Противостояние. Армагеддон

Еще в одном сообщении говорилось о том, что эпидемия гриппа на Восточном Побережье находится на самом раннем этапе развития. Штамм русского происхождения, беспокоится не стоит, разве что очень старым и очень молодым. В холле Бруклинского госпиталя брали интервью у какого-то усталого доктора. Он призывал зрителей принимать антибиотики. Вновь показали ведущего в студии, который сказал:

— Поступило несколько сообщений о летальных исходах в Нью-Йорке в результате недавней эпидемии гриппа, но во многих смертельных случаях сыграли роль такие сопутствующие факторы, как промышленное загрязнение и даже, возможно, вирус СПИДа. Правительственные официальные лица подчеркивают, что это — так называемый «русский» грипп, а не более опасная свинка. Доктора советуют соблюдать постельный режим, отдыхать, пить побольше жидкости и принимать аспирин, чтобы сбить температуру.

Ведущий успокоительно улыбнулся… за пределами кадра кто-то чихнул.

Солнце подошло к горизонту, и небо стало золотым. Хуже всего были ночи. Его перевезли в незнакомую ему часть страны, и по ночам она казалась ему более чужой. У него не осталось друзей — насколько он знал, все те люди, которые вместе с ним летели на самолете из Брейнтри в Атланту, уже умерли. Он был окружен роботами, которые брали у него кровь на анализ под дулом пистолета. Он боялся за свою жизнь, хотя по-прежнему чувствовал себя хорошо и начал верить в то, что уже не заразиться Этим.

Он глубоко задумался над тем, нельзя ли убежать отсюда.

Глава 21

Придя двадцать четвертого июня на работу, Крейтон застал Старки уставившимся на мониторы. Руки его были убраны за спину, и Крейтон заметил на правой блеск вест-пойнтовского перстня и почувствовал прилив жалости. Старки сидел на таблетках в течение десяти дней, и скоро ножка у стула должна была подломиться. Но, — подумал Крейтон, — если он прав в своих подозрениях насчет телефонного звонка, то это уже произошло.

— Лен, — сказал Старки таким тоном, будто был удивлен его появлению. — Хорошо, что ты зашел.

Крейтон слегка улыбнулся.

— Знаешь, кто звонил?

— Так это был действительно он?

— Да, сам президент. Меня уволили, Лен. Конечно, я знал, что это может случиться. Но все равно это неприятно. Чертовски неприятно. Неприятно услышать это из уст ухмыляющегося мешка с дерьмом.

Лен Крейтон кивнул.

— Ну, — сказал Старки, — ничего не поделаешь. Ты теперь исполняешь обязанности. Он хочет, чтобы ты немедленно прибыл в Вашингтон. Он вызовет тебя на ковер и до крови искусает тебе задницу, но ты будешь просто стоять там, поддакивать и принимать все как должное. Мы сделали все, что могли. Этого достаточно. Я убежден, что этого достаточно.

— Эта страна должна встать перед тобой на колени.

— Руль жег мне руки, но я… я держал его, пока мог, Лен. Я держал его. — Он говорил это со спокойной яростью, но глаза его вновь обратились к монитору, и на секунду его рот дернулся.

— Ты очень помог мне.

— Да, кое-что мы все-таки сумели сделать.

— Теперь слушай. Самое важное. Тебе надо связаться с Джеком Кливлендом. Он знает, кто у нас есть за двумя занавесами — «железным» и «бамбуковым». Он знает, как вступить с ними в контакт, и не будет медлить. Он поймет, что надо действовать быстро.

— Не понимаю. Билли.

— Мы должны предполагать худшее. Эта штука вышла из-под контроля. Она появилась в Орегоне, Небраске, Луизиане, Флориде. Поступила предварительная информация из Мексики и Чили. Потеряв Атланту, мы потеряли трех человек, способных разрешить эту проблему. С мистером Стюартом «Принцем» Редманом мы зашли в полный тупик. Тебе известно о том, что ему впрыснули вирус Блу? Он думал, что это успокоительное. Вирус был уничтожен у него в крови, и никто теперь не может ничего понять. Будь у нас шесть недель, возможно, мы смогли бы совершить чудо. Но у нас их нет. Легенда о гриппе прекрасна, но необходимо — абсолютно необходимо, — чтобы противнику никогда не пришло в голову, что у истоков этой ситуации стоит Америка. Иначе у них могут возникнуть подозрения.

