природа человеческих тел и состав их, и хотя общепризнанно, что тела слагаются из совершенно одинаковых элементов, — однако в одном теле преобладает в большей или меньшей степени один элемент, в другом — другой. Я имею в виду пока только тело мужчины, но в этом отношении у разных лиц наблюдаются различия в строении и в смешении жизненных соков. Отсюда с необходимостью следует, что и заболевания их и по силе, и по своему виду должны быть различны: одни организмы подвергаются врачеванию и поддаются нашим средствам, другие же совершенно безнадежны, ибо легко восприимчивы к болезням и вовсе не имеют силы бороться с ними. Поэтому только человек, не рассуждавший об этих вопросах, не задумывавшийся над ними и их не исследовавший, может думать, будто всякая горячка, всякое истощение, воспаление легких, умопомешательство — всегда одни и те же, — нет, одна и та же болезнь в одном теле легко излечивается, в другом — не излечивается вовсе. Здесь наблюдается, по-моему, то же, что с посевом одной и той же пшеницы в различных местностях: одно дело — произрастать на возделанной почве, на равнине с глубокой, достаточно увлажненной почвой, хорошо согреваемой солнцем и обвеваемой ветрами, — здесь, полагаю, рост и сила хлеба будут хороши, и урожай будет снят обильный. Иначе будет обстоять дело на горе, на землице с каменистой подпочвой, и опять иначе там, где почва плохо прогревается солнцем, и еще иначе на предгорье, и вообще — по-разному в каждой местности. Совершенно так же и болезни: в зависимости от восприимчивости почвы они то находят для себя обильную пищу и развиваются пышно, то выходят более слабыми. И вот отец мой, обходя все эти обстоятельства, оставляя их совершенно без рассмотрения, считает, что всякое безумие во всяком теле одно и то же и врачуется одинаково.
28. После этих моих разъяснений легко уже понять, что тело женщины совершенно отлично от мужского и в отношении самих болезней, и, в отношении надежды на благоприятный или неблагоприятный исход лечения. Ибо в теле мужчины есть здоровая крепость и напряженность, выработанные упражнением, трудом, движением, жизнью на открытом воздухе. А в теле женщины есть расслабленность и рыхлость; взращенное в тени, оно бледно от малокровия, от недостатка теплоты и обилия влаги. Поэтому в этом теле меньше сопротивления, чем в мужском, и оно более подвержено болезням, не выдерживает лечения и в особенности к безумию имеет большее предрасположение. Ибо, отличаясь значительной вспыльчивостью, легкомыслием и возбуждаемостью, но имея мало телесной силы, женщины легко впадают в этот недуг.
29. Итак, неправильно требовать от врачей одинакового лечения обоих полов, если мы знаем, как далеко они отстоят друг от друга, поскольку с самого начала мужчина и женщина разделены всем образом жизни, всею деятельностью в целом и каждым занятием в частности. Поэтому, говоря, что некто потерял рассудок, не забывай, если больной — женщина, упомянуть об этом и не смешивай все вместе, подводя под одно общее наименование «безумие» то, что лишь кажется одним и тем же. Напротив, разграничивай то и другое, как разграничено, мы видим это, в самой природе, смотри, что можно сделать в каждом отдельном случае. Ибо и мы, врачи, как уже упомянул я в начале моей речи, прежде всего на это обращаем внимание: а именно — на природу тела больного, на его состав, на преобладающий в нем элемент, горячо ли тело или холодно, в полном расцвете или уже стареет, крупно оно или мало, тучно или имеет мало мяса на костях, и тому подобное. Тот, кто предварительно все это исследует, может считаться заслуживающим полного доверия, объявляя больного безнадежным или обещая благополучный исход.
30. Ведь имеются тысячи видов безумия, и многоразличны причины его, и названия — не одинаковы. Так, не одно и то же — быть слабоумным, впадать в тихое и буйное помешательство или страдать припадками бешенства, — но все это названия для различных степеней охватившей человека болезни. Причины же заболевания для мужчин — одни, для женщин — другие, а что касается, в частности, мужчин, то опять-таки различны причины безумия у молодых людей и у стариков. У молодых по большей части безумие вызывается избытком сил, а на стариков нередко нападает неуместное злоречие, безрассудный гнев против домашних, который вызывает сначала общее расстройство, а затем мало-помалу переходит в безумие. С женщинами же случается многое, что легко приводит их в болезненное состояние, в особенности сильная ненависть к кому-нибудь или зависть счастью недруга, или горе, или гнев. Чувства эти, сначала тлеющие, понемногу разгораются и, питаемые долгое время, приводят, в конце концов, к безумию.
31. Это самое случилось, отец, и с твоей женой. Видимо, что-нибудь ее недавно огорчило: ибо она ни против кого не питала ненависти, и тем не менее таково ее состояние, что в настоящее время ни один врач не может ее вылечить. А потому, если другой кто-нибудь пообещает тебе это и действительно избавит ее от недуга, питай тогда ко мне ненависть, как к поступившему с тобой несправедливо. Впрочем, я не побоялся бы сказать тебе, отец, прямо, если бы даже она находилась не в таком отчаянном положении, но подавала кое-какую надежду на спасение, — я и в этом случае не так-то легко взялся бы за дело и не сразу бы решился дать ей мое лекарство, опасаясь за исход и боясь злословия со стороны окружающих. Знаешь ли ты, что, по общему убеждению, всякой мачехе свойственна некая ненависть к детям мужа, будь она даже доброй женщиной, и все они охвачены этим общеженским безумием? И вот, если бы болезнь продолжала развиваться и лекарства не возымели действия, кто-нибудь, пожалуй, мог бы заподозрить, что лечение было злостным и предательским.
32. Таково, отец, положение твоей жены. Я говорю тебе на основании тщательного исследования: никогда ей не станет легче, хотя бы она сто раз выпила лекарство. А только не следует и приступать к лечению, если только ты не принуждаешь меня к этому только ради того, чтобы я потерпел неудачу, стремясь опозорить меня в глазах людей. Пусть я буду предметом зависти для моих сотоварищей по ремеслу.
Если же ты вторично от меня отречешься, то я, хотя и лишившись всего, не пожелаю тебе никакого зла. А что, если — да не случится этого — если недуг снова посетит тебя? Ибо, когда человек раздражен, болезнь эта бывает непрочь возвратиться. Что тогда я должен буду делать? Будь уверен: я и тогда стану лечить тебя, я не покину строя, не оставлю место, указанное детям природой, и не забуду об узах кровного родства. А потом, когда к тебе вернется рассудок, должен ли я надеяться, что ты снова когда-нибудь восстановишь меня в правах? Смотри, отец! Уже и сейчас ты своим поведением навлекаешь на себя болезнь и заставляешь вспомнить о минувшем недуге. Только что оправившись от тяжких страданий, ты опять напрягаешь силы, кричишь и, что всего важнее, опять гневаешься, снова впадаешь в злобу и взываешь к законам.