Золотая рыбка

Вера с ужасом глядела на этот гибельный танец, она видела: там, внизу, уже нет тверди, там – зыбучая бездна, жадно раскрывшая свою пасть. Твердя себе: «Думай! Думай!» – она пыталась понять, как помочь Алеше, но рассудок пасовал перед разверстым жерлом, готовым поглотить его, завязшего – в прямом смысле слова – в несметном богатстве!

Дальнейшее произошло в считанные минуты… Аркадий выпростал ногу из золотого плена – видно, хотелось встать поудобнее, расставить ноги пошире. Он не глядел вниз, не видел, во что превращалась предательская земля, и ступил в нее, надеясь найти опору, но опоры не было… Взмахнув руками, ударившись спиной о борт ямы-ловушки, он соскользнул в бездонную жижу.

Мгновенно погрузившись по пояс, он закричал – визгливо, истошно – и вцепился в край качающегося, как на волнах, сундука.

– Помо-ги-и-и-те! Сделайте что ни-и-и… – Крик его оборвался – на глазах окаменевших «зрителей» Аркадий провалился в бездну под дьявольски торжествующие звуки бурлящей земли…

Потрясенные этим чудовищным зрелищем, Вера и Алексей все еще вглядывались в трясину, где исчез Аркадий… когда сундук, толкаемый кипучей подземной силой, вдруг приподнялся – словно вздохнул, словно прощался, – и начал медленно погружаться в бездонную зыбь. Вот она перехлестнула через край, потекла по россыпи золотых, перекрыла нитки мертвого жемчуга, перепутавшегося с сапфирами, стала подниматься вверх по Алешиным сапогам… Но он успел нагнуться и схватить свиток, лежащий поверх драгоценностей. Размахнулся и кинул его наверх – Вере.

Она побелела как смерть, крик в горле захлебнулся от ужаса. Машинально, не понимая, что делает, Вера царапала ногтями землю у края ямы.

– Любимая моя! – Алексей глядел на нее, погружаясь в колеблющуюся пучину, и взгляд его был спокоен и светел. – Прости за все! Но это, верно, к лучшему… Я не смог бы жить рядом с тобой, но без тебя. Прощай!

При этих словах ее оцепенение прошло, из глаз хлынули слезы, и, рыдая, Вера смотрела, как медленно, неотвратимо он погружается в бездну… Внезапно в безотчетном порыве она сорвала с себя золотую рыбку и швырнула ее вниз, в эту предательскую могилу, к его ногам… Хлюпнув, рыбка ушла под землю. И в тот же миг погружение замедлилось, а сундук – один край его все еще торчал из трясины – вздрогнул и остановился. Словно на перепутье – выбирая между свободным пространством, воздушным дыханием и раскрытым жадным чревом земли…

Все так же машинально и безотчетно Вера стала шарить руками, стараясь нащупать свиток, брошенный ей Алексеем. Не найдя его, она, как загнанный зверь, начала озираться по сторонам и увидала, что он откатился в сторону и лежал возле мотка проволоки. Сразу сообразив, что делать, и крикнув «Держись!», она метнулась к добыче – к спасительной проволоке…

– Только бы успеть! Только бы успеть! – шептала она в горячке, трясущимися руками разматывая проволоку.

Кинувшись к каминной решетке, Вера замотала вокруг ее прутьев один конец проволоки, а другой бросила в яму Алеше. Тот сразу поймал, ухватился и начал подтягиваться, с неимоверным трудом стараясь вытянуть завязшие ноги.

Ах, как не хотела чертова пасть отпускать свою жертву!

Веру колотил озноб – она видела, что проржавевшая решетка трещит и ломается, еще мгновение – и она не выдержит тяжести, а Алеша сорвется вниз… Она подбежала к яме, протянула руку, прекрасно понимая, что вытянуть его у нее сил не хватит… Но вот его руки коснулись края, одна нога подтянулась и оперлась о край коленом… В этот момент решетка не выдержала и сорвалась, по пути саданув Алексея в висок. Каким-то чудом он все-таки удержался на самом краю. Вера, одной рукой впиваясь в землю, чтобы удержать равновесие, другой изо всех сил вытягивала его наружу… Вот уже и второй ногой зацепился он за неспешно осыпающийся край ямы… и выбрался на поверхность.

В тот же миг торчащий край сундука ухнул в жижу. С плотоядным чавканьем земля проглотила свое добро!

