Сталин в жизни

Мы так и сделали. Поехали к Сталину. Он колебался, колебался. Потом взял телеграмму и отложил ее в сторону. И говорит:

— Идите.

Вот такой был тяжелей момент.

Н. Кузнецов.

Цит. по: Куманев Г. С. 297–298

Спустя несколько дней после одного из бурных разговоров с командующим фронтом, я ночью вернулся с истринской позиции, где шел жаркий бой. Дежурный доложил, что командарма вызывает к ВЧ Сталин. Противник в то время потеснил опять наши части. Незначительно потеснил, но все же... Словом, идя к аппарату, я представлял, под впечатлением разговора с Жуковым, какие же громы ожидают меня сейчас. Во всяком случае, приготовился к худшему. Взял разговорную трубку и доложил о себе. В ответ услышал спокойный ровный голос Верховного главнокомандующего. Он спросил, какая сейчас обстановка на Истринском рубеже. Докладывая об этом, я сразу же пытался сказать о намеченных мерах противодействия. Но Сталин мягко остановил, сказав, что о моих мероприятиях говорить не надо. Тем подчеркивалось доверие к командарму... Нужно ли добавлять, что такое внимание Верховного главнокомандующего означало очень многое для тех, кому оно уделялось. А теплый отеческий тон подбадривал, укреплял уверенность...

Баграмян И. С. 402

В тот же день, 16 октября 1941 г., было принято постановление ГКО, предусматривающее начать немедленную эвакуацию из столицы, а в случае появления в городе фашистских танков взорвать важнейшие объекты, за исключением метрополитена, водопровода и канализаци.

Микоян А. С. 419

В частях противовоздушной обороны не все могли отличить свой самолет от вражеского. В первые дни войны наши самолеты иногда принимали за немецкие, и тогда открывалась беспорядочная пальба. Пришлось в срочном порядке издать массовым тиражом небольшой альбом с изображением силуэтов и описанием основных характеристик наших и немецких боевых самолетов. Конечно, все это: и бомбоубежища, и военный камуфляж, и ознакомление зенитчиков с внешними признаками своих и вражеских самолетов, и многое другое — должно было быть сделано заблаговременно.

Яковлев А. С. 194

Конечно, все это надо было делать и все использовать. Возьмите хотя бы эвакуацию Московского зоопарка. Слона! Надо же было догадаться! В такую тяжелую минуту, когда вся страна только и думает о том, удержимся ли мы еще месяц или хотя бы неделю, Сталин вдруг эвакуирует слона! И в эти же дни собирает автоконструкторов и обсуждает с ними проект конструкции нового комфортабельного легкового автомобиля! Значит, государство не думает о смерти, а намеревается выжить и победить

Г. Эгнатошвили.

Цит. по: Логинов В. С. 10

Это может показаться невероятным — в самый разгар борьбы с фашизмом автозавод «ЗИС» разработал и выпустил образцы новых легковых машин. Уже летом сорок третьего года члены Политбюро осматривали сияющие лаком «ЗИС-110», «Победу» и «Москвич». Сталин буквально все ощупывал, садился за руль, проверяя, удобно ли будет шоферу в кабине. В заключение спросил:

— Какая стоимость машин?

— «Победа» — шестнадцать, «Москвич» — одиннадцать, a «ЗИС» — семьдесят пять тысяч, — пояснил директор завода Лихачев.

— Дороговато, дороговато...

— Товарищ Сталин, мы дешевле не можем. Иначе потерпим банкротство.

— Ничего. Народ выдержал такую войну... Поэтому часть убытков государство возьмет на себя. После войны давайте запускать машины в серийное производство.

Так и случилось...

В октябре 1941 года по совету Маленкова и Берии Хрущев предложил Сталину для безопасности покинуть Москву. Верховный молча взял его под руку и вывел, точнее — выставил из кабинета. Разве это не оскорбительно?

Рыбин А. С. 33–34, 56

...Я спросил, были ли у Сталина колебания в октябре 1941 года — уехать из Москвы или остаться?

— Это чушь, никаких колебаний не было. Он не собирался уезжать из Москвы. Я выезжал всего на два-три дня в Куйбышев и оставил там старшим Вознесенского. Сталин сказал мне: «Посмотри, как там устроились, и сразу возвращайся»…

Из беседы Ф. Чуева с В. Молотовым.