— У Кливленда есть от восьми до двадцати мужчин и женщин в СССР и от пяти до десяти в каждой из стран восточного блока. Даже мне известно, сколько их у него в Красном Китае. — Губы Старки снова задрожали. — Когда ты встретишься сегодня с Кливлендом, просто скажи ему, что Рим пал. Не забудешь?

— Нет, — сказал Лен. Губы его похолодели. — Но уверен ли ты, что они действительно сделают это? Эти мужчины и женщины?

— Они получили ампулы неделю назад. Они считают, что там находятся радиоактивные вещества, местоположение которых будет фиксироваться с космических спутников. Больше им знать не следует, не так ли, Лен?

— Да, Билли.

— И если положение дел изменится от плохого к худшему, никто никогда не поймет, в чем дело. Мы уверены, что сведения о Проекте Блу не просочились на другую сторону до самого конца. Новый вирус, мутация… наши противники могут подозревать, но времени у них будет не так много.

— Да.

Старки вновь смотрел на мониторы.

— Моя дочь несколько лет назад подарила мне книгу стихотворений человека по имени Йитс. Она сказала, что каждый военный должен читать Йитса. Думаю, это была шутка. Ты когда-нибудь слышал о таком, Лен?

— По-моему, да, — сказал Крейтон, рассмотрев и отвергнув мысль о том, чтобы сказать Старки, что правильно произносить надо Йейтс.

— Я прочитал каждую строчку, — сказал Старки, уставившись в вечную тишину кафетерия. — В основном потому, что она была уверена, будто я не прочту. Понял я не слишком много — такое чувство, что чудак был немного того, — но прочитал все. Забавная поэзия. Не всегда есть рифмы. Но было в книжке одно стихотворение, которое крепко засело у меня в голове. Словно этот человек описал все то, чему я посветил свою жизнь. Он сказал, что вещи отпадают. Что центр их уже не держит. Я думаю, он имел в виду, что вещи изнашиваются. Йитс знал, что со временем вещи станут изнашиваться по краям.

— Да, сэр, — спокойно сказал Крейтон.

— Когда я впервые прочитал конец этих стихов, у меня пошли по коже мурашки. И так повторяется каждый раз, когда я его перечитываю. Этот кусок я помню наизусть. «Что за косматый зверь, чей час наконец пришел, плетется в Вифлеем, чтобы родиться там?»

Крейтон стоял в молчании. Ему нечего было сказать.

— Зверь вышел на дорогу, — сказал Старки, обернувшись.

Он плакал и улыбался одновременно.

— Он идет своим путем, и он гораздо опаснее, чем этот парень Йитс мог предположить. Вещи отпадают. Мы должны постараться удержаться их так долго, насколько это возможно.

— Да, сэр, — сказал Крейтон и впервые почувствовал, что слезы наворачиваются ему на глаза. — Да, Билли.

Старки протянул руку, и Крейтон сжал ее. Рука была старой и холодной. Слезы переполняли уголки глаз Старки и стекали по его тщательно выбритым щекам.

— У меня к тебе есть одно дело, — сказал Старки.

— Да, сэр.

Старки снял с правой руки свой вест-пойнтовский перстень, а с левой — обручальное кольцо.

— Это для Синди, — сказал он. — Для моей дочери. Передай их ей.

— Передам.

Старки пошел к двери.

— Билли? — сказал Крейтон ему вслед.

Старки обернулся.

Крейтон стоял по стойке смирно, и слезы все еще текли у него по щекам. Он отдал честь.

Старки возвратил приветствие и вышел за дверь.

Сработал сигнал тревоги. Старки представил себе, как Лен Крейтон наблюдает за ним по многочисленным мониторам. Герметичность была нарушена, и компьютеры переключили лифты в обычный режим.

Спустившись на нижний этаж. Старки, стараясь не смотреть по сторонам, пошел по коридору в направлении кафетерия. Двери кафетерия оказались открытыми. Он медленно подошел к тому месту, где сидел Фрэнк Д. Брюс, уткнувшись лицом в миску супа. Несколько мгновений он неподвижно смотрел на него. Потом он потянул его вверх за волосы. Миска с застывшим супом прилипла к лицу, и ее пришлось отдирать. Большая часть супа, напоминающего теперь рыхлое желе, осталась на лице у Фрэнка Д. Брюса. Старки достал из кармана платок и постарался привести лицо в порядок. Глаза Фрэнка Д. Брюса были залеплены супом, но их Старки вытереть не решился. Он боялся, что они могут открыться. Меньше всего на свете ему хотелось бы с ними встретиться.