23

Как долго стояли они обнявшись! Чуть раскачиваясь из стороны в сторону у самого края ямы… С ног до головы перепачканные, измученные, они сияли от счастья, снова получив в дар от жизни возможность быть рядом и касаться друг друга…

– Господи, я не верю, я не хочу верить, что ты мой брат! – стонала Вера, припадая к его груди. – Ты любимый мой, мне предназначенный! Господи, какое счастье, что ты уцелел… Пусть я грешница, пусть меня накажут – но не могу больше… я хочу быть с тобой!

– А может быть, мы просто одно целое, которое в мифические времена звалось андрогином? – улыбался Алексей, вытирая слезы с ее лица.

– Андрогины – это гермафродиты, что ли? – с капризной гримаской всхлипнула Вера.

– Дурочка, это наши предки… ну, по крайней мере, так считали древние греки. По их мнению, предки людей были трех родов: мужчины, женщины и андрогины, у которых были признаки обоих полов. И этим они страшно гордились! А Зевс рассердился на них – чего, мол, гордиться-то!.. – и разрубил каждого вдоль, чтобы с тех пор они мучились и искали свою половинку. И тот, кому это удавалось, вот как нам с тобой, находил свою любовь! Он нежно поцеловал ее в кончик заплаканного носа.

– Давай поскорей выбираться отсюда. Ночь!

Им обоим стало не по себе… Радость спасения на миг заслонила весь кошмар пережитого. Но теперь все случившееся разом встало перед их мысленным взором. Взявшись за руки, они подошли к краю страшной могилы, постояли молча с минуту, прощаясь со сгинувшим в ней человеком. Ни у одного, ни у другого ни на секунду не возникло и тени злорадного мстительного чувства – человек уже поплатился за все, и поплатился ужасно! Не дай Бог такой кончины даже самому закоренелому злодею… Однако небеса приговорили Аркадия именно к ней!

Быстренько завернув в кусок брезента свои инструменты, они бросились прочь из старого дома. Свет фонаря, словно припадочный, бился в истерике, освещая им путь. Выбравшись наружу через окно, они увидели, что на дворе черным-черно. Только высоко над головами в иссиня-черном небе застыла круглая всевидящая луна. Полнолуние!

Алексей посмотрел на часы – было четверть одиннадцатого.

– Значит, дома будем около часа, – прикинул он. – Отмоемся, выспимся… Устала, малыш? – Он прижал ее к себе.

Как чудесно было снова вдыхать запах ее волос! Это и означало – жить…

– Лешенька… – Вера, смутившись, выскользнула из-под его руки. – Я все-таки не знаю… это был порыв – там, у ямы. Ты и сам понимаешь…

– Ты хочешь сказать, – помрачнел он, – что мы снова будем играть в эти игры – в братика и сестру?

– Я не знаю. Я совсем запуталась. Знаешь, душа мне говорит, что можно, что мы должны любить друг друга и ничего запретного в этом нет… Такое абсолютно интуитивное чувство… А вот разум!

– Давай сейчас не будем об этом. Утро вечера мудренее…

– Как? – Эти его слова мгновенно напомнили ей отца Александра.

– А так – сообразно старинной мудрости! Пошли, пошли, давай-ка к машине, ты вот эту сумку бери – она полегче, а остальное я понесу.

– А свиток, свиток! – вспомнила Вера. – Где наш спасенный свиток? Спасенный и спасший… он ведь тебя спас!

– Как это – он? – удивился Алексей, потрясая над головой старинным свитком, который он предусмотрительно спрятал за пазуху.

– Да так… Он откатился точнехонько к мотку проволоки, про который я напрочь забыла. А он мне напомнил! Давай поглядим, что там!

– А может, утром? На свежую голову? Честно говоря, с меня хватит!

– Утро вечера… – Какая-то мысль не давала Вере покоя, но, похоже, она сама еще толком ее до конца не осознавала.

Скорым шагом они спустились к машине, преспокойно стоящей там, где они ее и оставили. Только рядом – чуть-чуть поодаль – желтел старенький осиротевший «мерседес».

– Может, в город его отогнать? – предложила Вера. Сердце ее сжалось – они были живы, здоровы и при всех превратностях судьбы – все-таки были вместе… Вся жизнь впереди – лучшая ее часть, когда, натыкавшись по молодости, как слепой щенок, по углам, человек обретает зрение, обретает вкус к жизни… А Аркашка! Хотя и был он скотиной бессовестной, а все же живая душа…