Цит. по: Чуев Ф. С. 68

Вопрос: Собирался ли И. В. Сталин в тяжелые октябрьские дни сорок первого года эвакуироваться из Москвы? В постановлении ГКО от 15 октября 1941 г. за № 801 «Об эвакуации столицы СССР г. Москвы», которое мне в начале 60-х годов удалось обнаружить в Кремлевском архиве, прямо говорилось, что «т. Сталин эвакуируется завтра или позднее, смотря по обстановке». В последнее время появились некоторые публикации, где поддерживается версия о намерении Сталина покинуть в те дни столицу.

Ответ: Это не соответствует действительности. Хорошо помню, как в середине октября накануне эвакуации в Куйбышев части Совнаркома и Управления делами я зашел в комнату охраны, где находился генерал Н.С. Власик, чтобы попрощаться с ним. К этому времени мы были хорошо знакомы друг с другом, часто встречались семьями.

Начальник охраны Сталина с огорчением воспринял весть о моем отъезде.

— Но, ничего, — сказал он, — скоро вернетесь.

— Да, я в этом уверен.

— Уверен в этом и товарищ Сталин.

— А не было разговора о том, что и он на крайний случай временно переберется к нам в Куйбышев?

— Я знаю, — сказал Власик, — был разговор на эту тему между Сталиным и Ждановым. «Хозяин» твердо и решительно заявил, что не может быть и речи об этом: он остается на своем посту в Москве. Но мы все-таки на всякий крайний случай сейчас сформировали специальный небольшой поезд, который уже находится в полной готовности к отбытию.

— Товарищ Сталин, конечно, о нём не знает? — спросил я.

— Пока не знает, но, может быть, сегодня или завтра узнает.

В последующем Вознесенский, Калинин, Поскребышев и некоторые другие руководящие работники мне подтвердили, что Сталин действительно не собирался эвакуироваться куда-либо из Москвы.

Я. Чадаев.

Цит. по: Куманев Г. С. 418–419

Еще могу добавить, что на центральном аэродроме имени Чкалова, на краю которого сейчас находится здание аэровокзала, стояли наготове четыре «Дугласа». Полковник Грачев сидел в кабине личного самолета Сталина. Однако Берии и Маленкову ни под каким предлогом не удалось выпроводить вождя из столицы, чтобы в случае ее падения умыть руки.

Рыбин А. С. 23

Еще одна взлетная полоса предполагалась в те дни в первопрестольной — прямо с Красной площади. Правда, не для боевой работы, а для вывоза из Москвы Иосифа Сталина. Верховный, как рассказывал генерал Сбытов, ответил на такое предложение решительным отказом:

— Пусть Жигарев (в то время — командующий авиацией Московского округа. — Е. Г.) и улетает в любую сторону! — сказал Сталин. — Я останусь здесь до последнего...

Грибанов С. С. 118

В должность начальника Генерального штаба я фактически вступил 15 октября 1941 года. Шапошников в то время приболел и выехал в Арзамас вместе почти со всем Генеральным штабом. Сталин вызвал меня к себе и приказал мне возглавить группу Генерального штаба в Москве при нем, оставив для этой работы восемь офицеров Генерального штаба. Я стал возражать, что такое количество офицеров — восемь человек — не может обеспечить необходимый масштаб работы, что с таким количеством людей работать нельзя, что нужно гораздо больше людей. Но Сталин стоял на своем и, несмотря на мои повторные возражения, повторил, чтобы я оставил себе восемь офицеров Генерального штаба и я сам — девятый.

Только уже позднее я понял его упорство в тот день. Оказывается, на аэродроме уже стояли в полной готовности самолеты на случай эвакуации Ставки и правительства из Москвы, и на этих самолетах были расписаны все места, по этому расписанию на всю группу Генерального штаба было оставлено девять мест — для меня и моих восьми офицеров. Об этом мне потом рассказал Поскребышев. Вообще говоря, то, что самолеты стояли в готовности, было абсолютно правильным мероприятием в той обстановке, когда прорвавшимся немецким танкам нужно было всего несколько часов ходу для того, чтобы быть в центре Москвы.